Принципы и несчастная гордость (СИ) - Дубинская Анна

– А что рассказывать. Я, если честно, ещё сама не знаю – хочу ли сниматься. Не мое это, – я стараюсь говорить увереннее и спокойнее. Как ни крути, а Ритка выбила меня из равновесия.

– Понимаю тебя. Но Григорий Аристархович сказал – ты уже точно будешь сниматься.

– Да, но сейчас я сомневаюсь, – немного привираю я ей. Ведь по факту дядя Гриша даже не дал мне вставить слово, и все решил за меня.

– Это обычное явление, – улыбается Софья. – У многих есть страх перед камерами. Волнение, внутреннее стеснение, отсутствие актерского мастерства. Все это естественно пугает и сбивает с толку. Не переживай. Давай поступим так. Я тебе сейчас более детально расскажу обо всех мелочах. О сюжете, о твоей роли, о съёмках, об оплате. А ты уже потом решишь. Стоит тебе за это браться или нет. Идёт?

– Идёт! – улыбаюсь я нервно.

– Ну для начала расскажу о сюжете… – начинает Софья длинную тираду.

Говорит она быстро, профессионально и равнодушно. Это ее работа и лишние эмоции здесь не к месту. Я ее понимаю, и честно стараюсь все запомнить.

Если резюмировать все что она сказала – то можно сделать такие выводы.

Съёмки будут проходить целый день, а значит придется пропустить учебу. Возможно, за один день не удастся все снять, а это снова пропущенные лекции.

Сам сюжет незамысловатый. Я как будто сижу на кухне и готовлюсь к празднику. Со мной сидит мой кот. И когда я отворачиваюсь, кот ворует новые сосиски. Я удивляюсь, ведь раньше кот был равнодушен к колбасным изделиям. Но тут же, спохватившись, понимаю, что это новые сосиски, и даже кот не смог устоять. Вот и весь сюжет. Всего он займет тридцать секунд эфирного времени.

В принципе я думаю ничего сложного. И Софье даже удается за каких-то пять минут подогреть мой интерес к съемкам. Но вот эти пропущенные лекции все-таки меня напрягают. Не привыкла я прогуливать.

– Пока все понятно? – внезапно спрашивает она.

– Да, – киваю головой. – Все ясно.

– Тогда до связи, – она достает из сумочки визитку и протягивает мне. – Это мой номер. Позвони как решишь. И долго не затягивай. У нас тоже дедлайн. Все. И оставь мне свои координаты. На всякий случай.

Я диктую свой номер, и Софья размашистым почерком записывает себе в большой толстый блокнот мой телефон.

– Тогда до встречи. Аня, а ты и правда бы очень подошла. Давай решайся и приходи. У нас отличная команда, – даёт мне напутствие девушка.

– Спасибо. Я правда подумаю. Я вам позвоню. Спасибо. До свидания.

– До свидания.

Мы обменивается улыбками, и я выхожу из зала.

Медленно спускаюсь вниз на первый этаж и не верю, что это происходит со мной. Блин. Может стоит попробовать? И Рома оценил, и Варя с Лерой поддержали. Да даже собственная мама будет рада. Не знаю. Надо переспать с этой мыслью. Утро вечера мудренее.

Я толкаю тяжёлую железную дверь и оказываюсь на свежем воздухе. На улице заметно стемнело и стало прохладнее.

Вдруг в сумочке пищит мобильник, и я нервно достаю его. Может мама, хочет узнать, как все прошло. А может Рома? Его имя улыбкой согревает мое сердце. Всё-таки он смог. Смог добиться моего согласия. Плут. Не иначе.

В телефоне обнаруживаю новое видео. Включаю его, а сама осторожно спускаюсь по ступеням.

– Привет, Анют, – приветствует громко Рома, а я убавляю звук.

– Я на работе. Как видишь со мной все в порядке. Я снова один. Но завтра Михалыч обещал выйти. Как ты? Как все прошло в рекламном агентстве? И когда я увижу тебя по телику?

Рома говорит еще немного, и ролик заканчивается. Я печатаю ему сообщение.

Я: «Все прошло нормально. Я сейчас домой. А завтра обязательно все расскажу!» Ставлю несколько улыбочек в конце и отправляю.

Не успеваю убрать гаджет, как вдруг слышу чей-то плач. Поворачиваю голову и вижу Ритку. Чтоб ее. Она что ещё не уехала? Чего она тут ревет? Неужели из-за роли?

