Высота в милю (ЛП) - Томфорд Лиз

Если посмотреть на себя со стороны, я совсем не похожа на них, и возвращение в этот город постоянно напоминает мне, что я не вписываюсь в него. Что я не похожа на девочек, с которыми выросла. Что не соответствую их представлению о красоте.

Я чувствую себя невидимкой, когда пытаюсь протиснуться мимо людей, толпящихся у бара. Никто из них не ждет выпивку или не заказывает новую, но ни один человек не уступает мне место.

Я уже ненавижу этот вечер.

Не знаю, чувствовала ли я когда-нибудь себя так стесненно, как в этот момент. Как будто я слишком хорошо осознаю пространство, которое занимаю, с другими телами, кишащими вокруг меня. Как будто мне нужно извиниться за то, что я существую в этом пространстве. За то, что я такого размера. За то, что недостаточно мала, чтобы протиснуться мимо толпы и никого не потревожить.

В конце концов, пара начинает агрессивно целоваться. Они прижимаются друг к другу так тесно, что у меня остается достаточно места, чтобы пробраться к барной стойке.

Барменша смеется, а я вздыхаю с облегчением, бочком подходя к стойке.

— Что я могу вам предложить?

— Можно мне две водки с содовой с лаймом и пейл-эль? — бармен берет пару стаканов. — Самый большой пейл-эль.

Улыбка появляется на ее губах, когда девушка меняет маленький стакан на гораздо больший. Когда она поворачивается к крану, я поднимаю голову и оглядываю комнату, чувствуя на себе чей-то взгляд.

Взгляд карих глаз.

Спрятавшись в дальнем углу бара, Зандерс подносит пиво к губам, его глаза сияют весельем, а рот растягивается в улыбке за стеклянной бутылкой, когда он смотрит на меня.

— Ты следишь за мной? — одними губами произносит Эван с другого конца комнаты.

ГЛАВА 11

ЗАНДЕРС

— Сегодня ты покупаешь мне выпивку, — напоминает мне Мэддисон, когда мы занимаем столик в задней части переполненного бара через дорогу от арены Нэшвилла.

— Договорились, — я держу голову опущенной, а Мэддисон натягивает козырек кепки ниже, мы оба пытаемся остаться незамеченными. — Рио, ты покупаешь сегодня, — обращаюсь я к своему младшему товарищу по команде.

Мэддисон качает головой, негромко усмехаясь.

— Опять? — хнычет Рио поверх живой группы, наполняющей бар музыкой кантри. — Но я всегда покупаю. Я уже даже не новичок.

— Ты все еще новичок, пока мы не найдем нового, который нам понравится.

Без лишних слов парень уходит в сторону бара.

Пальцы Мэддисона двигаются со скоростью мили в минуту, пока он пишет кому-то сообщение на своем телефоне.

— Логан? — спрашиваю я с предположением.

— Да, — издает довольный и счастливый вздох Мэддисон.

Я даже не могу попенять своего лучшего друга за то, что его жена полностью завладела им. Честно говоря, я просто рад, что хоть раз вытащил его из гостиничного номера. Он мой самый близкий друг, но я никогда не мог сравниться с ним в желании спать с одной женщиной до конца жизни, не говоря уже о том, чтобы проводить каждый божий день, думая о ком-то так, как Мэддисон думает о Логан.

Ему ненавистна жизни в дороге, парень любит быть дома, в то время как у меня нет причин с нетерпением ждать возвращения домой, кроме его семьи. Каждый вечер я с нетерпением жду другого города.

Рио быстро возвращается, его руки заняты, горлышки пивных бутылок зажаты между пальцами. Сразу за ним идет горячая рыжеволосая цыпочка с рюмками в руках.

— Нет, — быстро вмешивается Мэддисон, поворачиваясь к Рио. — Никаких шотов. Мы играем меньше чем через двадцать четыре часа.

— Не смотри на меня так, капитан, — говорит Рио. — Эти щедрые женщины в баре купили нам раунд. Хотели пожелать нам удачи завтра.

Я смотрю через плечо Мэддисона на двух девушек, сидящих за стойкой бара, обе чертовски сексуальны, и они поднимают пару рюмок вверх в знак приветствия.

— Один не повредит, — я беру рюмку, наполненную прозрачной жидкостью.

Цыпочка с медными прядями опирается локтями на нашу высокую столешницу, выпячивая сиськи, когда наклоняется к Мэддисону.

— Могу выпить за нас обоих. Я не возражаю, — соблазнительно предлагает она, подмигивая.

