Елена Свиридова - Возвращение из ночи
— А то! — продолжал нарываться Андрей.
Рокер окинул его презрительным взглядом, вынул из кармана нож.
— Еще вопросы будут?
— Нет, — ответил Вася, выразительно поглядев на Андрея.
— У меня вопрос, — рокер тоже уставился на Андрея, — ваша девка ноги сделала?
Ребята молча переглянулись.
— Нет... — пробормотал Андрей, тараща свои красивые голубые глаза в густых ресницах.
И тут появилась Маша. Парень снова схватил ее за руку, нагло заглянул в глаза. .
— Как сралось?
Андрей побледнел, Вася сжал кулаки.
Но Маша и бровью не повела.
— Тебя что интересует — процесс или результат?
— А ты штучка, — ухмыльнулся он.
— Штучка — да не про тебя! — Маша взяла сигарету из пачки, лежавшей на столе.
— Что же ты за дамой не ухаживаешь, ай-яй-яй! — парень чиркнул зажигалкой и укоризненно посмотрел на Андрея.
Тот промолчал.
Вася тем временем наполнил водкой бокалы.
Рокер вдруг стал серьезен, даже печален. Он сделал знак рукой, и музыканты на эстраде снова заиграли траурную мелодию.
— В этот день погиб мой друг, — мрачно произнес он. — Почтим его память!
Он молча осушил рюмку, потом швырнул на пол, да так, что осколки разлетелись по всему залу. Несколько человек обратили к нему свои возмущенные взгляды, но никто не осмелился выразить вслух свое недовольство.
Ребята и Маша тоже выпили молча. Вдруг рокер опять перевел взгляд на Андрея.
— Твоя баба?
— А тебе зачем? — спросил осмелевший Вася.
— Заткнись! — рявкнул рокер н снова уставился на Андрея. — А ты все равно отсюда не выйдешь.
У мальчишки задрожали губы.
— Да что я тебе сделал?
— А мне твоя смазливая рожа не нравиться, — парень опустил руку в карман и снова вынул нож. — Может, выйдем?
— Нет, — сказала Маша капризным голосом, дернув рокера за рукав. — Я хочу танцевать!
— С ним? — усмехнулся рокер.
— С тобой, дурак! Закажи рэйв! Или лучше макарену! — она вскочила со стула и потащила его за собой на середину зала.
Молоденькая девчушка в неглаженном фартуке, с совком и щеткой в руках, кинулась подметать с полу осколки. Рокер привычным жестом шлепнул ее по худощавой попе, вытащил из бумажника полтинник, сунул ей в карман фартука.
— Помяни моего дружка!
Девчонка хихикнула и, быстро закончив уборку, исчезла.
Через усилители оглушительно грянули звуки ударных. Молодежь закачалась в такт, некоторые поднялись и стали танцевать. А в центре зала Маша с горящими от возбуждения глазами лихо отплясывала с рокером.
— И чего ты с ними тусуешься? — спросил он.
— Это мои друзья, — ответила Маша.
— Дрянь у тебя друзья!
— А ты что из себя крутого строишь? — возмутилась Маша.
— А я и есть крутой, круче не бывает!
— Бывает! — засмеялась Маша.
— Ну-ка, покажи!
— Перебьешься! А ребят не трожь, понял, крутой?
Ребята, застыв в напряженных позах, следили за ними из-за столика.
— Ревнуют? — усмехнулся рокер.
— А тебе что?
— Может, я запал на тебя!
— А может я на тебя не запала!
— А на кого? На этого шныря кудрявого? Ты посмотри, какая рожа у него. Небось, в штаны со страху наделал!
— Смотри, сам не наделай! — все больше расходилась Маша, чувствуя отчаянный азарт.
— А ты мне нравишься! — парень по дружески шлепнул ее, — смелая девка!
— Сказала — не трожь! — Маша мгновенно среагировала, задрала ногу и носком хлестнула парня по заду. — Вот тебе сдачи!
