Вера и Марина Воробей - Боря + Лена = Л…
– Что ты молчишь? – напомнил Боря. – Давай забьем на английский и пойдем вечером куда-нибудь посидим?
– Не получится, – наконец-то открыла рот Алена. – Сегодня вечером у меня генеральная уборка. Полы буду драить, плитку отчищать, туалет мыть, вот так.
– А до субботы это не может подождать?
– Нет. Это не дома, Борь, – вздохнув, пояснила Алена. – В офисе, где ба работает.
– Так она у тебя работает?
– Да. Жить как-то нужно, – просто отозвалась Лена. – Я хожу за нее убираться все эти дни вместе с Катькой.
– Когда же ты успеваешь? – изумился Борька. – Мы вроде все время вместе?
– Ну, иногда все же и врозь.
– Но только не сегодня. – Борька обнял Алену. – Сегодня я иду с тобой, раз у тебя генеральная уборка у какого-то хмыря в офисе.
– Не говори так, – строго предупредила она.
– Почему?
– Потому что речь идет о твоем отце.
– Вот как! – присвистнул Борька и, развернув ее к себе, поцеловал прямо на улице.
И это так не вязалось с предыдущим разговором, что Лена от неожиданности растерялась и часто-часто заморгала длинными ресницами.
Илья Борисович захлопнул дверцу шестисотого «мерса», запахнул на себе дорогое пальто и стал торопливо подниматься по ступенькам. Рядом с ним топала стройными ножками секретарша Раечка. Бизнесмену всегда некогда. Илья Борисович хоть и оценил по достоинству деловые качества новой помощницы, но вот поближе познакомиться с ней пока не успел. Ничего не поделаешь: делу время – потехе час. Нужно назначить этот час, подумал высокий подтянутый мужчина, внезапно заметив, что какой-то парень, чем-то похожий на его Борьку, в такой же бандане с черепами, лихо драит полы, орудуя шваброй.
– У нас появилась лишняя вакансия уборщицы? – небрежно поинтересовался Илья Борисович у Раечки. Парень обернулся, и Илья Борисович внезапно забыл, куда шел до этого. – Боря?! – Бровь отца недоуменно взлетела вверх. – Ты чем тут занимаешься?
– Не ясно, что ли? Полы мою! – Борька шмыгнул носом, подтянул футболку кверху и вытер вспотевшее раскрасневшееся лицо ее краем.
– Вижу! Но зачем?
– Девушке своей помогаю убираться.
Борька наблюдал, как отец напрягает память. Увлекательный, между прочим, процесс. Лоб весь аж в гармошку собрался. Да, удивил он его сегодня. Впрочем, он уже вторую неделю и мать удивляет. В обращении вежлив, если она о чем-то просит, он не отнекивается, как обычно. В магазин – пожалуйста, ковры пропылесосить – запросто, ведро мусорное вынести – нет проблем. Вот только пропасть отчуждения между ними не сужается, а растет.
– А, это светленькая такая, с длинными волосами? – вспомнил наконец-то отец.
– Вот-вот. Она в туалете старается, чтобы твои раковины блестели, а я здесь, – усмехнулся Борька и, бросив под ноги отца тряпку, проворчал: – Ноги вытирайте. А то ходят здесь всякие генеральные, а за ними потом грязь убирай.
Отец усмехнулся, тщательно вытер ноги и, проходя мимо Борьки, шепнул: «Горжусь!»
Борька громко рассмеялся, представив себе, как отец рассказывает об этом случае матери. Этим он обязательно поделится. «Гордиться» – это то немногое, что они могли еще делать вместе.
А два дня спустя ему стало не до веселья.
– Понимаешь, у меня как сердце чувствовало, – торопливо и сбивчиво объясняла Алена. – Думаю, нужно сходить к Юлиному отцу, поговорить. А вдруг придется делать операцию, ведь у ба давление, возраст.
– Ну.
– Ну вот. Пришла, рассказала ему все. А он, оказывается, все знает. У них там пятиминутки бывают у главврача, консультации по отделениям. Александр Иванович мне объяснил, что если ба придется делать операцию под общим наркозом, то это чревато осложнениями. – Лена надрывно втянула в себя морозный воздух. – Я уже этого слова панически боюсь. Ба, конечно, я об операции пока ничего не говорила. Катьке тоже, – перескакивала она с одного на другое. – Она и так учиться стала хуже. Но знаешь, что мне еще сказал Александр Иванович? – Боря не успел открыть рот, чтобы спросить, похоже, сегодня его Алена разговаривала за них обоих. – Он сказал, что можно сделать какую-то особенную операцию при помощи компьютера. Делаются три надреза, маленькие такие, и все. Лаб… лаб… Забыла, как называется по-научному. Зато потом выздоровление очень быстро идет, и швы моментально заживают. – Глаза у Лены сверкали от возбуждения. Она раскраснелась и стала еще симпатичнее от этого. Борька не мог ею налюбоваться.
– Так в чем же дело? – расплылся он в улыбке. – Такую и нужно делать, если что!
– Нужно, но она платная. Семьсот долларов. Где я такие деньги возьму?
– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – сказал Борька и мысленно обругал себя парочкой слов из ненормативной лексики. Не помогло. Недавно он грохнул все свои сбережения на подводное ружье, увлекся этим делом после зимних каникул. А как бы теперь эти быблы ему пригодились!
– Может, я у отца попрошу? Для него это…
– Нет, – категорическим тоном сказала Лена. – Борь, ты только не обижайся. Пойми меня правильно, – тут же смягчилась она, беря его под руку. – Не могу я взять у твоих родителей деньги. Не могу, хоть ты меня режь!
И он не обиделся. Он тоже был гордым человеком. Конечно, пока они обсуждают этот вопрос чисто теоретически. А когда (если, поправил себя Борька) придется задуматься всерьез, он найдет способ уломать Алену. Да, скорее всего, ему и делать-то этого не придется. Ради ба она забудет о своей гордости. Он бы тоже намазал свою на хлеб и сжевал вместе с маслом. Тут не может быть двух решений. В любом случае он не видел причины расстраиваться раньше времени. В конце концов, он может заработать эти деньги, а если не получится (и, скорее всего, за такой короткий срок не получится, потому что семьсот баксов – это все же семь сотен баксов!), то он возьмет деньги у отца. В долг. Алене скажет, что это его деньги, а уж с отцом он позже рассчитается. Может, тот ему по знакомству и приработок устроит, барменом, например, в какой-нибудь кафешке.
Тут совсем некстати вспомнился этот случай в офисе. Вопреки его ожиданиям, мать не обрадовалась новости, что ее сын первый раз в жизни совершил по-мужски стоящий поступок – так охарактеризовал его поведение отец. К тому же она сообщила, что собирается вместе с подругой отправиться в круиз по Средиземному морю, на месяц. Скорее бы! Может, когда она вернется – загоревшая и насытившаяся впечатлениями, – все как-нибудь и образуется. Честно признаться, надоела вся эта тягомотина с великим противостоянием.
15
«Дурные вести не лежат на месте», – подумала Лена, потому что буквально на следующий день после разговора с Юлиным папой все в классе, да что там в классе, в школе, знали, что Ленина бабушка попала в больницу с серьезным заболеванием. Правда, позже выяснилось, что был и положительный момент в Юлькиной трепотне – учителя Лене сочувствовали, к доске практически не вызывали, за самостоятельные и лабораторные стали завышать отметки.
