Клер Кук - Летнее приключение
Во время перерыва на рекламу мне пришлось мчаться бегом, чтобы подоспеть к своему кандидату быстрее, чем София доберется до своего. Я быстренько припудрила его, а затем направилась с румянами к одному из журналистов. Так что если София считает, что ей удалось прибрать к рукам их всех, то она ошибается.
Едва я приблизилась к нему, журналист поспешил захлопнуть свой блокнот, как будто я хотела оттуда что-то списать.
— Это ведь не румяна? — испуганно спросил он.
— Не беспокойтесь, — солгала я. — Это всего лишь бронзатор.
— Мне тоже нужно немного, — сказал сосед журналиста. — В начале лета я неплохо загорел, но ведь загар, кажется, не так уж долго держится.
— Освободите выгородку, — приказал все тот же злой парень. — Прямой эфир начинается на счет три-два-один…
На этот раз мне удалось найти место подальше от Софии. Сложив руки на груди, я прислонилась к стене. Признаться, я не совсем понимала, что это за спор ради сенаторского кресла. Я хочу сказать, почему это Массачусетс должен платить кому-то за то, чтобы тот поехал в Вашингтон, вместо того чтобы оставить этого человека здесь, где, с моей точки зрения, было куда больше работы, чем в столице? Да хотя бы привести в порядок туннели и мосты — разве это не важное дело?
Эти парни были особенно нудными — даже для политиков. Если сложить их вместе, то и тогда у них не окажется той харизмы, которая нужна, чтобы быть куда-то избранным — вот так, скажу я вам. А взглянув на мониторы, я пришла к выводу, что ни один из них не был фотогеничен и никак не подходил для телесъемок. Да, грим может помочь, но жизнь жестока — камера тебя либо любит, либо не любит. В некоторых культурах даже считается, что камера может похитить душу. Насчет души i ie знаю, но вот в том, что она в состоянии отнять красоту, я абсолютно уверена.
И вот они мямлили что-то, мямлили — до тех пор, пока время передачи «Бинтаун» не закончилось. Я направилась в мужскую туалетную комнату собирать свои вещи. Мне хотелось поскорее вернуться к Марио и Тодду, чтобы узнать, как там Прёшес. Они, конечно, люди довольно ответственные, но, возможно, она уже сильно по мне скучает.
— Белла, — услышала я за спиной голос Софии, когда уже подходила к своей темнице.
— Что? — оглянувшись, спросила я.
София сделала еще несколько шагов по направлению ко мне. У нее был такой вид, словно она брела по колено в воде. А потом она просто остановилась и наградила меня своим печальным взором, знакомым мне вот уже много лет. Именно так София смотрела на меня, когда ее одноклассники делали ей что-то плохое. Под глазами у нее были темные круги, хотя, допускаю, они могли быть не совсем настоящими.
Зато в чем я не сомневалась ни секунды, так это в том, что София ждала, чтобы я сделала первый шаг к примирению, пригласила бы ее куда-нибудь выпить, и тогда она смогла бы спокойно извиниться. Ей хотелось, чтобы я помогла ей справиться с неприятной ситуацией, нашла способ сделать невозможное и наладила бы наши отношения.
София приподняла плечи и снова уронила их. Открыла рот. Закрыла рот. Облизнула губы.
Но на этот раз я ничего не могла для нее сделать. Повернувшись к ней спиной, я вошла в темницу. И рылась в своем кейсе с косметикой, пока не нашла нужную помаду.
Когда я позвонила в дверь дома Марио и Тодда, открыла моя мать.
— Привет, мам, — поздоровалась я. Поцеловав ее, я повернулась, чтобы захлопнуть дверь.
— Я думала, что ты до вторника не освободишься. И собиралась звонить тебе.
— Так уже вторник, — сказала мама. Я любила ее, но у нее была эта раздражающая привычка всегда оказываться правой.
Мама, как обычно, выглядела сногсшибательно. У нее были жесткие, седые волнистые волосы, и она никогда не выходила из дома, не накрасив губы ярко-красной помадой — собственно, другой косметикой она и не пользовалась.
Я откинула голову назад, чтобы получше разглядеть ее красные шелковистые губы.
— Новый оттенок, — заметила я. — Мне нравится. Что за помада?
Мама улыбнулась.
— «Любовник», от Шанель — ответила она.
Тут навстречу мне радостно выбежала Прешес, и от радости сердце подскочило у меня в груди.
— Детка! — проворковала я, взяв ее на руки и крепко обняв. — Я так по тебе скучала.
— Теперь я понимаю, что вы имели в виду, — сказала мама, обращаясь к Марио и Тодду.
— Что? — не поняла я.
— Белла, — строго проговорил Марио, — я хочу сказать, что тебе не стоило бы так привязываться к собаке, которая тебе даже не принадлежит.
— Нет, вы только посмотрите на него! — негодующе воскликнула я, отводя Прешес подальше от себя, чтобы получше рассмотреть ее новую футболку. Футболка была розовой, из хорошего мягкого хлопка с надписью «Хучи-Пучи», выведенной блестящими стразами. — Уж мне-то она ближе, чем вам.
— Добро пожаловать домой, — сменил тему Марио. Открыв духовку, он вынул оттуда тарелку с чем-то завернутым в фольгу — это они только что ели на обед — и поставил передо мною на стол, подложив под тарелку мягкую подставку. В центре каждой из остальных трех подставок стояли винные бокалы с фруктовым мороженым, которое уже было частично съедено. Я опустила Прешес на пол, и Тодд подал мне нож, вилку и полотняную салфетку.
Марио с Тоддом были хорошей командой. Тодд содержал в порядке записи, касающиеся нашего семейного бизнеса, а Марио предлагал идеи. Марио готовил, Тодд наводил порядок. Тодд был плотником, Марио — декоратором. Эндрю Тодд помогал с математикой, а Марио учил одеваться. Они были отличными партнерами.
— Вы полагаете, мне больше повезло бы в жизни, если бы я была лесбиянкой? — спросила я.
Марио с мамой переглянулись.
— Ну давай, отвечай, — сказала мама.
Марио кивнул.
— Нет, — ответил он. — Я считаю, что тебе больше повезло бы в жизни, если бы ты выбрала парня, не настолько сосредоточенного на своей собственной персоне, как Крейг.
Заглянув в сумку, стоявшую на кухонной стойке, Тодд вытащил оттуда еще одну крохотную футболочку, на этот раз турецкую. «ИЗ-ЗА ВАС Я ЛАЮ», — прочитал он вслух. — Мы и тебе хотели купить с такими же словами, да только у них не было футболок для людей.
— Все в порядке, — сказала я и взяла в рот креветку с соусом и рисом. — М-м-м… Как вкусно!
Тодд снова порылся в сумке и вынул футболку с черно-белой надписью «КАРМА — ПРОКЛЯТИЕ», а потом еще одну, с обращением: «НЕ ИСПЫТЫВАЙТЕ КО МНЕ НЕНАВИСТИ, ПОТОМУ ЧТО Я ПРЕКРАСНА» — нежно-желтую, напоминающую по цвету шкуру кугуара.
— Вы, ребята, просто невозможны, — усмехнулась я. — Вот подождите, станете вы дедушками! Думаю, дети Эндрю будут ужасно испорченными.
