Две измены. Стоп на любовь (СИ) - Марсо Алиса

Антон уходит, а я смотрю на Кравцова и до сих пор не верю, что он здесь.

— Не плачь, Анна Алексеевна, все хорошо. Или он что-то сделал тебе?

Мотаю головой, подставляю свое хрупкое плечо, обхватываю мужчину за талию и пытаюсь облегчить ему передвижение в свою квартиру.

— Вас нужно отмыть, Денис Александрович и…

— Тебя, — хрипит Кравцов. — И Денис. Кажется, уже точно можно. Не находишь?

Вздыхаю. Да, сейчас точно неуместна субординация.

— Нужно обработать твои раны, но грязь смешалась с кровью.

— Да, сначала стоит помыться. Помоешь меня? Я сам не смогу, — с серьезным видом, чуть морщась, просит Денис.

— В смысле? — округляю глаза и толкаю дверь в свою квартиру.

— У меня, кажется, сломаны ребра и головой сильно ударился, перед глазами все плывет. Надеюсь, тебе будет нетрудно просто полить меня из душа?

Останавливаемся в прихожей, снимаем обувь, и я веду мужчину в ванную комнату.

— Заходи в одежде, я прям там помогу ее снять.

Кравцов опускается на дно ванны, я помогаю снять куртку и футболку, а вот что делать со штанами, не понимаю. Не будет же он передо мной сидеть, в чем мать родила?

Беру душ.

— Будешь меня в штанах мыть? — не сдерживает улыбки Кравцов, а мне начинает казаться, что кто-то надо мной насмехается.

— Пока да, начну сверху, а там посмотрим. Может, ты сможешь себя снизу и сам помыть. Или скорая домоет.

— Скорая?

— Конечно. Если у тебя переломаны ребра и сотрясение мозга, то после душа я обязательно вызову скорую, — теперь издеваться начинаю я.

Направляю теплые струи мужчине на голову и осторожно прохожусь пальчиками по волосам. Грязь потоком стекает по лицу, но ран на голове я не вижу.

Наклоняюсь чуть сильнее. Кравцов совсем мне не помогает. Руки дрожат, когда касаюсь его широкой шеи, затем ниже, мощной груди.

Стараюсь, чтобы прикосновения были поверхностными, но крепкие мышцы напрягаются под пальцами, и мне хочется сильнее прижать ладонь, пройтись по гладкой коже, почувствовать ее жар.

Внезапно Денис тянет меня за руку, я теряю равновесие и падаю на мужскую грудь, уткнувшись лицом в его шею.

Вода из душа хаотично взлетает, и я промокаю насквозь.

— Что ты творишь? — шепчу я, пытаясь встать, но лишь окончательно переваливаюсь с ногами в ванну.

— С тебя тоже нужно смыть страх, волнение и скованность, — отвечает Кравцов бархатным голосом.

Поднимаю голову и наталкиваюсь на затянутые поволокой голубые глаза. Он больше не смеется, смотрит серьезно, выжидательно, а у меня кровь хлынет к лицу со скоростью десятибалльной волны, а сердце стучит так громко, что даже шум воды не способен заглушить его грохот.

— Ладно, — делаю вид, что ничего не понимаю и не замечаю.

Сажусь на ноги Кравцова и продолжаю мыть его мускулистые плечи, грудь, торс, всеми силами стараясь не смотреть в его глаза и не опускать взгляд на твердость, что заметно растет у него в штанах.

Боже, дай мне сил.

Внезапно Кравцов забирает у меня лейку и мягко, но бескомпромиссно приказывает:

— Теперь ты снимай футболку. Или тебе помочь?

Глава 23

— Что? С чего вдруг? — вскидываю брови, но чувствую, как алеют щеки.

— Ты вся в моей грязи, — просто объясняет Кравцов, а мне становится стыдно за похабные мысли.

Денис видит мое смущение, зажимает лейку между ног и не спеша, словно происходящее само собой разумеющееся, тянет подол моей футболки вверх.

В глаза не смотрит, а вот я не могу отвести своих от его красивого лица. Остаюсь в бюстгальтере и на открытом участке груди видно, как пульсирует место, под которым долбит сумасшедшее сердце.

Денис совершенно спокойно снова берет лейку и начинает смывать с ключицы и шеи следы грязи.

Короткий броский взгляд на лицо, считывает реакцию и снова устремляет на мое тело. А мне от этого совсем не легче.

