Бросаешь мне вызов, Тихоня? (СИ) - Майер Кристина

— Пропусти, я хочу выйти, — киваю, чтобы отошел. Голос уверенный и ровный. Да, я не тихоня.

— Задержись, — проводит кончиком языка по верхним зубам. Мне кажется ужасно эротично. Соблазняет гад!

— Не впечатлил, не вижу, ради чего мне здесь задерживаться, — ухмыляясь. Сюрреализм какой-то, голые парень и девушка соревнуются в остроумии стоя голыми в душе.

— А ты его впечатлила, — тянет слова. — Убери руки!

В таком тоне со мной разговаривать не надо! Приседаю, резко хватаю с пола трусы, но Демьян успевает наступить на кончик ткани. Тяжелый длинный член находится прямо перед моим лицом, призывно покачиваясь. Шарахаюсь к стене, а этот гамадрил плотоядно ухмыляется, словно играет со мной в кошки мышки.

— Так сразу? Хочешь отсосать, я не против, — довольно скалясь, разводит в сторону руки, приглашает его осмотреть и опробовать. Член дергается, мне даже кажется, что т тянется ко мне. Кровь бьет в голову. Слепну от злости. Нахожу в себе силы выхватить трусы из-под его стопы.

— Прикройся и уйди в сторону! — выпрямляюсь и бросаю мокрые боксеры в Демона. Как-то неудачно они припечатались на лицо Кайсынова. Целилась я в грудь, но видимо, от злости не рассчитала.

Стаскивает их нарочито медленно. Передо мной проносится вся моя нерадостная жизнь, но просить прощения и молить пожалеть не стану. Отбрасывает свои боксеры куда-то назад. О нет! В потемневших глазах мой приговор. Оскалившись, словно хищник, бросается на меня.

— Ой, — вскрикнув, пытаюсь вырваться, но слишком поздно. Оторвав меня от пола, прижимает своим телом к стене. На меня словно бетонная стена упала. Хватаю воздух губами, потому что он вышиб из меня весь кислород.

Пока я борюсь за жизнь, Демьян, разместившись возле бедер, рванул мои ноги наверх, заставив обвить его бедра. Пробую вырваться, но лишь усугубляю свое положение. Демон фиксирует меня так, что его член упирается в раскрытые складочки. Максимальная близость. Впервые парень…

Мне должно быть страшно, противно, я должна обидеться, кричать, что меня хотят изнасиловать, а мое тело отвечает. Будоражит близость этого гамадрила. Умом ведь все понимаю, а тело отвечает, будто там наверху, кто-то решил сыграть со мной в злую игру. Сделать мне еще раз больно, и я сейчас не о физической боли.

— Ну чего остановилась? Продолжай, меня это пздц как заводило, — его взгляд плывет, крылья носа раздуваются. — Чуть сама на член не наскочила.

— Убери от меня свои руки и палку тоже! — луплю по мокрым плечам раскрытыми ладонями, но видимо боль причиняю только себе, он даже не реагирует.

— Палку? — поднимаю ему настроение, смеется гад. — Эта палка нежно тебя трахнет, ты будешь течь на моем члене и кричать в голос. А может, ты хочешь нежно? — голосом искусителя.

Да сейчас!

— Я никак не хочу, отпусти меня, — кричу, когда головка члена надавливает на нижние губы, пытаясь их раздвинуть. Волнение и тревога зашкаливает. Приходится бороться не только с наглецом, но и с собой. Забываясь, я пробую прислушиваться к своим ощущениям. В порыве этой самой борьбы, размахнувшись, бью с размаху ладонью, оставляя красный отпечаток на лице. Трусы мне простили, ладонь нет.

— Любишь пожестче? — рыча, впивается в мои губы. Не дает вырваться, выдыхаясь, предпринимаю еще одну попытку высвободиться, прокусываю ему губу до крови…

Глава 25

Отпустил, но только лишь для того, чтобы слизнуть каплю крови с губы. В глазах темное пламя и обещание меня наказать.

Впивается в мои губы. Жестко до боли кусает, но не прокусывает. Намекает, что я в его власти, он может ответить, но щадит, а может, просто играет и сейчас я испытаю ту же боль. Остается надеяться, что он беспокоится о своем здоровье и побоится что-нибудь подхватить от интернатской девчонки. Мы ведь, как крысы для таких, как он. Разносчики инфекций и всякой заразы. Общество безжалостно к тем, кто стоит ниже их на социальной лестнице.

