Ника Муратова - Дом у янтарной сосны
– То-то, всегда надо подумать сперва, а потом делать, – самодовольно буркнул водитель, со смаком отхлебнув чаю. – А ты – кабинет, кабинет... Да там среди всех бумажек потеряется, и не заметит никто. И потом, письмо надо грамотно составить, с биографией, а не просто заявление, все по форме, чтобы посолиднее.
– А когда она приезжает?
– Начальница? Завтра. Я ее привезти должен с утра. Так что ты готовься, приоденься, в порядок себя приведи. Чтобы наготове, если что, ну, ты меня понимаешь.
– Так я биографию напечатать не успею, где я машинистку найду?
– А ты от руки, от руки напиши, а завтра мне с утра тихонько передашь.
Марта энергично закивала и вечером, уложив бабушку спать, сидела и старательно переписывала в десятый раз свою небогатую биографию, стараясь избежать помарок и ошибок.
На следующий день Марта, облаченная в самую лучшую блузку лилового цвета, ожидала на территории конторы приезда Фимы с начальницей. Из окна подъезд к зданию был хорошо виден, и Марта прилипла к стеклу. Она нервничала. Как все пройдет? Фима заверил, что все будет хорошо. Она уже сто раз прошмыгнула мимо тумбы около стенгазеты, убедившись, что бумаги, исписанные ее крупным, старательным круглым почерком, лежат на самом видном месте. Теребя шпингалет на окне, вдруг замерла в ужасе. Руки! Ногти были покрыты ужасным облупленным красным лаком! Уродливые пятна на неухоженных руках сразу бросались в глаза. Месяц назад Наташка, прежняя уборщица, сказала, что нашла где-то бутылек с лаком, предложила попробовать. И Марта, не будь дурой, накрасила ногти, да и забыла. А теперь этот ярко-красный кошмар магнитом притягивает взгляд, ставя под сомнение ее опрятность! А вдруг начальница вызовет ее прямо сегодня? И увидит это безобразие? Да она и минуты лишней не станет думать, сразу прекратит разговор! Марта лихорадочно забегала в поисках ацетона. У своих, в конторе, конечно же, искать бесполезно. В магазин бежать – поздно. Тома сочувственно покачала головой и развела руками – откуда, мол, у меня здесь ацетон?
– Может, не заметит? Не так уж и видно, – попробовала она успокоить подругу.
– Заметит, – уверенно прошептала Марта и принялась остервенело отколупывать лак перочинным ножичком, заимствованным у Томы. Скребла свои ногти так, словно именно от этого зависело успешное решение ее вопроса.
Когда машина подъехала и бесшумно остановилась у дверей особняка, Марта уже почти закончила. Лак еще кое-где был виден, но общий вид рук уже не ужасал.
Она отскочила от окна и встала у двери, ведущей из конторы в общий коридор фирмы. Эту дверь держали как запасную, и обычно она оставалась запертой, но в этот день Марта открыла ее и сделала вид, что усердно оттирает невидимое пятно на дверном косяке.
Фима галантно распахнул двери перед холеной высокой дамой со взбитым на затылке шиньоном. Он говорил тихо, но Марта могла слышать, как он перечисляет помещения, занимающие первый этаж. Вот он указал на кухню, архив, и... и ускорил шаг, проходя мимо стенда со стенгазетой!
– А там что? – дама развернулась на каблуках и ткнула наманикюренным пальчиком в сторону Марты, задержав брезгливый взгляд на невнятного цвета тряпке в ее руках.
– А то крыло занимает другая организация. – Фима, глядя бесстыжими глазами мимо застывшей в недоумении Марты, зашагал дальше. – Они скоро отсюда съедут, как я слышал. Здание-то ведь райкомовское.
Дама удовлетворенно кивнула и в ту же секунду, начисто забыв и о Марте, и о конторе, величественно направилась вслед за учтивым водителем.
На следующий день Марта узнала, что на место уборщицы райкома взяли хорошенькую девицу, оказавшуюся (совершенно случайно!) племянницей Фимы.
Когда через полгода контору выселили-таки из особняка, Марта уже успела закончить курсы машинисток и устроиться секретаршей к директору швейной фабрики. Еще через полгода она уже превратилась из Марты в Марту Феоктистовну, ассистентку и по совместительству любовницу директора, который вскоре поставил ее во главе ателье и внезапно скончался. У Марты обнаружился талант к кройке и шитью, что принесло ей славу портнихи, очередь заказчиков и довольно большие по тем временам деньги и возможности.
Недоразумение с Фимой она вспоминала лишь изредка, обида давно поблекла, лицо хитроглазого водителя постепенно стиралось из памяти. Осталось от того происшествия лишь недоверие к мужчинам да стремление к независимости любой ценой.
Замуж она все же вышла, чтобы «как у всех», но в душе всегда знала – муж ей нужен лишь для статуса. Дела в ателье процветали, Марта Гурова стала уважаемой дамой, имела все, о чем только мечтала, и превратилась из затертой мышки в уверенную, властную женщину.
Было время, когда она пожалела о замужестве, когда вдруг усомнилась в своем неверии в любовь, когда встретила человека, который показал ей другой мир, другие отношения, но... Не сложилось. Промелькнуло, как комета на ночном небе, и исчезло, оставив... Ах, впрочем, зачем об этом...
Когда у Марты родился сын, она восприняла это известие весьма спокойно. Сначала огорчилась, что не девочка, но потом решила, что и мальчишку можно вырастить с умом, только надо не давать мужу вмешиваться в воспитание, дабы не портил ребенка своими идиотскими мужскими принципами.
Она устало лежала на кровати и думала о том, что во всем этом по-настоящему радует, в общем-то, только одно: наконец закончились эти бесконечные родовые муки, скрутившие ее до беспамятства. А во всем остальном появление орущего младенца с остатками белой смазки на голове и тельце ничего хорошего, кроме дополнительных проблем, не сулило. Чтобы не разрываться между работой и домом, придется няньку нанимать. Да где еще найти нормальную, чтобы дом не обчистила, тоже вопрос. Сидеть с сыном Марта не собиралась. Как только придет в себя – сразу на работу. Доверять помощникам управление крупным ателье мод она не собиралась. Все развалят, напортачат, потом не восстановишь. У нее были такие клиенты, что даже малейшая ошибка могла стоить всей репутации. Жены и любовницы всей верхушки обшивались у нее, да и их мужья иногда заглядывали. Даже собственный муж, работавший в ателье бухгалтером, не вызывал полного доверия – он мог только помогать, но не управлять.
Марта привыкла держать все под контролем и обожала свою работу. Но к сорока годам поняла, что часики тикают и если она не родит ребенка сейчас, то уже не родит никогда. А ребенок вроде как нужен – так принято, у всех есть дети, и у нее должен быть. Усыновлять чужого с неизвестными генами она не собиралась, поэтому, рассчитав с помощью врачей все вплоть до дня зачатия, забеременела, и вот результат – сын. Муж радовался до слез. Он уже и не верил, что жена когда-нибудь согласится завести ребенка. Сколько он ее знал, она работала двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Он и не заикался о ребенке, боясь обрушить на себя гнев супруги. Но чудо свершилось – на свет появился-таки наследный принц – Александр Владимирович Гуров. Уже в первые дни после рождения он напоминал херувимчика с итальянских фресок. Большие голубые глаза, белоснежная кожа с нежной сеточкой розовых сосудов, пухлый розовый ротик, причмокивающий у маминой груди.