Парень одобрительно хмыкнул.
— Ты что, каратистка?
— Нет, балерина! С детства балетом занимаюсь!
Вдруг ансамбль начал играть вальс.
— Станцуем, или слабо? — Маша положила руку на плечо своему партнеру.
— Ну, ты даешь! — рокер перевел дыхание и, обняв Машу за талию, закружил с ней по залу. — Как тебя зовут?
— Маша.
— Фрэнк! — он протянул руку, крепко сжал машины пальцы.
Маша легко освободила свою руку и с улыбкой закружилась вокруг него, заглядывая ему в лицо.
— Ты, что ль, американец? Фрэнк Синатра?
— Имел я их! А ты, что ль, тоже рокерша? — Он потрогал рукой машину куртку.
— По одежке встречаешь? — засмеялась Маша, все быстрее кружа Фрэнка.
В зале прихлопывали и притопывали в такт музыке, кричали, свистели, визжали. Только Андрей и Вася сидели притихшие, настороженные, а трое рокеров, приятелей Фрэнка, молча наблюдали за ними.
Вот и еще один круг среди всего этого странного сборища. Вальс закончился.
— Фу, умотался! — Фрэнк вытер пот со лба. — Эк ты меня!
— Может, еще? — засмеялась Маша.
— Ну, девка! Я тащусь! — голос Фрэнка вдруг изменился, в нем появился какой-то лиризм. — Знаешь, я от этого вальса детство вспомнил, бабкины пластинки... Там всякие вальсы, фокстроты, танго... Она их с войны приволокла, до сих пор хранит.
— А твоя бабка жива? — удивилась Маша.
— Она бессмертная, — с гордостью заявил Фрэнк, — ее ничем не возьмешь. Ее в детстве одна колдунья заговорила на вечную жизнь. Ей девяносто девять, а поглядишь — круче молодой. Вот так-то, подруга! Выпьем за ее здоровье!
Они прошли мимо нескольких опустевших столиков с испачканными скатертями, мимо чьих-то лиц, неясных в дыму, мимо зеркал на стене. Кто-то, свесив руки, дремал на стуле.
Маша наступила на валявшуюся на полу бутылку, Фрэнк ногой отшвырнул ее в сторону.
Машины друзья совсем притихли и ерзали на стульях, им было явно не по себе.
Фрэнк, слегка разомлевший и умиротворенный, плюхнулся за стол рядом с ними, но вдруг, увидав на столе опустевшую бутылку, изменился в лице и рявкнул злобно.
— Валите отсюда!
Мальчишки поднялись из-за стола, оглядываясь на Машу.
— А она? — спросил Вася.
— Она останется со мной!
— Она пойдет с нами, — вдруг осмелел Андрей.
Глаза Фрэнка налились кровью, он размахнулся для удара.
В дымном тумане молча поднялись другие рокеры и двинулись к ним.
— Нет! — закричала Маша, повиснув у него на руке.
— Я предупреждал! — он оттолкнул ее и выхватил нож.
— Нет! — Маша снова бросилась к нему и повисла у него на шее. — Отпусти их! Уходите! Я остаюсь!
— А мне его пришить охота! — процедил Фрэнк сквозь зубы.
— За что?! — возмутилась Маша.
— Да так, ни за что!
— Оставь их! — взмолилась Маша. — Ты, крутой, постыдись! Я-то думала, ты и правда король, вожак, а ты сам шестерка, на слабых тянешь... Разве можно убивать человека так, ни за что?
— А друга моего за что? — заорал Фрэнк, опрокинул в рот рюмку, которую ему протянул кто-то услужливо с соседнего столика, и вдруг всхлипнул, уронил на руки голову. — Лучший кореш был, два года отмотали в одной камере! — Он поднял голову, поглядел мутным взглядом на Машу, вцепился в ее руку, и она на этот раз не вырвала ее. — Ради нее, — прохрипел Фрэнк, — валите! Чтоб никогда больше вас не видел!