Спустя минуту я убеждаюсь, что Демон не является исключением, он наверняка думает так же, а иначе наша кровь уже смешалась бы во рту, потому что все это время я продолжаю сопротивляться, бью кулаками по его груди и плечам.

Расталкивает языком губы, надавливает на челюсть, заставляя пустить его. Уступаю, сложно бороться, когда по телу разливается истома, когда оголяется каждый нерв и получает сладкий разряд. Ведет эту партию Демон. Хозяйничает у меня во рту. Меня никто так не целовал. До поджимающихся пальчиков на ногах. Продолжаю колотить, но уже не так усердно и уверено. Посасывает губы, кусает, облизывать, ласкает кончиком языка…

С хриплым стоном зализывает легкие укусы, будто испытывает схожие чувства и переживает те же ощущения. Уступаю. Обещаю своим гормонам, что дальше поцелуя не позволю зайти и перестаю сопротивляться.

— Ты же хочешь нежно, — не спрашивает, утверждает. Не дожидаясь ответа, меняет технику поцелуя. Страстно, томно, растягивая удовольствие от каждого действия. Увлекает меня в свою игру. Разжигает пожар в каждой клетке тела. Грудь тяжелеет, соски острыми горошинами трутся о твердую грудь.

Подняв за ягодицы, заставляет обхватить его бедра ногами. Удерживая меня на весу, не разрывая поцелуя, свободными теперь руками, сжимает грудь, ласкает. То сжимает до боли, то перекатывает соски, то обводит подушечками больших пальцев.

Чувствую, как усиливается давление на мои влажные складочки. Стыдно, что мою влагу ощущает Демьян. Интересно, он чувствует, что у меня там пульсирует, тянет? Несколько минут назад мое «нет» было бы уверенным, а сейчас я не могу собрать мысли в кучу.

Припадая губами к соскам, он кусает твердую возбужденную вершинку, посылая разряд по всему телу, но концентрация этого разряда находится внизу живота. То кусает, то ласкает соски языком, болевые ощущения, сменяются нежностью. Контраст такой острый, что я забываюсь в своих эмоциях, сама начинаю тереться о его твердую головку. Внизу тянет, сжимается, и я просто ищу спасение, хочу остановить это томление или дать ему вырваться.

— Мне нравится, как ты течешь на моем члене, хочу ощутить какая ты горячая внутри, — хрипло шепчет, раздвигая головкой складки, ощущаю давление на вход, он проталкивается, а я словно трезвею.

— Не надо, — упираюсь ладонями в массивные плечи. Демон не воспринимает мое слабое сопротивление, резкий толчок слепит, с губ срывается крик. Неожиданно и болезненно.

Меня срывает, начинаю лупить его, царапаю шею, плечи, лицо убирает, но достается подбородку, оставляю на нем два следа от ногтей. Поздно биться за поруганную честь, но я будто с цепи сорвалась.

— Да ладно? — с сомнением и каким-то удовольствием. — Серьезно? Я начинаю верить в чудеса, — усмехаясь, перехватывая мои руки, закидывает наверх, удерживая одной своей ладонью. Он не выглядит раскаивающимся, Демону это и в голову не придет.

— Я была девственницей! — кидаю обвинение, словно он меня изнасиловал. Сама виновата, таяла под его ласками, превращаясь в кисель. Протрезвела, да только поздно.

— Меня должно было это остановить? — выгибает бровь. — Ты уже не девственница, прекращай вырываться. Дело нужно довести до конца или ты потом мужика к себе не подпустишь, — чувствую, как пульсирует внутри его член, распирает мои стеночки. Для первого девичьего раза такой размер точно не подходит. Как и поза, в которой я лишилась девственности. — Я сам голову потерял, даже про резину не вспомнил, а со мной такого лет десять точно не происходило, — то ли злится, демонстрируя оскал, то ли ему тяжело удерживать мой вес. Слова Демьяна о том, что он потерял голову, мне неинтересны.

— Мне больно, — пытаюсь сползти вниз, да кто же мне даст.

— Становиться женщиной больно, ты не знала? Вини природу, а не меня, — подмигивает мне. Его легкое отношение с одной стороны злит, с другой успокаивает. Мне не хочется себя жалеть. — Не дергайся, быстрее отпустит, — ни грамма сочувствия в голосе. Если кто-то мечтал о первом романтичном разе, то это точно не к Демону.