Девушка сидит на скамье и рыдает в ладони. Мое сердце немного сжимается от увиденного. Господи, ну не могу я смотреть на чужие слезы. Очень я ранимая, да и впечатлительная. Что с ней случилось?

Ноги сами несут меня к ней. Я подхожу ближе, но не решаюсь сократить те пару метров расстояния между нами.

Рита, будто услышав меня, всхлипывает ещё сильнее, а затем поднимает красные заплаканные глаза. Смотрит на меня в упор. Вытирает нос и зло усмехается.

– А, это ты. Получила роль? Молодец. Флаг тебе в руки барабан на шею. Пришла и получила. А я вот уже целые месяц к ним бегаю. Роль была уже у меня в кармане, если б не ты…

Все становится ясно. Ее горечь и обида. Виной всему реклама, на которую я, кстати, не хотела идти. Но я не виновата, блин, я не заслуживаю, чтобы она так грубо ко мне обращалась. Что вообще за свинство?

– Мы с тобой не знакомы, и я не понимаю твоей агрессии. А реклама… Что ж, значит судьба такая, – говорю я ей. Сама при этом начинаю дико нервничать.

– Как же не знакомы. Сначала ты отбираешь моего парня, а сейчас ещё и роль, – Джульетта достает из сумки платок и сморкается в него. Явно переигрывает. Давит на жалость.

– О чем ты говоришь? – произношу как можно спокойнее, хотя нервы трещат по швам. – Я не отбивала твоего парня. И роль… Роль мне досталась по знакомству.

– Не отбивала говоришь? – ядовито фыркает она. – А Ромка Березов? Хотя…. Хер с вами. Намучаешься ты с ним. Кинет он тебя как и меня. Попользуется и вышвырнет. А потом и спасибо не скажет. Все они козлы одинаковые. Ха-ха.

Девушка теперь то ли смеётся, то ли плачет. Вообще не разберёшь. Одно ясно – она истеричка. И на грани срыва.

И мне по уму нужно убираться отсюда, но слова про Рому больно скребут по сердцу, а в животе образуется что-то похожее на пружину. Но колючую и холодную, неприятную.

– Рома не такой. Что ты несешь? Он не козел! – бросаюсь я ему на защиту.

– Ага. Не козел. А кто тогда? А? – смотрит с ненавистью на меня девушка.

– Он не такой. Он сказал, что вас ничего не связывает больше. Зачем ты все переворачиваешь?

– Вот именно не связывает. Пожамкал, во всех позах поимел и выкинул как шавку.

Меня начинает тошнить от этих слов, а ее блестящие слезы почему-то отзываются тупой болью в голове. Обидно за Ромку. За себя. Ревность ошеломляет на столько сильно, что хочется забыть ее слова. Мне не хочется знать, что между ними было. Но откровением становится то – что жаль и ее. Черт бы ее подрал со своими слезами.

Вместе с тем, я не верю. Не верю ей. Возможно, у них был просто секс без обязательств и все. Он ей ничего не обещал. А она страдает тут, слезы льет, чтобы меня разжалобить.

– Знаешь что, мне не важно, какие у вас были отношения. У нас все будет по-другому. Ясно? – вспыхиваю я.

Разворачиваюсь и делаю два шага к выходу, желая прекратить этот идиотский разговор. Но слышу в спину.

– Ты думаешь ты особенная да? Это видео ведь от Ромки пришло? – вкрадчиво спрашивает она.

– Какое видео? – я замираю и поворачиваюсь снова к ней. – Ты подслушивала?

– Нет. Случайно услышала. На тихую громкость надо ставить. Орет на всю Ивановскую.... Так что? Я права? От него?

– Какая тебе разница? Отцепись уже от меня. И отстань от нас с Ромой. Он больше не твой парень. Ясно?

– Да иди ты уже! Я тебя не держу. Нужны вы мне оба… Но только скажу напоследок, что наш Ромка – режиссёр и мне шлёт ролики. И тебе и мне. Забавно правда? А может и ещё кому-нибудь. Кто ж его знает.

– Что.. ты… сказала? – говорю почти шепотом и стараюсь прочитать в ее глазах правду.

Откуда она знает про видео? Откуда? Да, я включила его, не удержалась, и ролик правда был громким. Но она не могла этого знать наверняка…. Неужели… Неужели она говорит правду?

– А то. Что Ромка твой играет на два фронта. Сейчас, погоди, – блондинка шарится у себя в сумочке и достает из ее недр красный смартфон. Аккуратно щелкает по экрану, а через несколько мгновений показывает мне ролик.

На нем Рома. Твою ж ты бабушку…. Это невозможно… Этого просто не может быть.