Татьяна Веденская - Не в парнях счастье
– Ну, проснулась? Героиня нашего времени? – громогласно спросил кто-то голосом моей (теперь уже практически бывшей) свекрови. Поверите ли, я даже завизжала от ужаса.
– Где я? – вскочила я в кровати и выпучилась на Елену Станиславовну.
– Нет, ну надо же! Какая ты, оказывается. Без царя в голове, – ухмыльнулась она. Я сощурилась. Она что, издевается? Это что, новый такой вид пытки? Плохой и хороший следователь в одном лице?
– Я… как… откуда я тут…
– О, это долгая история. И пока ты не съешь чего-нибудь, я ничего не собираюсь тебе рассказывать.
– Нет, я лучше поеду, – растерялась я. От такого странного обращения мне стало совершенно не по себе.
– Куда? Домой? Ты с ума сошла, зачем тебе это сейчас надо? Отдохни, отлежись. Тебе нужно прийти в себя. У тебя, в конце концов, интоксикация.
– Простите, – вдруг побледнела я и побежала в ванную. Ой, как же мне было плохо! И главное, стыдно. Просто до ужаса. Стыд и позор! Если бы я, к примеру, состояла в какой-нибудь партии, то после такого меня бы следовало с треском из нее исключить. Предать анафеме. Я сидела под душем в квартире свекрови, что было самым странным во всей истории, и пыталась собрать воедино все пазлы этого странного происшествия. Но без помощи свекрови это у меня так и не получилось.
– Мне позвонил Сергей. И он сказал, что ты совсем сошла с ума. Что у тебя белая горячка и ты около дома носишься и орешь. И что тебя надо сдать в дурдом.
– Кошмар, – покачала головой я. Вот он, апокалипсис. Мой, персональный.
– Да уж. Только он не сказал, из-за чего.
– А кто сказал? – поинтересовалась я, сидя уже вымытая, на кухне. Я потягивала из высокого стеклянного стакана какую-то омерзительную бурду, которую, решила свекровь, мне надо выпить обязательно. На голове у меня торжественно высилось мокрое полотенце, а надета на меня была пижама свекрови.
– Да уж… – покачала головой она. – Кто угодно мог сказать, все уже знали. По крайней мере, к тому моменту, когда я приехала, вы с Сергеем стояли и орали друг на друга прямо около дома. То есть он стоял, а ты сидела на… ладно, проехали. В общем, думаю, теперь нет ни одного человека, который бы был не в курсе.
– Боже мой! – только и смогла простонать я. – Боже мой, простите, пожалуйста. Я просто… нельзя мне было пить!
– Это точно.
– Надо было как-то сдержаться.
– Да уж.
– Какая же я идиотка. И что теперь будут о нас говорить? Сергей, наверное, в ярости.
– Ты и вправду идиотка, – кивнула свекровь. – Этот козлик, мой сын, переспал с твоей лучшей подругой, а ты убиваешься, что будут об этом говорить?
– Что? – не поняла я. И раскрыла рот, как актер на сцене, чей партнер внезапно отошел от текста и несет какую-то ересь.
– Деточка, я очень люблю своего сына. В конце концов, я хоть и под наркозом, хоть и кесаревым сечением, но самолично его родила на свет и взрастила. И было бы очень странно его не любить. Но все же я прожила с ним всю его жизнь и отлично знаю, что это за фрукт.
– Да? – еще шире раскрыла рот я.
– Да уж, возможно, это моя вина. Возможно, я разбаловала его. Когда я его воспитывала, считалось, что бить детей непедагогично. Возможно, они были в корне не правы, все эти Споки. Сережку точно следовало пороть, как сидорову козу. Козла. Нет, каков орел! Типичный мужчина, как и все они. И ведь как подумаю, что допустила ваш брак!
– Да уж, я ему явно не подхожу, – уныло кивнула я.
– Что? Ты? О, я тебя умоляю, Диночка, ты – прекрасная жена. Он о такой и мечтать не мог. Дуреха, которая только и делает, что смотрит ему в рот, обожает его и не замечает его недостатков. А ведь у него их множество.
– Не так и много, – возразила я.
– Да? В том-то и дело, что ты – первая из его девушек, а у него их было множество, ты уж мне поверь, которая почему-то так и не поняла, что мой обожаемый великовозрастный сын – весельчак и балагур, но кроме этого еще и бабник, лентяй, бахвальщик и вообще ненадежный тип. Нет, ты просто слепая. Профессии у него нет, денег нет, один только гонор. И самое обидное, что ведь у него были все шансы! – возмутилась свекровь. Надо же, сколько лет живем, а ничего ведь толком о ней не знаю. Только то, что в ее присутствии я теряюсь и пугаюсь каждого ее слова. Хотя… сегодня почему-то нет, не боюсь. Следствие похмелья.
– До тебя у него была Юлечка. Он ее так любил, так любил! Просто Ромео из-под Жмеринки, ей-богу. И что? Она забеременела, а он запаниковал, прибежал ко мне, рыдал, кусал локти. Она сделала аборт, а он только трясся. И ведь представь, ему было уже тридцать, чего бы не родить, казалось. Но нет, он только ее во всем обвинял. Естественно, она его бросила. Ой, сколько я с ним намучилась! А потом нашел тебя. Господи, да ему с тобой так повезло! Нет, он окончательный болван. А как он бросил институт? Я тебе рассказывала?
– Нет.
– Легкие, видите ли, деньги тогда были. Компьютеры были всем нужны. И где эти деньги? – сумбурно делилась возмущением она, подкладывая мне жареной картошки. Но я есть не могла.
– Елена Станиславовна, что же теперь будет? – спросила я.
– Что будет? Ой, Динуля, да тебе просто сказочно повезло, что ты от него избавилась. Пусть теперь эта твоя Катерина мучается. Она мне никогда не нравилась.
– Но я люблю его, – промямлила я, не в силах жить с мыслью, что я теперь одна. Зачем только я пришла домой, лучше бы я сгорела вместе с электропроводкой!
– Любишь, – вдруг серьезно посмотрела на меня свекровь. – В том-то и дело, что я вижу, что любишь. А должна научиться не любить. Не стоят они такой любви.
– А как же жить?
– Живи для себя, – глубокомысленно проговорила она после длинной паузы. И за этой паузой, как я потом узнала, стояла вся ее жизнь. Да, я действительно практически ничего не знала о своей свекрови. А как жить для себя – тоже не представляла. Но в тот день, сидя у нее дома с ногами на ее красивом итальянском диване, потягивая мятный чай и потихоньку приходя в себя, я вдруг осознала, что она совершенно права. Зачем нужна такая любовь, из-за которой хочется бежать на край света или напиться до полусмерти? Что и кому она дала – эта ваша любовь? Моей маме? Да она только и делает, что жалуется, что ей нет возможности даже хоть как-то выдохнуть. Моей бабушке, родившей маму после войны, этой любви досталось только на пять минут счастья. И всю жизнь одна. Кто еще? Если даже такая красивая, умная и всячески состоявшаяся женщина, как Елена Станиславовна, и та считает, что это все – не вариант, то что мне говорить? Возможно, единственная, кому повезло, это Катерина – она всегда привыкла получать все, что хочет. А теперь, когда она захотела моего мужа, он моментально достался ей, на блюдечке с голубой каемочкой. Даже переезжать недалеко – всего четыре этажа вниз.
