Екатерина Вильмонт - Нашла себе блондина!
– Хватит, простудите себе свое хозяйство!
Он вскочил.
– Танька, откуда ты такая взялась? Я тебя обожаю!
И не злись на меня! Это называется – любовь интеллигента в эпоху перестройки! А ты олицетворяешь собой здоровое народное начало. Солнышко мое! Идем в дом, а то и впрямь простудимся, ты вон вся в снегу и нос холодный.
– Не хочу я в этот дом, не нравится мне там…
– Почему?
– Долго объяснять. А вы идите.
– Без тебя не пойду. Но если ты настаиваешь, мы уедем… Ой, Танечка, милая моя, я сейчас вдруг понял, как мне выйти из положения… Я говорю про свой сценарий, я понял, как надо все повернуть, и это благодаря тебе…
Ты – моя муза!
Я уже не могла на него сердиться…
– А еще я понял, что надо делать сейчас.
Мы вошли в дом, он натянул дубленку, замотал шею шарфом.
– Где твоя сумка? Туфли возьми, – распорядился он. – Мы уходим!
Я обрадовалась, схватила туфли, сумку, надела шапочку.
– Я готова.
– Вот и славно. Прощаться не будем, уйдем по-английски.
Мы прошли по аккуратно выметенной дорожке к воротам. Он взял меня под руку. Стоял легкий морозец, градусов семь, ветра не было, но все же в воздухе ощущалась сырость. А кругом было так красиво! Заснеженные деревья в садах, а за ними огни домов.
– Это что, дачный поселок?
– Да нет, скорее пригород…
– А куда мы?
– Куда глаза глядят! – засмеялся он.
– Нет, правда?
– Попробуем поймать машину! А нет, пойдем ножками, тут не так уж страшно далеко до твоей гостиницы.
– А вы где живете?
– Ты хочешь ко мне?
– Нет, просто спросила.
– Я тоже живу в гостинице, но в другой. Такая маленькая гостиничка, всего какой-нибудь десяток номеров, и принадлежит, представь себе, колхозу имени Кирова. Знаешь такой колхоз?
– Откуда? – засмеялась я.
– В этом колхозе делают знаменитые таллинские кильки, шпроты…
– А какое отношение вы-то имеете к колхозу?
– Да никакого! Я тут уже две недели торчу, переделываю сценарий для Таллинфильма, я написал его вместе с одним эстонским писателем, – 'вот он мне по блату и устроил эту гостиницу. Там тихо и спокойно, а расположена она в самом центре. Стоп! Я опять говорю о себе! Как верно ты это подметила… Вот что, сейчас ты мне все расскажешь про свою жизнь.
– Я не могу так, ни с того ни с сего…
– Тогда я буду задавать тебе вопросы, идет?
– Попробуем.
– Тебе трудно живется?
– Да нет, не очень… раньше было хуже…
Я сама не заметила, как начала рассказывать о себе.
Он слушал внимательно, а мы все шли и шли…
– А вот и море, – вдруг сказал он.
– Море? Где? – закричала я.
– Вон там, за соснами…
Но я ничего не могла разглядеть за соснами, кроме черноты. И чуть не заплакала от разочарования.
– Ты что, никогда не видела моря?
– Никогда.
– Боже мой! Бедная девочка! Ну ничего, я свожу» тебя к морю летом, мы поедем в Коктебель! Будешь купаться в Черном море, нет, лучше в Пицунду или в Леселидзе… Тебе очень пойдет загар, ты хорошо загораешь, правда? Тебе должно очень пойти море… Нет, я еще весной отвезу тебя в Пярну, когда цветет сирень, знаешь, в Пярну удивительная сирень, розовая, совсем розовая…
Будем есть с тобой копчушки… Ты любишь копчушки?
– Не знаю, не пробовала…
– Господи помилуй, девочка моя, сколько же приятных открытий тебе еще предстоит в этой жизни!
– По-вашему, копчушки – это жизненное открытие? – засмеялась я. Мне вдруг стало с ним легко и хорошо.
– Да, все новое в этой жизни можно воспринимать как открытие. Ты не устала, Танечка?
– Немножко… А нам далеко еще?
– Думаю, за час доберемся. Что-то никто не хочет ч нас везти. – Он обнимал меня за плечи, идти с ним рядом было удобно. Вдруг я заметила, что мы уже вошли в город.
– Ну, еще немного, еще чуть-чуть, – сказал он. – Вон гостиница твоя, видишь?
– Уже так близко! – обрадовалась я, и в то же время у меня замерло сердце. Что будет дальше? Он как будто прочитал мои мысли.
– Будет так, как ты скажешь, – совсем тихо произнес он.
Ишь какой хитренький! Как ты скажешь А разве я могу сказать? Это там, во дворе, когда я была пьяная и очень злая, я могла сказать что угодно, а сейчас у меня язык не повернется… Но я так хотела, чтобы он пошел со мной! Значит, надо что-то придумать…
– Таня, не мучайся, если ты в силах пройти еще немного, мы пойдем ко мне. В моей маленькой гостинице все будет проще… Ты только скажи «да» или «нет»?
– Конечно да!
А дальше была сказка. Три дня сказки! Никита оказался именно таким мужчиной, о каком я мечтала.
Я чувствовала себя абсолютно счастливой и ни о чем не жалела. Только иногда вдруг мелькала мысль: что же дальше, но я отгоняла ее, слишком хорошо мне было сейчас.
Первого января я города так и не увидела, зато второго, когда мы вышли на улицу из его гостинички и очень скоро попали на площадь, я глянула и обомлела.
Господи, что за чудо!
– Это называется Вышгород! Сейчас мы с тобой позавтракаем в кафе «Таллин» и пойдем по городу. Знаешь, как называется та башня? Длинный Герман. А вот та – Кик ин де Кек. А еще есть башня Толстая Маргарита, но ее отсюда не видно. Жаль, сегодня магазины закрыты, я хочу купить тебе что-нибудь на память о Таллине, тут чудесные вещи бывают в художественных салонах..
Танька, я такой голодный.
В кафе «Таллин» свободных мест не было.
– Черт бы побрал этих эстонцев, с утра пораньше сидят в кафе, – проворчал он. – Мало того что мест нет, так еще и очередь. Попробуем сунуться в кафе «Москва».
Это кафе находилось в двух шагах, но и там мест не было. Никита пошептался о чем-то со швейцаром, и он пропустил нас на второй этаж. К счастью, едва мы поднялись, я заметила, что освобождается столик, и мы поспешили его занять.
Нам принесли сосиски с картофельным салатом, это было необыкновенно вкусно, а потом кофе с разными булочками, одна лучше другой. И кофе был такой…
Я вообще-то не люблю кофе, а тут…
– Это из-за сливок, – объяснил Никита, – здесь особенные сливки. Вообще молочные продукты в Эстонии – мечта.
Меня мучило только одно, как его называть? На «ты» у меня не получалось, а на «вы», после того что между нами было, как-то глупо… И я старалась помалкивать, тем более что он любил поговорить, только, спросила его о доме, где мы встречали Новый год.
– Это дом отца Марет, он был министром, но уже давно умер. Сама Марет очень известная художница, полуэстонка, мать у нее русская. А муж тоже полукровка, он писатель, кстати, хороший, его здесь не очень печатают, больше за границей, хотя он пишет в основном о природе, никакой политики. Странно, конечно… А Матвей его младший брат. Потрясающе талантливый математик. Я их всех давно знаю и уже не раз встречал с ними Новый год… А впрочем, ну их всех к черту. Еще булочку хочешь? Нет? Тогда пошли, Таллин ждет!
