Наталия Рощина - Призрак счастья
— Хорошо, Аэлита Владимировна. Я к десяти буду в «Доверии».
— Спокойной ночи всем. — Лита улыбнулась и стала подниматься по лестнице в спальню.
Она чувствовала наступающую усталость, которая сковывала тело и добавляла ей лет. Казалось, что ей было уже не тридцать с хвостиком, а далеко за шестьдесят. Ватные ноги едва слушались. Единственным желанием было — поскорее улечься в постель и уснуть. Только ощутить отдых после сна ей не удавалось уже давно. Когда бы она ни проснулась, тело было тяжелым, непослушным, обессиленным. Лита заставляла себя встать с постели и заняться собой. Умывание, пробежка, душ. Нехитрый комплекс возвращал немного сил, но Лита понимала, что этого мало. Она столько раз обещала себе пойти в больницу, сдать анализы, провериться по методу Фоля, которому доверяла с давних пор, но все оставалось на уровне невыполненных планов. Состояние вялости ненадолго отступало, и поход к врачу откладывался. В этом она была похожа на Мартова, тот тоже не любил выслушивать рекомендации, он считал, что достаточно здоров для того, чтобы самому справляться со своим организмом.
Лита, сама в прошлом кардиолог, часто думала о том, что смерть мужа от сердечного приступа — это как парадокс. Она ведь сумела бы помочь ему, но и подумать не могла, что, желая казаться сильным, мужественным, Георгий долгое время скрывал свои проблемы. Как глупо! Неужели он думал, что его болезнь изменит их отношения. Она стала бы относиться к нему еще более бережно, внимательно. По-видимому, он именно этого и не хотел. Ему нужно было видеть, что его любят здоровым, непотопляемым, исполнителем желаний.
Лита приняла душ и легла в постель. Она раскинула руки, легла свободно — слишком много места для одной было на просторной двухместной кровати. Закрыв глаза, женщина попыталась вызвать образ любимого. Она стала вспоминать моменты, связанные с их недолгой, счастливой жизнью. Их было много — это море любви, настоящая благодать: за такой короткий срок получить столько живительных воспоминаний. Ей хватит их на всю оставшуюся жизнь. Только многого и не случилось. Например, она не сможет узнать его реакцию на сообщение о том, что у них будет ребенок. Наверняка это стало бы еще одним ярким событием в их жизни. Да что теперь думать. Лита повернулась на бок, глядя в открытое окно, завешенное белоснежной гардиной. Та размеренно двигалась от легкого, освежающего ветра и, глядя на нее, Мартова почувствовала, что впадает в состояние сна. Глаза словно и видели трепещущую белую ткань, но при этом смотрели неосознанно. Веки становились все тяжелее. Лита подложила ладонь под щеку, как в детстве, и через пару минут ровно дышала, погрузившись в глубокий сон. Она каждую ночь попадала в удивительную страну сновидений. Утром чаще всего вспоминала увиденные картины и необычные ситуации. Как психолог, пыталась их трактовать. Получалось, что ей пора отдохнуть и расслабиться. Только она не могла решить для себя, в чем это должно состоять? Новых увлечений она не ждала, так как была уверена, что не сможет больше полюбить ни одного мужчину. Единственное, что у нее было для релаксации — работа. Она получала прекрасную возможность уйти от собственных проблем, погружаясь на восемь — десять часов в день в чужие. Работа была бальзамом. Мартова каждое утро испытывала приятные ощущения от того, что ей предстояло перешагнуть порог фирмы и готовиться к встрече с нуждающимися в ее помощи людьми.
Дома тоже ее ожидали положительные эмоции от общения с Жоркой. Елена Васильевна, как могла, делала их жизнь спокойной, уютной, домашней. Она столько времени уделяла дому, хозяйству, малышу, что Лите частенько становилось стыдно за те чувства, которые она поначалу испытала к этой женщине. Мартов когда-то представил ее хранительницей очага — теперь это абсолютно соответствовало истине. Без Елены Васильевны все, чем занималась Лита, с рождением ребенка становилось невозможным. Ей нужно было бы приглашать в дом няню, иначе никак не получалось выйти на работу через месяц после появления ребенка. Кира Сергеевна не могла располагать собой. В любой момент ее организм переставал подчиняться хозяйке, и все время уходило на то, чтобы снова оказаться на ногах до очередного обострения. Так что рассчитывать на мать не было смысла.
Лита понимала, что на Стебловой держится все, но силы человека не беспредельны. И частенько Мартова подумывала о том, что нужно дать женщине возможность хорошенько отдохнуть. Но едва она заводила разговор, натыкалась на прочную стену обиды, непонимания. Елена Васильевна и не помышляла ни о каком отдыхе, ни о каких поездках, курортах. Она чуть не плакала, говоря, что умрет без этого дома, своих хлопот, без Жорки. Тогда Лита снова отступала, с благодарностью пожимая руки немолодой женщине, для которой собственная жизнь тесно переплелась с жизнью обитателей этого особняка. Только сегодняшний разговор с Еленой Васильевной оставил в душе Литы неприятный осадок. Вероятно, она обратила на него гораздо больше внимания, чем следовало бы, потому что ей даже ночью приснилось продолжение их диалога. Оно было не совсем приятным, потому что Лита открыла глаза, ощущая тяжесть на душе. Даже солнечный свет, под углом освещающий комнату, не поднял, как обычно, настроения. Отвернувшись от окна, Лита посмотрела на часы: половина седьмого. Организм пробудился вовремя, только не удавалось освободиться от ночных видений, крутившихся у нее в голове, «Неспроста мне это приснилось. Надо будет на свежую голову задать Стебловой парочку вопросов. Почему нет, собственно? Что я теряю?» — Лита, поднялась, умылась и переоделась для утренней пробежки. Вчера она позволила себе расслабиться, а сегодня — обязательная тридцатиминутная зарядка с пробежкой. Спускаясь по ступенькам, услышала тихую мелодию, доносившуюся из кухни: Елена Васильевна стала отчаянной меломанкой. При каждом удобном случае она слушала музыку. У нее была даже своя теория по поводу того, какая музыка подходит для приготовления и поглощения определенных блюд. Диапазон мелодий у нее был широчайший. Она каждый раз слушала что-то, соответствовавшее ее настроению и кулинарным тонкостям. На этот раз слышался легко узнаваемый голос Джо Кокера. Лита заглянула на кухню.
— Доброе утро, Елена Васильевна.
— Доброе, Литочка. Завтрак скоро будет готов. Жорочка еще спит. Как ангелочек. Как вы спали? — не прекращая колдовать над чем-то очень приятно пахнущим пряностями, спросила Стеблова.
— Спала плохо. Мне откровенно мешал наш с вами последний разговор. Он достал меня даже во сне. — Лита увидела, что Елена Васильевна напряглась. — Чтобы избавиться от неприятного чувства, я после пробежки задам вам несколько вопросов. Надеюсь, вы любезно ответите мне на них. Ведь мы с вами взрослые люди и ко всему умеем относиться с пониманием.
