Развод. Не жди прощения (СИ) - Роса Алиса

— И что мы празднуем? — спрашиваю, не в силах сдержать язвительности. — Раз уж ты даже не спрося моего мнения заказал шампанское.

— Начало твоей новой жизни, конечно, — Герман улыбается, но только губами. Взгляд серьезный. — Или тебе будет приятнее отметить похороны старой?

Почему эти слова звучат так зловеще? Ничего же такого не произошло, чтобы говорить про похороны? Или… Тело мгновенно подбирается. Напряжение охватывает каждую клетку.

— Что вы хотите сказать, Герман? — голос против воли звучит затравленно и тихо.

_________________

Александр Сенной (Саня)

Помощник Германа. Исполнительный, педантичный, преданный.

Георгий Кравченко

Водитель Германа. Работает на Германа последние пять лет. Без нареканий. Умеет не задавать вопросы.

28.

— Только то, что твоя жизнь станет совсем другой, — Герман ухмыляется, он будто чувствует и впитывает мой страх. — Хотя, по большому счету, сейчас, когда у тебя нет ни единого документа, подтверждающего, что ты Виктория Воронова, я могу назвать тебя как душа пожелает, создать другого человека, и ни одна экспертиза не докажет, что ты когда-то была Викторией.

Становится дурно. Кто ж этот человек, который может себе такое позволить? Да и как такое провернуть?

— Ты не сможешь, — возражаю, не желая верить. — Как же свидетели? Как же моя мама?

Замолкаю, дожидаясь, пока официант поставит на стол бокалы и разольет по ним шампанское. Початую бутылку он оставляет у столика в напольном ведре на высокой ножке, наполненном льдом.

— Им всем кажется, что Виктория была похожа на тебя. А кто будет упорствовать, отправится на психологическую экспертизу, — парирует Герман и поднимает бокал. — За новую тебя!

— А как же отпечатки пальцев? — прижимаю ладони к столу, демонстрируя отказ поддерживать тост.

— Вряд ли с тебя их снимали, — он довольно усмехается. — Заграничный паспорт у тебя был старого образца, так что нет никаких физических подтверждений тому, что ты и Виктория Воронова — одно лицо.

Не снимали отпечатки, он прав. Приводов в полицию у меня нет. Кажется, вся кровь сосредотачивается в районе желудка. Изнутри печет, а ладони и стопы ледяные. Пальцы дрожат.

— Но ты же не станешь так поступать, Герман, — выговариваю в отчаянии. — Чем я это заслужила?

— Вообще пока не планировал, Виктория, — Герман снова поднимает бокал. — Не упрямься, пожалуйста. И расслабься. За новую тебя!

Исполняю его волю, бокалы издают хрустальный звон. Ничего не скажешь, тут даже посуда на высоте. Машинально отпиваю пару глотков. И шампанское божественное, но я не могу им насладиться.

— А зачем тогда пугать? — начинаю злиться. — Зачем рассказывать мне, что ты можешь сделать, если не собираешься?

— Виктория, что не так? — он поднимает руку, подзывая официанта. — Ты спросила и получила ответ. Я могу очень много чего сделать, но не все претворяю в жизнь. Понимаешь?

Подошедший официант интересуется, что мы закажем. Я прошу Германа выбрать за меня. Нет никакого желания вчитываться в меню.

— Так ты и Тимура можешь раздавить, как букашку? — до меня, кажется, начинает доходить размах связей Германа. — Но почему-то не делаешь этого.

Взгляд Германа становится злым.

— Твой тупой муж решил, что мы из одной песочницы. Поэтому вместо довольного партнера приобрел врага, — он допивает шампанское и обновляет бокалы. — Поэтому просто уничтожить его мне уже не интересно.

Молчу, пытаясь справиться с шоком. Похоже, разрушить бизнес Тимура — это меньшее, на что нацелился Герман. Присвоить себе его женщину? Увести клиентов? Что еще он собирается сделать? Сомнений не остается, Тимур понесет наказание за свою измену.

БОльшая часть меня ликует от радости, что муж-подонок заплатит по счетам. Но есть небольшая, которой совестно. Тимур, похоже, получит больше, чем заслужил. Хотя кто я, чтобы это решать? Сентиментальная дурочка, которая жила во лжи и верила каждому слову этого говнюка?

