Кира Касс - Принц и гвардеец
– Кому – им?
– Им. Единицам. Двойкам.
– Так ты сам Двойка.
Я отшвырнул топор и заорал:
– Шестерка! – Я стукнул себя кулаком в грудь. – Какую бы форму на меня ни нацепили, я все тот же парень из Каролины и останусь им навсегда!
Он покачал головой и потянул коня за уздечку:
– Нашел бы себе девушку, что ли.
– У меня уже есть девушка! – крикнул я ему в спину.
– Так впусти ее к себе в душу. Ты машешь кулаками не в той драке.
Я подставил тело под струи горячей воды, надеясь, что она унесет с собой все воспоминания сегодняшнего дня. Из головы не шли слова старого конюха. Пожалуй, они разозлили меня больше всего, что произошло за день.
Америка уже давно в моей душе. И я знал, за что борюсь.
Я не спеша вытерся, потом принялся одеваться, надеясь, что привычный ритуал облачения в форму поможет вернуть душевное равновесие. Накрахмаленный сюртук плотно обхватил тело, и пришло ощущение целеустремленности и воли. Мне нужно было делать дело.
Следовало соблюдать порядок, а до Мер черед дойдет к вечеру.
Я пытался не отвлекаться на посторонние мысли, направляясь на третий этаж, где располагался королевский кабинет. Когда я постучал, дверь открыл Лодж. Мы приветствовали друг друга кивками. Присутствие короля не всегда пугало меня, но в этих стенах как-то особенно чувствовалось то, что он может изменять судьбы тысяч людей по щелчку пальцев.
– Кроме того, впредь до особого распоряжения запрещается фото– и видеосъемка во дворце, – диктовал король Кларксон. Его советник лихорадочно строчил в своем блокноте. – Я уверен, что сегодня все девушки получили хороший урок, но дай Сильвии указание уделить больше внимания правилам поведения. – Он покачал головой. – Ума не приложу, с чего вдруг этой девице вздумалось выкинуть такую глупость? Она была фавориткой.
«Может, твоей и была», – мелькнула мысль по пути к его рабочему столу из темного полированного дерева, и я молча потянулся взять из лотка письма, ждущие отправки.
– Кроме того, распорядись, чтобы взяли под наблюдение ту девицу, которая пыталась выскочить на помост.
Я навострил уши.
– Ее никто даже не заметил, ваше величество, – покачал головой советник. – Девушки такие взбалмошные создания. Если кто-нибудь спросит, вы всегда можете списать это на минутный каприз.
Король молча откинулся на спинку кресла:
– Пожалуй. Даже на Эмберли иногда находит. Но все равно эта Пятерка никогда мне не нравилась. Ее и взяли-то для отвода глаз. Она не должна была пройти так далеко.
Советник задумчиво кивнул:
– Почему бы просто не отправить ее домой? Изобрести какой-нибудь предлог и вышвырнуть. Неужели этого нельзя сделать?
– Максон догадается. Он бдит за этими девицами, точно ястреб. Неважно, – сказал король, вновь придвигаясь к столу. – Она явно не подходит для роли принцессы, и рано или поздно это вскроется. Мы пойдем на крайние меры, если придется. Так, что там у нас дальше? Где письмо от итальянцев?
Я собрал почту и, отвесив короткий поклон, который остался незамеченным, вышел из кабинета. Меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось, чтобы Америка поскорее оказалась подальше от лап Максона. Но с другой – в том, как король Кларксон говорил об Отборе, мне почудилось что-то мрачное. А вдруг Мер падет жертвой очередного его каприза? И если она попала на Отбор, как он выразился, для отвода глаз, выходит, это была часть какого-то плана? И ее взяли специально ради того, чтобы исключить? Но раз так, значит кто-то из девушек попал на Отбор с прицелом на дальнейшую победу? Интересно, она все еще здесь?
По крайней мере, найдется о чем подумать, пока я буду всю ночь стоять под дверью у Америки.
Я бегло просмотрел конверты, которые нес, на ходу читая адреса.
В тесной комнатушке, предназначенной для обработки всей дворцовой корреспонденции, три клерка в годах сортировали входящую и исходящую почту. В лотке с надписью «Избранные» высилась гора писем от почитателей. Интересно, доходили ли эти письма до девушек?
– Леджер, привет. Как поживаешь? – поздоровался Чарли.
– Так себе, – признался я, передавая стопку писем ему лично в руки.
Не хватало еще, чтобы они затерялись в общей куче.
– Да уж, видали мы деньки и получше. Хорошо хоть оба остались живы.
– Ты слышал про девушку, которая пыталась прорваться к ним? – спросил Мертин, поворачиваясь ко мне на крутящемся стуле. – Во дает, правда?
Третий тоже обернулся. Коул был тихий и неразговорчивый малый, идеально подходящий для своей работы, но даже его интересовало, что я отвечу.
Кивнув, я сложил руки на груди:
– Да, слышал.
– Ну и что ты думаешь? – допытывался Чарли.
Я пожал плечами. Похоже, большинство народу считали, что Америка повела себя героически, но я понимал, что, если ляпнуть в таком духе в присутствии кого-нибудь, кто истово преклонялся перед королем Кларксоном, можно нажить себе серьезные неприятности. Так что лучше всего сейчас было высказываться нейтрально.
– У меня просто нет слов.
Вот и пусть думают, то ли от возмущения, то ли от восхищения.
– Мне пора в караул, – сказал я, чтобы свернуть этот разговор. – До завтра, Чарли.
Я шутливо отсалютовал клерку, и он улыбнулся:
– Желаю благополучно отдежурить.
Я зашел в цейхгауз за жезлом, хотя, по-моему, от него ровным счетом никакого толку. Куда лучше пистолет.
Обойдя лестницы и очутившись на втором этаже, я увидел в коридоре Селесту. Стоило ей узнать меня, как ее поведение мгновенно изменилось. Эта, в отличие от матери, по крайней мере, способна была испытывать стыд.
Девушка с опаской приблизилась ко мне и остановилась:
– Офицер.
– Мисс, – поклонился я.
Она с напряженным лицом подбирала слова:
– Я просто хотела убедиться, что вы отдаете себе отчет, что наш вчерашний разговор имел сугубо профессиональный характер.
Я едва не рассмеялся ей в лицо. Может, во время танца ее руки чинно лежали на моих плечах, но ее прикосновения говорили о многом. Вела она себя на грани приличий. Когда я сказал, что до того, как попасть в гвардию, был Шестеркой, она предложила мне не оставаться после демобилизации на службе, а подумать о карьере модели.
Если быть точным, она сказала: «Если у меня ничего не выгорит, мы с тобой теперь ровня. Разыщи меня, когда закончишь службу».
Селеста была не из тех девушек, которые готовы ждать кого бы то ни было, а потому я не стал тешить себя иллюзиями, будто она питает ко мне какие-то чувства. Любому дураку ясно, язык у Селесты развязался просто потому, что на вчерашней вечеринке она перебрала с выпивкой. Однако из нашей беседы я вынес твердое убеждение, что она не любит принца Максона. Ни в малейшей степени.
