Даниэла Стил - Сестры
В шесть часов приехал Крис, который сходил с ума от тревоги за Сабрину. Он нашел ее в приемном покое. Она сидела, уставившись в пространство, и думала. К тому времени Энни уже четыре часа находилась на операционном столе. Врач сказал, что операция на мозге продолжается и пока все идет хорошо. Показатели жизненно важных функций остаются без изменений, что само по себе хорошо, но недостаточно. Офтальмологическую операцию еще не начинали. Сабрина пыталась не думать об этом и, как только Крис вошел, упала в его объятия. Они сели рядом и в течение нескольких часов говорили о матери, об Энни, об отце и обо всей семье. Сейчас они могли мало что сделать. Оставалось только ждать и молиться за Энни.
Тэмми снова позвонила в ритуальную службу из дома, начала договариваться о деталях и принимать решения. Им с Сабриной придется утром подъехать туда и выбрать гроб. Предстоит также заехать в церковь, чтобы назначить день и время похорон, выбрать музыку и найти фотографию матери. Думать обо всем этом было мучительно. Как могло такое случиться с ними? Но случилось — и с этим ничего не поделаешь.
В восемь часов Сабрина отослала Криса домой, чтобы он сменил Тэмми, которая сказала, что отец проснулся и снова плачет. Она не знала, следует ли давать ему еще валиум или нет. Кэнди по-прежнему спала. Крис сказал Сабрине, что приготовит ужин, а потом Тэмми сможет приехать в больницу, чтобы ждать вместе с Сабриной. Через полчаса вернулась Тэмми, и сестры, держась за руки, молча застыли в ожидании в приемном покое. Потом они обнялись и так и сидели, прижавшись друг к другу. Им хотелось быть как можно ближе друг к другу. Казалось, если они будут вместе, ничего плохого с ними не случится. Вернее, не случится ничего более страшного, чем уже случилось.
— Как чувствовал себя папа, когда ты уезжала? — с беспокойством спросила Сабрина.
— Он обрадовался, что приехал Крис. И разрыдался у него на груди. Бедный папа совсем расклеился. Не знаю, как он будет жить, когда мы все уедем.
— Может быть, мне удастся некоторое время ездить на работу отсюда, — задумчиво сказала Сабрина. Учитывая напряженный график ее работы, это было бы крайне трудно, но ведь другие же делали это. И сам отец так делал, хотя в отличие от нее свой рабочий день заканчивал вовремя. Он в течение многих лет умышленно брал меньшую рабочую нагрузку, чтобы иметь возможность больше времени проводить с женой. А что теперь? Он каждый вечер будет возвращаться в пустой дом. Сабрина не хотела для него такой жизни.
— Это безумная идея. Ты не сможешь, — сказала Тэмми.
— Или, может быть, он смог бы пожить со мной, — осторожно сказала Сабрина.
— А это еще хуже. У тебя не будет жизни. И он, не забудь, не девяностолетний старик. Ему всего пятьдесят девять лет. Он захочет жить здесь, в собственном доме.
— Без мамы? Я в этом не уверена. Я вообще не представляю себе, как он справится без нее. За долгие годы совместной жизни он стал полностью зависеть от нее. До сегодняшнего дня мне это в голову не приходило.
— Не надо судить по сегодняшнему дню, — сказала Тэмми с надеждой в голосе. — Нам всем очень больно. И ему тоже. Ему придется научиться справляться с жизнью самому. Ведь справляются же другие мужчины его возраста или даже старше, потерявшие жен. Может быть, он снова женится, — сказала она с расстроенным видом, и старшая сестра взглянула на нее в ужасе:
— Не говори глупостей! Папа? Мама была любовью всей его жизни. Он никогда снова не женится. Но я не уверена и в том, что он сможет заботиться о себе.
— Он не инвалид. И он взрослый человек. Если захочет, он сможет навещать тебя. Но не проси его переехать к тебе. Для тебя это невозможный вариант, да и для него в этом нет ничего хорошего. Он зависел от мамы. Он не может теперь переложить заботы о себе на твои плечи, если только у тебя нет намерения отказаться от собственной жизни и согласиться на роль старой девы.
— Я уже играю эту роль, — сказала Сабрина и невесело улыбнулась.
— Не превращай это в пожизненную привычку, — предупредила Тэмми, — или ты об этом горько пожалеешь. И по отношению к Крису это было бы несправедливо. Сейчас твое время, а не папино. Он прожил свою жизнь с мамой. Теперь он должен перейти в следующую стадию. Возможно, ему следует посоветоваться с психоаналитиком. — Не спросив отца, они планировали его жизнь, но это отвлекало их от мучительных мыслей о гибели матери, произошедшей всего несколько часов назад, и о сестре, которая боролась за жизнь.
— Как ты думаешь, следует ли нам позвонить Чарли? — спросила Сабрина. Время в ожидании новостей об Энни тянулось слишком медленно.
— Чарли? Ты имеешь в виду парня Энни? Из Флоренции? — Тэмми удивилась такому предложению.
— Да. Я подумала, что он, возможно, захотел бы узнать об этом. Мне кажется, за последние несколько месяцев у них сложились довольно серьезные отношения. По словам Энни, он отличный парень и очень надежный. Думаю, она могла бы переехать в Нью-Йорк вместе с ним. Мама на это очень надеялась.
— Ты с ним встречалась или разговаривала? — спросила Тэмми, но Сабрина покачала головой. — Тогда, я думаю, лучше подождать. Мы пока сами ничего не знаем. Ситуация может измениться. Не надо его запугивать раньше времени. Для парня, с которым она встречалась всего полгода, такая новость может оказаться тяжелым бременем.
Сабрина кивнула. Это соображение показалось ей весьма разумным.
Было почти десять часов, когда, наконец, закончилась операция. Энни находилась на операционном столе почти восемь часов, и если верить врачам, все прошло хорошо. Она пережила операцию. Она все еще была подключена к аппарату искусственного дыхания, но, по словам врачей, лишь на несколько дней. Она была молодой и сильной, и ее параметры жизненно важных функций удерживались на хорошем уровне даже во время операции. Врачи надеялись, что никакого осложнения не будет. Если она быстро придет в сознание, это станет хорошим предзнаменованием. Они сообщили сначала все хорошие новости. Энни по-прежнему находится в критическом состоянии, но многое будет зависеть от того, как она переживет следующие двое-трое суток. Однако есть надежда, что никаких признаков более глубокого повреждения мозга не появится.
Потом дело дошло до плохих новостей. Худшее оставили напоследок. Самое важное, что она выжила во время хирургического вмешательства и операция на мозге прошла успешно. Чего не скажешь об офтальмологической операции. Зрительные нервы были разорваны и не подлежали восстановлению. При такой серьезной травме не помогла бы даже трансплантация. Никакой надежды не оставалось. Если Энни останется жить, то будет слепой.
