Любовь без обязательств (СИ) - Коваль Лина

Сижу, как осел еще полчаса.

Зачем я сюда приехал?

Впилась эта девчонка в душу. Не хотел начинать. Вообще, после развода решил, что не надо ничего больше. Никаких отношений больше. А эту не пропустил.

Не смог.

Несколько лет мельтешила перед глазами своей упругой задницей. Хотелось дотронуться. Даже стыдно было, так как не престало женатому мужчине заглядываться на подруг собственной золовки. Да и вообще, я был воспитан так отцом и матерью. Жить без подлянок. А измена – та еще подлость.

После развода пару раз встречал её у брата. Она становилась всё краше, хоть и менее натуральнее. Улыбалась, привлекала внимание. Есть что-то в ней трогательное, щемящее. То, что прячется за ухоженным фасадом.

В клубе не сдержался.

Не смог пропустить. Уговаривал себя, что только на одну ночь. Сама хочет, сама поехала ко мне. Значит норма для нее это. Удивился, как отреагировала и кинула в меня ботинком. Дурёха.

Понравилась. Черт, сильно понравилась.

Хотел её до одури. Злился на себя, когда словно на поводке мчался в ту гостиницу, но злость уходила, как только касался её идеальной кожи и чувствовал податливость, с которой она отдавалась каждый раз.

Придумал себе эту херню с отсутствием обязательств. Она вроде как сразу согласилась. Язвила и улыбалась, не похожа была на несчастную. С головой ушел в эти отношения.

Когда позвал провести вместе выходные, начал понимать, что не такая она, как себе придумал. Не стойкая, не шлюха по натуре. Просто потерянная. Забытая родителями маленькая неуверенная в себе девочка.

Так счастья ей захотелось. До боли в груди.

А что я могу ей дать? Бывший мент с дырой в душе от ударившего метеора под названием «пятнадцатилетний брак».

Оставил. Решил отпустить.

Не нужен я ей. Долго держался, пытался контролировать через сообщения. Потом услышал про ее свидание с Долецким. Знаю я его. Парень неплохой, с перспективами. Как человек вроде тоже не дерьмо. Может он ее счастливой сделает?

В ресторане смотрел на них, а злость закипала. Не нравится он ей. Вижу, что глаз не горит. Сидит потерянная, замерзшая. Так бесился, что захотелось ее встряхнуть и к себе прижать. В туалете было дикое желание трахнуть, так что искры из глаз сыпались.

За то, что сидит с другим.

За то, что живет дальше. Сам себя не понимал в тот момент.

Самому смешно...

И ведь знаю, что ничего быть не может у нас. А жизнь теряет краски, как только она уходит из нее. Какая-то ерунда и мистика.

Сижу под окнами, как мальчишка. Нет, вру. Я и мальчишкой не сидел ни у кого под окнами.

Выхожу их машины и щелкаю сигнализацией. Озираюсь по сторонам. В подъезде на удивление чисто и пахнет какими-то пирогами. Детством пахнет.

Дверь пятой квартиры новая, добротная. Упираюсь пальцем в звонок, на котором висит смешная табличка о дежурстве.

Тут же открывается.

- Здравствуйте, - говорю вежливо, рассматривая старушку. Определенно это и есть ее бабушка. Они похожи. – Мне бы Ксению.

- Ксению? – смотрит на меня удивленно. – А ты кто будешь? По работе?

- Нет, - отвечаю прямым взглядом. – Я по личному вопросу.

- По личному, - недовольно осматривает меня с ног до головы. – Не староват ли для неё?

Усмехаюсь. Бьет сразу по больному, мать.

- Сколько годочков-то тебе? У мужиков вроде можно выспрашивать.

- Сорок, - отвечаю с насмешкой. Забавная бабуля. Вот в кого значит эта зараза такая дерзкая.

- Ууу, сорок…, - тянет. – Ушла Ксюшенька в магазин. Скоро будет. Зайди подожди.

Приглашает в квартиру.

- Я в машине подожду. Спасибо.

- Ну иди, иди. Сорок…, - качает головой.

Самого этот вопрос беспокоит. охренеть как.

У меня за плечами бывшая жена, с которой мы из судов не вылазим. Дети, требующие внимания, в том числе к их здоровью. У Варвары врачи диагностировали астму. Было уже несколько приступов удушья.