Официант приносит кушанья. Что-то феерическое для Германа в черной сковородке с высоким бортиком. Явно с большим количеством мяса. Мне — бефстроганов. От вида и запаха еды мгновенно просыпается аппетит, чуть было окончательно не задушенный переживаниями.

— Какие у меня на завтра дела? — спрашиваю, вытащив приборы из матерчатого конверта. — Ты сказал, что день занят.

— Тебе надо одеться, — отвечает Герман и отправляет в рот кусок мяса в красно-рыжей подливе. — Георгий покатает тебя по магазинам, чтобы у тебя была пригодная для работы одежда.

— Но я же купила одежду! — в шутку возмущаюсь, пытаясь наконец вывести беседу хоть в какой-то плюс.

— Дома ходить сойдет, — Герман проходится по мне презрительным взглядом. — Но приличным людям в таком ты показываться не будешь.

Кусок застревает в горле от этих слов. Хотя все ж логично. Он дал мне на одежду четыреста тысяч, а я уложилась в семьдесят на все про все. Но я… просто не умею одеваться дороже. Да у меня палец не кликнет по ценнику выше десяти тысяч за вещь.

Больше ничего не говорю. Зло берет от беспардонности Германа. Почему нужно быть таким язвительным? Почему нужно обязательно щелкать меня по носу, как нашкодившего котенка?

Какое-то время мы едим молча. Бефстроганов тут готовят на редкость шикарно. В Питере для меня это блюдо являлось лакмусовой бумажкой на качество заведения. Если бефстроганов есть и хороший, значит, ресторан на высоте. И здешний бефстроганов побил все вкусовые рекорды, которые ставили питерские аналоги.

— Ты чего молчишь? — вдруг с участием спрашивает Герман.

Гляжу на него и не понимаю, он правда не врубается или пытается строить из себя заботливого папика. Смотрит на меня на полном серьезе вопросительно.

— Да так… Один человек, круче которого только горы, сказал мне гадость и ждет, что я буду веселиться, — складываю приборы в пустую тарелку. — Так вот не буду. Мне неприятно.

Герман тоже доел. Переставляет сковороду на соседнее пустое место, вытирает салфеткой губы.

— Покажи, кто, я с ним разберусь! — произносит наигранно воинственно.

Делаю устало-раздовадованный вид, который подразумевает что-то вроде: «ну сколько можно?»

— Ладно, я понял, Виктория, — усмехается Герман. — Прости, про одежду было резковато. Я постараюсь быть мягче.

Да ну его! Ничего он не будет стараться. Просто сгладил угол, который сам же и создал. Похоже, год работы на него дастся мне невероятно нелегко. Но уже подписалась. Куда деваться. Буду надеяться, что смогу погрузиться в любимое дело, и оно будет отвлекать от самодурства начальника.

— Мог бы не приводить меня в такое пафосное место, если я выгляжу недостаточно хорошо для него, — произношу тихо, но обида все равно просачивается в голос.

— Не мог, — мрачно отвечает Герман. — Тебя надо было покормить, а у меня тут встреча. Сейчас веди себя спокойно и ничему не удивляйся, ладно?

29.

— Герман! Рад видеть! Ты сегодня в фиолетовом зале! — раздается раскатистый басовитый голос у меня за спиной.

Герман поднимается и делает шаг из-за стола. Пожимает руку подошедшему великану. Высокий мужчина с бородой, но почти без волос на розовом черепе, лет под пятьдесят, по весу раза в два больше Германа, одаривает меня внимательным взглядом и широко улыбается. Из-за лысой головы он выглядит очень пугающе.

— Представишь меня очередной мисс Ветровой? — он обращается к Герману и усаживается рядом со мной.

Плотоядно смотрит на меня, как на сочный кусок сала. Липкое ощущение проходится по коже неприятными мурашками.

— Нет, Егор, — отрезает Герман. — Мы немного задержались. Эта мисс уже уходит.

Он делает мне знак встать и подает руку.

— Я провожу спутницу, и мы поговорим, — продолжает он тоном, на который не всякий решится возразить, и приказывает мне: — Идем. Георгий отвезет тебя.

Не задаю вопросов. Егор меня пугает. А еще напрягает название «мисс Ветрова». Похоже, этот жирдяй принял меня за эскортницу или любовницу Германа. Хотя, наверное, далеко от истины он не ушел. Я почему-то уверена, что под пресловутым двенадцатым пунктом «выполнять поручения владельца бизнеса» Герман подразумевает любые поручения. Не пройдет и суток, как он снова примется склонять меня к соитию.