Мэддисон, Рио и я разражаемся смехом, и рыжая хмурит брови в замешательстве.

Я понимаю, что есть спортсмены, которым наплевать, женаты они или нет. Они будут спать с кем-угодно, особенно в дороге. Мэддисон не такой. У парня на безымянном пальце вытатуированы инициалы его жены, ради всего святого.

— Это тебя ни к чему не приведет, — говорю я сексуальной рыжей, имея в виду ее подкаты к моему лучшему другу. — Можешь переключить свое внимание сюда.

Ее внимание сосредотачивается на мне быстрее, чем вы можете себе представить, когда мы соединяем наши рюмки и одновременно выпиваем текилу.

— Еще? — спрашивает девушка, хлопая ресницами.

Я поднимаю взгляд на Мэддисона, которому явно не по себе. Я обещал ему мальчишник, по крайней мере, для начала. Тем более, что он долго не протянет, прежде чем решит пробраться обратно в отель и позвонить жене. Может быть, после его ухода я займусь расширением своего нэшвиллского списка.

— Не сегодня, — говорю я ей, имея в виду нечто большее, чем просто еще один напиток.

— Я — Рио! — врывается мой товарищ по команде, найдя возможность привлечь к себе внимание.

— Рио… мне нравится это имя, — она кивает в сторону бара, чтобы он последовал за ней к ее друзьям.

Мой товарищ по команде быстро встает со своего места, его зеленые глаза сияют от возбуждения.

— Неужели я ничему его не научил? — спрашиваю я Мэддисона, из-за его плеча наблюдая за Рио, который выглядит чертовски жаждущим, и не алкоголя. — Мы не гоняемся за женщинами. Женщины бегают за нами.

— Ты не гоняешься за женщинами. Женщины бегают за тобой, — поправляет он со смехом. — Не приплетай меня к своему дерьму.

— Справедливо.

Пара миниатюрных блондинок занимает столик прямо рядом с нами, пытаясь установить зрительный контакт в процессе. Мэддисон не замечает, но мой взгляд скользит по ним обеим. Они симпатичные, но их искусственный загар находится в опасной близости от статуса Умпа-Лумпы, и от них исходит отчаянное желание привлечь к себе внимание. Я быстро возвращаю свое внимание к столику, не интересуясь ни одной из них.

— Какой план для нашего отложенного Хэллоуина? Элла уже решила, кем мы будем?

На губах Мэддисона появляется довольная улыбка.

— Ага.

— И?

Я не знаю, сравнится ли что-нибудь с прошлым годом, когда двухлетняя Элла Джо решила, что она будет Халком на Хэллоуин, и поэтому наша команда взяла на себя роль остальных персонажей «Марвел», когда мы прогуливались по нашему кварталу в Чикаго. Для наших соседей это было то еще зрелище — увидеть мою маленькую племянницу, выкрашенную в зеленый цвет, а также ее родителей и трех дядей, разодетыми в пух и прах вместе с ней.

Я почти уверен, что нам так же весело, как и Элле, выкладываться на полную с образами. Это наша традиция с самого ее рождения — координировать групповые костюмы. Даже когда мы пропускаем Хэллоуин из-за выездных игр, как в этом году, мы обязательно делаем это чуть позже, в ноябре.

— Она будет Белль из «Красавицы и чудовища».

— О, черт возьми, да. Я претендую на роль Чудовища.

Мэддисон качает головой.

— Что? Я должен быть гребаным чайником или кем-то еще?

— Элла сказала, что не хочет «Красавицу и Чудовища». Видимо, тема этого года — принцессы Диснея.

Я чуть не давлюсь своим пивом, а смех Мэддисона глубокий и раскатистый.

— Хорошо, — соглашаюсь я, зная, что сделаю все для своего любимого трех с половиной-летнего ребенка. — Тогда я выбираю Русалочку.

— Ты знаком с моим ребенком? — риторически спрашивает Мэддисон. — Она уже всех нас распределила. И если думаешь, что моя жена с рыжими волосами позволит тебе быть Ариэль, то ты ошибаешься.

Я не могу удержаться от смеха. И не только потому, что будет чертовски смешно увидеть нас всех в костюмах принцесс, бродящих по улицам Чикаго на Хэллоуин. Но и потому, что мы ведем этот разговор посреди переполненного бара в Нэшвилле, окруженные женщинами, которые не хотели бы ничего, кроме нашего внимания. Однако все, о чем мы можем говорить — это о бойкой дочери моего лучшего друга, для которой мы готовы на все, чтобы сделать ее счастливой.