Лайан Конуэй - Ослепленная звездой
По-видимому, Фергюс забыл положить маленький, но такой важный для ребенка лифчик и теперь вел за руку надутую Ханну к воде, пытаясь шутками исправить ей настроение. Но стоило Ханне вступить в воду, как она забыла о своем огорчении. Удивительно, подумала Лейн, девочка растет в столь необычных условиях, а какой она по-настоящему счастливый ребенок.
На Фергюсе по-прежнему были шорты. Правда, рубашку он снял, следуя указаниям дочери. Фергюс посмотрел, где Лейн, увидел ее голову, торчавшую из воды, и волосы, нежно колышущиеся вместе с прибоем. Она махнула ему рукой и улыбнулась. Убедившись, что Ханна не смотрит на него, Фергюс показал на нее, обвел пальцем соски у себя на груди, покачал головой и провел тем же пальцем поперек горла. Именно тот момент Ханна выбрала, чтобы поднять на него глаза. Лейн показала ему на нее. Фергюс быстро сообразил и успокаивающе улыбнулся дочери. Но Ханну обмануть было не просто. Она зачерпнула в ладони воды и обрызгала его, весело при этом хохоча.
Лейн поплыла вдоль берега. Тело Фергюса казалось загорелым по сравнению с ее белой кожей, так давно не видевшей солнца. Простое наблюдение навело ее на мысли о разнице в их образе жизни. И хоть сегодня, вдалеке от ежедневного прессинга, они могли наслаждаться обществом друг друга, Лейн напомнила себе, что всегда между ними будет глубокая пропасть. Она будет наслаждаться в полной мере этим днем, чтобы в конце быть готовой отрешиться от него, спрятать в глубинах памяти, а когда опасность минует, вернуться к нему, как к небольшому, но дорогому ей эпизоду из прошлой жизни.
Подплыв к берегу, чтобы подменить Фергюса с Ханной, Лейн поняла, что выполнить задуманное ей будет нелегко. Он сидел у кромки воды — она видела его широкую спину и намокшие шорты, — ковырялся в песке, что-то показывая Ханне. В этот момент Лейн почувствовала себя счастливейшей из женщин на земле. А завтра, подумала она, все будет по-другому.
— Я побуду здесь, если хочешь поплавать, — предложила Лейн, подходя к ним.
Фергюс вскочил на ноги и спросил у Ханны:
— С тобой ничего не случится, если я сплаваю наперегонки с Лейн?
Ханна кивнула и улыбнулась им, продолжая ковыряться в песке, а волны лизали ей ножки.
— Пошли, — сказал Фергюс. — Тот, кто последним доплывет до Атлантики, по терминологии Ханны, будет называться медленец…
С этими словами он скользнул в воду, оставив на берегу замешкавшуюся Лейн.
— Давай! Скорей! — махала ей Ханна.
Лейн набрала воздуха и нырнула следом, понимая, что вряд ли сможет догнать его при той скорости, с которой он плыл, мощно работая длинными ногами и широкими плечами. Когда Фергюс обернулся и увидел огромный разрыв между ними, то повернул обратно.
— Так нам никогда не доплыть до Атлантики.
Лейн усмехнулась.
— Может, я надеюсь на встречу с дружелюбным дельфином, который подвезет меня.
Он перевернулся на спину.
— У тебя много общего с моей дочерью.
— Главное, иметь воображение, как поется в песне, — заметила Лейн, бросая взгляд на берег, чтобы проверить, как там Ханна.
Фергюс подплыл ближе.
— Писателю без воображения нельзя.
Лейн повернула набок голову и закрыла глаза.
— Можно, но трудно, — согласилась она.
Последовало долгое мирное молчание, а потом Фергюс вдруг сказал:
— У тебя естественная красота.
От удивления Лейн распахнула глаза и, чтобы не утонуть, поспешно заработала руками. Фергюс медленно плавал вокруг нее кругами.
— Понимаешь, — сказал он, — ты даже не осознаешь ее.
Лейн тихо засмеялась от смущения.
— И это говорит человек, способный заставить меня почувствовать себя замарашкой.
— У меня никогда и в мыслях такого не было. — Он подплыл к ней и взял за руку, вынудив Лейн энергичней поработать ногами. За руку он подтянул ее к себе. — Дело в том, Лейн Денхэм, что я сильно увлекся вами.
Ноги у нее ослабли, она лишь успела вовремя закрыть рот, чтобы не наглотаться воды. Его руки мгновенно обхватили ее, и их ноги переплелись. Тут она обнаружила, что ей трудно говорить.
— Мы должны вернуться.
Фергюс оглянулся на дочь и затем с вызовом взглянул на Лейн. Руки его с талии скользнули под бретельки купальника и медленно стянули их, словно кожуру с переспелого плода. Попытка Лейн сдержать его была почти задавлена жгучим поцелуем Фергюса.
— Прошу… — задыхаясь, произнесла она, отталкивая Фергюса, как только его губы дали ей передышку. — Отпусти меня.
Он позволил ей отплыть и вернуть на место бретельки купальника. Синева его глаз потемнела, голос звучал глухо.
— Почему ты так боишься наслаждения?
— Будем откровенны! Ты хочешь секса, Фергюс, а я нет. Возвращаюсь к Ханне.
Он грустно улыбнулся и поплыл на боку.
— Убегаешь! Так и скажи. Вот уже второй раз ты используешь Ханну, чтобы убежать от себя! — крикнул он ей вслед.
Онемев от такого поклепа, Лейн быстро поплыла к берегу, но Фергюс догнал ее, чтобы сказать:
— Правда глаза колет!
Ради Ханны им пришлось делать вид, что ничего не произошло. Обе стороны готовы были признаться самим себе в частичной правоте другого, поэтому натянутость ощущалась минут пять, не дольше, после чего Ханна упросила Лейн намазать ей маслом плечи и спину. Сама она обстреливала грудь отца из тюбика с кремом для загара. Вскоре вся троица заметила, что крем не впитывается и имеет резкий ментоловый запах.
— Не может быть! — радостно закричала Ханна, разглядывая тюбик. — Папа взял с собой зубную пасту! — Она зашлась от смеха, и Лейн не удержалась от улыбки.
Фергюс смиренно посмотрел на белую замазку, быстро подсыхавшую на волосах груди, тяжело вздохнул и полез в сумку за влажными салфетками. Ханна вдруг сорвалась с места и заскакала по пляжу, хохоча как безумная.
— Думаю переименовать Ханну Ужастика в Ханну Истеричку, — объявил Фергюс, беря третью салфетку. — По крайней мере, от меня не будет дурно пахнуть.
Лейн наконец фыркнула и залилась неудержимым смехом, а он вздымал вверх руки, как проигравший теннисист.
— Почему никто не воспринимает меня всерьез?!
Часом позже вторжение на пляж внешнего мира в виде двух молодых пар вынудило Фергюса, Ханну и Лейн быстро собраться. Понимая, что за ними наблюдают, Лейн пошла на уступку, позволив Фергюсу, на шее которого сидела Ханна, обнять себя за талию. Из-за жары было решено отказаться от дальнейшего осмотра достопримечательностей и направиться к парому, по дороге заглянув в таверну. Уже за столом во время еды Ханна вдруг уронила головку и заснула.
Лейн и Фергюс улыбнулись друг другу над головой спящего ребенка, и за время, что длилась эта улыбка, у них возникло ощущение какой-то особой общности.
