Лариса Кондрашова - Замуж не напасть
– Ты? Комплексуешь? – Евгения вспоминает уроки Виктора. – Да ты если захочешь, любой мужик будет твой! Тут важно золотую середину чувствовать: и недоступной не выглядеть, и доступной не казаться.
– Хочешь сказать, это целая наука?
– Конечно! «Ведь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже!» Это сказал мужчина… А как ты определяешь: стоящий мужчина или нестоящий?
– По единственному признаку – вызывает человек симпатию или нет. А главное, я не люблю высоких мужчин. В каждом из них, я уверена, есть какой-нибудь скрытый порок!
Евгения вспоминает высокого, статного Сергея, на котором наверняка не одна женщина останавливает взгляд. Это ж надо так насолить жене, чтобы ее антипатию вызывал даже рост мужчины!
После ухода Маши она бродит по квартире и никак не может успокоиться: что происходит? Женщина, с которой любой другой мужчина считал бы за счастье прожить жизнь бок о бок, несчастлива!
Глава 7
Спит Евгения вполне спокойно, как человек с чистой совестью. Всего каких-нибудь полгода назад подобная грешная жизнь ужаснула бы ее, надолго лишив сна и покоя. Но сна ее лишает телефонный звонок в то время, когда электронные часы показывают два ночи!
– Жека, привет! – говорит в трубке такой отчетливый голос Аристова, будто он звонит из автомата перед ее домом. – Я тебя не разбудил?
– Что ты! – говорит она сквозь зубы. – Я как раз стреляла из лука.
– Ах да, ведь у вас два часа ночи, – вроде спохватывается он, но в голосе никакого раскаяния не слышно.
– Действительно, уже так поздно, а я все стреляю… Спокойной ночи!
– Погоди, не вешай трубку! Я все-таки из Швеции звоню, не из какой-нибудь Кукуевки! Такие бабки палю, чтобы только узнать, как ты себя чувствуешь?
– Отлично! Еще пара таких ночных звонков, и я буду вполне готова.
– К чему?
– К психушке!
– Все может быть, Женечка. Ты мне так плохо приснилась! Дай, думаю, позвоню: не заболела ли? Говоришь, у тебя все в порядке?
– Не все. Опять проклятая память барахлит! Если бы я не забыла выключить телефон, спала бы сейчас, как все нормальные люди!
Она бросает трубку.
Так хорошо спала, и на тебе! Подлый Аристов. Неужели он будет постоянно держать ее в напряжении?. Сколько лет из года в год они проводили вместе праздники, и никогда – за все эти годы ни разу! – она не подумала о нем как о мужчине. То есть, увидев его впервые, она, конечно, отметила незаурядность Толяна – вполне в ее вкусе. Но и только! Он был чужой муж. Она – верная жена. И по привычке не заглядываться на чужое она запретила себе о нем думать.
Но в каждом минусе есть свои плюсы, усмехается Евгения. Ушел сон – пришли мудрые мысли. Например, исчезает куда-то прежняя ее нерешительность по поводу работы: менять ли ее на другую, но высокооплачиваемую?
В самом деле, неужели хороший архитектор – знай наших! – пропадет, если на новом месте у него что-то не заладится? В конце концов, под лежачий камень вода не течет. Не помрет с голоду! В крайнем случае можно пойти работать кондуктором – они все время требуются… То есть Евгения знает, что до такой крайности она вряд ли дойдет, но приятно думать о себе как о женщине, умеющей самостоятельно находить выход из трудных положений.
Она чуть не бросается искать визитку президента строительной фирмы, но в последний момент резонно замечает: во-первых, третий час ночи, во-вторых, она не в Швеции, а в-третьих, неплохо бы переговорить со своим нынешним начальством. Полная планов и надежд, она опять засыпает…
Утром Евгения успевает переговорить с матерью и с Никитой. Поскольку с сыном отношения у нее доверительные – устами младенца глаголет истина! – она решает сообщить о своем ночном решении ему первому.
– Как думаешь, Кит, стоит мне переходить на работу в частную фирму? Приглашают…
– А как у них с оплатой труда?
– Обещают платить намного больше, чем в НИИ.
– Тогда чего думать? – удивляется сын. – Конечно, переходи. Тебе вовсе не плохо сейчас приодеться, а знаешь, сколько нынче стоит клевый прикид?
– Разве тебе самому он помешает?
– Я – мужчина, – говорит он. – Для меня главное – аккуратным быть!
Интересно, где это он набрался такой взрослой мудрости?
– Кстати, – продолжает Никита, – отец мне на осень клевую куртку купил. Его друг в Финляндию ездил, и он ему заказал!
В голосе сына слышится восхищение заботливым отцом, и Евгению это почему-то задевает. Правда, она не подает виду: разве сын не должен любить отца? Потому как бы между прочим она говорит:
– Вот и хорошо. Тогда тебе еще осенние ботинки купить, и ты одет-обут!
Но Вера Александровна, видимо, слышит их разговор, потому что говорит в трубку:
– Обувь Никите я куплю. У меня знакомая в обувном работает, у них прямые поставки из Германии. Обещала подбросить отличные туфли. Пока эта обувь – самая лучшая!
Казалось бы, радуйся, Евгения, от всех забот тебя освободили, но ей почему-то грустно: умри она сейчас, никто ничего не потеряет. У матери рядом любимый внук. У Никиты – бабуля и отец. Официально, конечно, у него и мать, и отец есть, но он в ней не особенно нуждается…
– Кажется, у вас, Лопухина, застой в крови! – ставит она себе диагноз. – Мозг неактивно обогащается кислородом, вот и лезет в голову всякая дурь! Сделайте-ка вы зарядку да примите холодный душ! Успокаивает.
Уже закрывая дверь квартиры, она вспоминает, что вчера за весь день ей впервые не позвонила Надя. И это в выходной, когда обычно они звонили друг другу по нескольку раз!..
– Не ожидал от тебя, Лопухина, не ожидал! – бушует главный архитектор. – Я понимаю, рыба ищет где глубже, а человек…
– Где рыба! – меланхолично подсказывает из-за соседнего кульмана техник.
– Молчи! – трагическим жестом театрального актера приказывает ему главный специалист.
Эту бурную реакцию вызвало робкое сообщение старшего специалиста Лопухиной о том, что ей предложили работу референта. Конечно, главный привык к ней – после окончания института это первое и пока единственное место работы Евгении.
– Что такое референт? Мальчик… то есть девочка на побегушках. С твоими способностями, Женя, продаваться частникам!
– Вы даже не представляете, как близок тот день, когда и наш проектный станет частным! – опять встревает в разговор техник. – Иди, Женя, раз зовут, – фирма надежная! Валентин Дмитриевич – господин хваткий.
– Вот именно, хваткий! А там, где хватают, нет места творчеству!
– Ах как творчески мы планируем на объектах унитазы и биде! – тихонько бурчит техник, все же опасаясь гнева главного. – Шарашмонтаж – истинное название нашей конторы!
Евгения с сожалением понимает, что главный специалист, увы, безнадежно отстал от жизни, но пока он в государственном институте, никто его в должности не понизит и оклад не уменьшит. Он много лет громогласно презирает предпринимателей, по привычке называя их рвачами и хапугами, но в глубине души, наверное, понимает, что уж его-то никто на должность референта не позовет.