Страх за неё парализует дыхание.

Который день давит на грудь плита из чувства вины. Порой кажется, что разорвет. Но я не имею права опустить руки сейчас. Нас ждет полное обследование в одной из московских клиник. Я просто обязан сделать всё, чтобы несмотря на болячку, моя девочка жила обычной жизнью.

Если, конечно, диагноз подтвердится.

Пинаю колеса своего Лексуса, пока не вижу, как из-за угла выруливает маленькая фигурка. Она в спортивном костюме и кепке. Больше похожа на пацаненка.

Чувства к ней сравнимы с полетом на самолёте. Живешь себе спокойно. В кресле разместился, кофе выпил, газеты почитал. А потом всё. Турбулентность. Трясёт так, что уши закладывает. Непреодолимое желание обладать...

Ксения - моя личная зона турбулентности.

Когда приехал субботним утром и не застал никого дома, удивился. Телефон недоступен. Записки нет. Забеспокоился.

Позвонил Насте и выслушал о себе много нового. Адрес, где искать мою пропажу она давать отказалась. Хорошо, что ее муж, мой младший брат, оказался более сговорчивым.

Выждал два дня и приехал сюда. Завтра решающее заседание суда с Маргаритой. Я рискую потерять почти всё, что нарабатывал особым трудом. На стройке новой очереди очередные проблемы с допусками от пожарников. В торговом центре куча текущих вопросов.

А я стою здесь и смотрю как вышагивает от бедра эта девчонка.

Долбоёб.

Завидев меня тут же, замедляется, но не останавливается. Вид воинствующий, губы надутые поджимает.

- Привет, - выдаю я, пожирая глазами образ, по которому, признаюсь честно, скучал.

- Заблудился, Громов? – шипит она в ответ.

Улыбаюсь, потому что понимаю, что просто не будет. Но я люблю сложности...

Глава 26. Глеб.

- Уезжай, Глеб. Видеть тебя не хочу сейчас, - говорит Ксения, нервно поглядывая на подъездную дверь.

Переминаюсь с ноги на ногу.

Как-то так повелось, что человека, а особенно мужчину, воспринимают просто набором качеств. Ты должен быть сильным, умным, понимающим, совершать правильные поступки.

А вот как к этому прийти? Как стать таким?

Никто не знает. Даже советчики.

Если человек дожил до четвертого десятка и всегда был эмоциональным, вспыхивающим от одного слова, доказывающим свою правоту с пеной у рта. Как стать другим?

А если ты, наоборот, эмоциональный банкрот? Сухарь?

Если ты вообще не привык говорить о чувствах? Да ладно говорить. Если ты и чувствовать не привык? Если ты вдруг осознал, что в душе впервые в жизни что-то расшевелилось? Как поступить?

Как поступить правильно?

Человек – это ведь не набор качеств и того «что надо». Человек – это система добра и зла. Система ценностей, радостей, цветов и навоза, на котором эти цветы вырастают сквозь годы и опыт.

Я не знаю, как правильно и как надо. Я не долбанный мозгоправ или кто покруче. В моей жизни было многое. Десять лет пропахал в угрозыске. Пять из них старшим следаком. Я видел столько грязи и несправедливости, что мозгоправ мне самому бы не помешал. И в данный момент мне хочется просто схватить эту занозу в заднице, закинуть в машину силой.

Увезти.

Спрятать.

Я знаю на что способна моя бывшая жена. Я спал с ней в одной постели много лет. Знаю на что пойдет ради денег. Она, конечно, не отбитая маньячка. Мать моих детей и в ней дохера положительных качеств. Но все они блекнут после того, как я узнал от Анастасии, что Марго опустилась до угроз.

Это то самое дно, с которого моему уважению к ней, как к человеку, уже не всплыть. Но не уважать ее, как мать моих дочерей, я не имею права.

- Поговорим и уеду, - киваю на машину.

- Не о чем нам разговаривать. Ты говорил без мозгоёбства, - повышает голос. – Так что не еби мне больше мозги.

Морщусь от мата из её рта. Я и сам редко его использую.

- Деревня плохо влияет на твой словарный запас, - замечаю.