Еще час назад он был для меня начальником, я собирала вещи, чтобы сбежать из города, полчаса назад он стал моим спасителем, а сейчас… Мы полуобнаженные и мокрые сидим в моей ванне и моем друг друга.

Кто он сейчас?

Мужчина очень нежно касается кожи на плече, шее, почти невесомо проводит грубыми подушечками пальцев по груди и снова возвращается обратно.

Лишнего не позволяет, грань не переходит, но это только сильнее раскаляет пространство между нами, заставляет дрожать, испытывать холод под горячими струями воды.

Уверена, с меня больше нечего смывать, но Кравцов продолжает исследовать каждый сантиметр моей верхней части тела.

Мои ноздри раздуваются от волнения, от попытки дышать спокойно, но глубоко. Получается плохо, в голове звенит звонок, мигает зеленым светом, в промежность давит твердый и пульсирующий орган, и я понимаю, стоит Денису сделать лишнее движение, неверное прикосновение, посмотреть затуманенным взглядом, и мы оба сорвемся и переступим все проведенные нами границы.

— Что он от тебя хотел? — мужской голос вырывает меня из пагубных мыслей.

Не сразу понимаю вопрос, прокашливаюсь и все-таки отвечаю.

— Хотел заставить подписать брачный контракт, который загонит меня в рабство его семьи, если я подам на развод. Вернее их рабыней я стану при любом его раскладе, — сглатываю, и эйфория от близости с Денисом растворяется, как дымка.

— Расскажи с самого начала, — Денис хмурится, но голос мягкий.

А мне действительно хочется ему все рассказать, излить душу, попросить помощи, защиты. А потом и свои вопросы задать.

— Несколько дней назад в свой день рождения я застукала Антона с любовницей. Прямо на своем празднике. Я выгнала его из дома и написала заявление на увольнение. Его отец — влиятельный человек, председатель правления банка, где я работала, а семья имеет вес в высшем обществе. Я подала на развод, но мое заявление уничтожили еще на стадии принятия. Луговой-старший не хочет развода, это бьет по репутации. Он пригрозил сыну, что лишит его наследства, если тот не договорится со мной. Антон предложил играть на публику, но я отказалась. Мне не нужны ни их деньги, ни положение. Я хочу, чтобы они все оставили меня в покое. Но пока я получаю только палки в колеса.

Денис смотрит прямо в глаза, а по зрачкам бегают взбешенные чертики.

— Ты отказалась от моей помощи, но предложение все еще в силе. Я прикрою тебя от этой семьи.

— Как? — не понимаю я.

— У меня есть на них компромат, а еще я владею каналом СМИ. Если отцу так дорога шкура, они по-тихому отпустят тебя.

— Откуда у тебя эта информация? И почему ты вообще ее нарыл? Почему помогаешь мне? — с каждым его словом у меня возникает только больше вопросов.

— Это все неважно, Аня, — цедит Кравцов. — Важно, что ты станешь свободной. Разве нет?

— Нет, — упрямлюсь я. — Какие у тебя проблемы с Антоном? Я рассказала о себе только сейчас, а информация о нем у тебя уже в наличии. Значит, вы пересекались раньше!

Пытаюсь сбросить с себя мужские руки и встать, но мне не позволяют.

Внутри все пылает от возмущения, он снова уходит от ответа, снова не отвечает на вопросы, просто молчит.

— Почему ты взял меня на работу? Скажи! Петр Андреевич сказал, что тебя никакие угрозы не остановили, а в день моего собеседования ты уже слишком много обо мне знал. Я чувствовала благодарность, считала, что обязана тебе, а у тебя оказывается свой зуб на эту семью? Начни, наконец, отвечать на мои вопросы.

Я психую, вырываюсь и все же встаю с ног Кравцова. Он подскакивает следом, разворачивает к стене и наваливается сверху.

Дергаюсь. Бесполезно. Не могу сдвинуться даже на миллиметр, кислорода не хватает, дышу быстро, но легкие обжигает умопомрачительный запах мужчины.

Прикрываю глаза, то ли от злости, то ли от близости с ним, под веками взрываются вспышки света. Шею обдает горячее, глубокое дыхание, и я чувствую, что совсем скоро капитулирую.

— Какая же ты вредина, Анна Алексеевна, — тихий, низкий шелест долетает до возмущенного мозга. — У меня, действительно, есть свои счеты с Луговым, но это мои проблемы. Тебе незачем о них знать. Я и твои проблемы возьму на себя. Просто расслабься рядом со мной, доверься и станет сильно легче.