Анна Дэвис - Такси!
Вытаскиваю сумку с деньгами из-под сиденья, запираю кеб, ключи заталкиваю поглубже в карман. Хрустит бумага — папино письмо. Я вхожу в дом и поднимаюсь вверх, плюнув на лифт и перескакивая через две ступеньки. Такое упражнение мне по силам.
Когда я встретила Джонни, он был исполосован шрамами, охвачен болью и яростью из-за всего, что потерял. Вопреки всякой логике, он сам осложнял себе все, что только мог. Однажды психолог спросила его, не станет ли он счастливее, если откажется от музыки и займется чем-нибудь другим — работой, скажем, или учебой, — и Джонни закричал:
— ДА НЕ ХОЧУ Я БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ!
А когда она заикнулась, что на гитаре играть можно просто так, для себя, он вышел из ее кабинета и больше туда не возвращался.
Джонни стоял в дверях и смотрел на меня. Просто смотрел. Воспаленные глаза, засаленные волосы — нездоровый вид. Я ощутила запах сигарет и виски.
— Как голова?
— Плохо, — сообщил Джонни и тут же в подтверждение своих слов принялся растирать виски руками.
— Если уж засрал мне сегодня работу, может, хоть в дом пустишь?
Джонни развернулся и ушел в глубь квартиры. Я перешагнула порог и закрыла за собой дверь.
В углу мерцал телевизор; звук был выключен. Похоже, Джонни прибрался к моему приходу: залежи оберток, жестянок и перевернутых пепельниц исчезли. На кофейном столике лишь бутылка виски (полупустая), стакан, содержимого в котором оставалось еще пальца на два, пепельница (наполовину полная) и пачка «Мальборо». На кушетке лежала старенькая гитара. И еще Джонни накорябал что-то на листке бумаги.
Он стоял у окна, спиной ко мне, и смотрел на улицу.
— Что случилось? — спросила я.
— Сама знаешь. Голова.
Я углядела второй стакан на каминной полке, возле вороха нераспечатанных писем. Выходит, порядок наводили не для меня.
— Кто-то приходил?
— Джейсон Гривз.
Джейсон Гривз — басист из «Капоне», парень с нахальной ухмылкой… Он же столько лет Джонни не видел! Я едва не брякнула это вслух, но вовремя прикусила язык. Я ведь так и не сказана Джонни, что знаю его с давних времен. У него сложное отношение к прошлому. Я при первой же встрече догадалась, что ворошить былое — не лучшая идея. И сейчас спросила:
— А Джейсон Гривз — это кто?
— Знакомый гитарист. Играли с ним в школьной группе.
— Да-а? — Я отодвинула в сторону гитару, сбросила сумку и куртку и села на кушетку.
— Он теперь живет в Корнуолле. Женился, ребенка завел. Работает в Национальном тресте. — Джонни произносил эти слова так, будто они были из какого-то неведомого ему языка. А может, он их и в самом деле не понимал? От окна он так и не отклеился.
Я взяла стакан с виски и сделала глоток.
— Хорошо поговорили?
— Джем-сейшн устроили. — Джонни указал на гитару. — Пытались вспомнить песенки, которые играли в детстве. По-настоящему-то он больше не играет. Так, дурака валяет.
— Как и ты.
Джонни покосился на меня.
— Долго он у тебя был?
— Нет.
— Еще увидитесь?
— Нет.
Джонни наконец отошел от окна и убрал гитару с кушетки. Сел рядом со мной, а потом и улегся, положив голову мне на колени. Тяжелая голова, — впрочем, он весь такой. Я поняла намек и начала гладить его виски. Джонни застонал от удовольствия.
— Мне не хватало тебя, Кэйти…
— А мне — тебя. — И я отчетливо уловила запах Ричарда. Не думаю, чтобы его заметил и Джонни, но лучше бы я все-таки приняла душ. Эми бы этот запах с порога учуяла. Эми… С кем, черт побери, она была в этом «Зиппо»?
Джонни приподнялся, сжал мое лицо в ладонях, поцеловал. Медленно, глубоко. Кушетка превратилась в воду, и я соскальзывала, погружалась в нее. Остались только мои губы. Глаза закрыты, но стоит их открыть, как накатывает головокружение, и я зажмуриваюсь снова. Протягиваю руку, чтобы погладить его, — и касаюсь залатанной щеки.
Джонни отстранился. Лицо его скривилось, и он опять схватился за голову.
— Ты таблетки принимаешь?
— Дерьмо это все.
— Конечно, дерьмо, но ты их пьешь или нет?
Пошатываясь, Джонни ушел на кухню. Некоторое время я сидела в одиночестве. Снова приложилась к виски… Слышно было, как вода льется в стакан. Скрипнула дверца буфета, в стакан плюхнулись таблетки. Секунду спустя Джонни позвал:
— Кэйти…
— Что?
— Ничего.
Быть с Джонни все равно что стать зверем, угодившим лапой в ловушку, — так и ходишь, таская капкан за собой.
Я потянулась к исписанному листку бумаги. На обороте старого счета за газ я прочла:
Ты уплывешь —
На попутной волне.
Ну а мне
Брести по воде.
Ива плакучая
На берегу.
Глаз от нее
Отвести не могу:
Там, за листвой, —
Как лист
Парус твой.
На бумагу упала слеза. Листок выскользнул из рук; нахлынули воспоминания, переживания прошлых времен, но слез больше не было. Они уже иссякли. Я думала о маминой машине на утесе в Кенте — двигатель продолжает работать, мама лежит, привалившись к рулю, и резиновый шланг тянется от выхлопной трубы в кабину. На маме было новое платье, платье с ее дня рождения.
— Ты чего? — В дверях стоял Джонни со стаканом воды в руке.
— Постменструальный синдром. — Я-то знала, как его вырубить. — Идем в постель?
Он посмотрел на часы:
— Рановато еще…
— Пожалуйста.
Джонни сел рядом со мной, осушил стакан и потянулся за бутылкой виски.
— Выпей-ка еще.
— Давай лучше в постель.
Красный мобильник затрезвонил пронзительно и внезапно, разогнав нашу пьяную одурь.
— Кого еще… — пробормотал Джонни, обшаривая мою куртку и не обращая внимания на мое «ну его».
— Да пусть себе звонит, — скривилась я, но Джонни уже отыскал в моем кармане мобильник и нажал кнопку.
Послышался чей-то голос, но я не могла разобрать, чей именно. Лицо Джонни потемнело. Сверкнули воспаленные красные глаза.
— Секунду, — процедил он и резко ткнул мобильник мне в грудь. Я попыталась ухватить его, но не сумела; телефон упал на пол. Я полезла было за ним, но тут Джонни наступил мне на руку. Пальцы захрустели. Джонни сам подхватил мобильник и отключил его; нога по-прежнему придавливала мои пальцы к полу.
— Джонни… — Рука горела огнем.
— Что еще за Крэйг такой? — Он наконец убрал ногу, и я повалилась на пол, баюкая поврежденную руку. Джонни возвышался надо мной с искаженным от ярости лицом. — Я еще раз спрашиваю, что за долбаный хрен этот Крэйг?
— Просто парень, которого я подвозила.
— Просто парень, которого ты укатала, да?
