Биверли Бирн - Огненные птицы
Он провел ее в крохотную квадратную прихожую, в которую выходили с каждой стороны двери. Двери были распахнуты настежь. Лили успела заметить, какая великолепная эта работа. Темное дерево прекрасно сочеталось с пастельными тонами стен и обоев. Больше в этой квартире никакой мебели не было.
– Столовая и гостиная, – сказал Энди. – А кухня – прямо. Он показал на закрытую дверь. – Наверху предполагается устроить две спальни и ванную. Пойдем взглянем.
Они поднялись по очень крутой лестнице без перил, тоже из темного дерева, в небольшую комнату, по виду напоминавшую ей крохотный дворик. В ней стояла единственная кровать, покрытая стеганым ситцевым одеялом, подле нее – сосновая тумбочка с четырьмя выдвижными ящиками, а на полу возвышалась груда самых разных подушек. Здесь был и камин, которым пользовались, но с тех пор как пользовались последний раз, его ни разу не чистили.
– А здесь, оказывается, живут, – удивленно заключила Лили. – Сначала я подумала, что нет.
– И живут, и не живут. Этот дом принадлежит моему двоюродному брату Чарльзу. Он его купил месяц назад, а спустя несколько дней взял и уехал. Сейчас он в Найроби, где пробудет год.
– И ты собираешься въехать сюда? О, Энди, это же просто великолепно! Это здорово!
– Ты не умеешь слушать, моя дорогая Лили. – Он подошел к ней и взял ее руки в свои.
Его были еще в перчатках. Он так и не удосужился их снять. Но и через тонкую их кожу Лили ощутила тепло его ладоней.
– Я же сказал тебе, что это мой рождественский подарок. Ты, а не я, въедешь сюда.
– Я? Нет, Энди, что ты. Я не смогу снимать такую квартиру.
– А речь идет не о том, чтобы снимать. Ничего платить не придется. Речь идет лишь о том, чтобы кто-нибудь здесь жил и присматривал за ней, пока он в отъезде. Он и без того богат, как Крез, и с головой ушел в фотографию. Он по горло занят тем, что снимает флору и фауну. Поэтому и отправился в Кению. Он дал мне ключ и попросил меня в качестве братской услуги обжить это место. Но лучше, если это будешь ты. Тебе вот как, – он сделал выразительный жест рукой у шеи, – необходимо смотаться из этого жуткого мавзолея, из этой богадельни, в которой ты живешь сейчас, и поселиться здесь. И, кроме того, ты – надежный человек. Ты надежный человек?
Еще одна фраза, напомнившая ей мать: будь благоразумной, Лили. Надежный было синонимом к слову «благоразумный».
– Да, полагаю, что я все же надежный человек. Послушай, а ты мне не врешь? – Она пристально смотрела на него. – Мне кажется, это очень должно походить на отрывок из книги, которую ты пишешь.
– Я пишу о том, что происходит в XVI веке. И там отсутствуют персонажи, которые бы походили на моего кузена Чарльза. Он слишком нереален для моей книги. И тебя не обманываю. Это чистейшая правда, видит Бог.
Внезапно для себя она задала вопрос, который уже очень и очень давно не давал ей покоя. С того момента, наверное, когда она впервые увидела его.
– Энди, а где ты был?
Он был поглощен стягиванием перчаток и предпочитал не смотреть на нее.
– Вместе с нашей семьей проводил Рождество. Я ведь сказал тебе о том, куда еду.
– Сказал. А где твоя семья?
– На севере. В той части страны, которая называется Озерный край, Грэсмир в Уэстморленде, если быть точным до конца. Этого довольно?
– Может и довольно… – ответила она. – Но меня не покидает чувство, будто меня дурачат. – Радость, переполнявшая ее еще час назад, мгновенно улетучилась.
Теперь на ее место пришло отчаянье, чуть ли не паника, боязнь утраты Энди. Но она не могла не продолжать этот разговор.
– Дурачат. Странные словечки ты выбираешь. А кто тебя дурачит? Я? – Он все еще не смотрел на нее.
– Нет, – помедлив, ответила она. – Может быть, это я сама себя дурачу. Все еще думаю, что ты есть очаровательный Энди Мендоза, которого я знаю очень хорошо, и о котором… без конца пекусь. Но, если подумать, мне кажется, что Энди Мендоза – человек, которого я вообще не знаю.
Он промолчал.
– Энди, скажи мне, ты действительно богат? Ты говоришь, твой кузен богат, как Крез. И все Мендоза – богатые люди?
– Кое-кто из них богат. Но не я. – Он смотрел в окно на сад, раскинувшийся внизу, голос его лишен был всяких интонаций.
– Я имею доходы от имущества, управляемого по доверенности. Пять тысяч фунтов в год. Разумеется, это далеко от того, чтобы назвать состоянием в наше время, но зато вполне достаточно для меня. По крайней мере, это позволяет мне работать над книгой. – Он повернулся и посмотрел на нее. – Ничего в этом зловещего нет, Лили. – Его тигриные глаза затуманились.
– О, Боже мой! Зря я завела этот разговор. Только все испортила. Прежде всего, это меня не касается. Ты хотел сделать мне приятный сюрприз, я же повела себя не так, как следовало. Мне очень жаль, прости меня и не сердись.
Выражение его лица по-прежнему было довольно угрюмым, когда он, пройдя через комнату, остановился перед ней и тронул за пуговицу ее пальто.
– Давай все начнем сначала, а? Давай. Вот, представь себе, что мы только что переступили порог.
– Мисс Крамер, могу ли я помочь вам снять пальто?
– Да, благодарю вас, Мистер Мендоза. – Игривый тон все же не удался ей, и руки ее безжизненно повисли по бокам.
Энди расстегнул ей пальто и деликатно сняв его, бросил на кровать. На ней была коричневая твидовая юбка и белый простой, ручной вязки свитер, похожий на те, что носят рыбаки. Какое-то мгновение он изучающе смотрел на нее, затем прикоснулся к волосам.
– Мне хочется потрогать и как следует рассмотреть твои чудесные волосы.
Лили вспомнила о шарфе на голове. При этой мысли у нее вырвался стон.
– Я знаю, это выглядит ужасно. С них капала вода и я решила повязать голову шарфом. У меня не было времени, чтобы просушить волосы. Я ведь, перед тем, как спуститься к тебе, наскоро вымыла голову, а просушить не успела.
Улыбнувшись, Энди снял с ее головы шарф. Ее темные волосы, слегка влажные, рассыпались по плечам. Она не стригла их с тех пор, как покинула дом, и теперь они доходили ей до плеч. Энди взял в ладонь тяжелую их прядь.
– Они еще не высохли. Смотри, не подхвати воспаление легких. – Лицо его осенила догадка. – Сейчас мы растопим камин. Здесь есть немного угля.
Он быстро растопил камин. Лили показалось, что он занимался этим всю жизнь, и вскоре в камине на горящих угольях заплясали языки пламени.
– Сядь вот сюда, на подушки, поближе к огню.
Она села, Энди устроился рядом. Его пальцы перебирали ее волосы.
– Чем ты занималась, пока меня не было?
– Да так, обычные дела…
Она дрожала, и ее собственный голос доходил до нее как бы издалека.
– А что за обычные дела? Когда мы познакомились, ты мне сказала, что учишься. Ты действительно учишься?
