Глория Нейджи - Дом в Хамптоне
Донни улыбнулся ему:
— Как Дела, чемпион?
Луи кивнул.
— Нормально. Чем дальше, тем лучше. По крайней мере, хоть дождь перестал. Волны стали поменьше. — Луи нахмурил брови. — Почему, когда ты рыбачишь, то спокойно сидишь на одном месте, а папа все время бегает вокруг?
— Потому, что мы по-разному смотрим на это. Папа воспринимает рыбалку как спорт. Он хочет победить в этой игре. Поэтому к рыбе он относится, как к своему противнику. Он подкрадывается к рыбе.
— Как на охоте? Как будто это львы?
— Ты сообразительный парень и правильно уловил мою мысль. Ты философ.
Луи снова сдвинул брови:
— Философ? Что это такое?
— Как тебе объяснить? Ладно. Вот, например, как я рыбачу? Я рыбачу философски. Я думаю о том, что означает рыбалка. Философы думают о том, что означают те или иные вещи, в чем их суть.
— Это их работа?
— Иногда.
— Ну и как это подходит к рыбалке?
— Просто я не думаю, что рыбалка — это спорт. Когда я сижу здесь, я размышляю о рыбе как о символе.
— Как о чем?
— Символ? Это нелегко будет объяснить.
Луи важно кивнул. Когда он находился с доктором Джеймсоном, ему всегда казалось, что если он внимательно его слушает и задает много вопросов, то он в состоянии все понять и ничего не бояться.
— О'кей, — продолжил Донни. — Символ — это когда ты чем-нибудь заменяешь какое-то понятие. Например, когда вы с Оуэном, играя, заменяете деньги спичками, ведь они у вас становятся деньгами, то есть их символом.
Прежде чем продолжить, Донни посмотрел на Луи, чтобы убедиться, понял ли тот его. Он почувствовал, что его глаза увлажнились. Дети, но особенно Луи, вызывали в нем сильный трепет. Даже к Оуэну он не относился так трогательно, как к этому мальчугану. Наверное, потому, что детская любознательность Оуэна, его взгляд на мир, на вещи, его поиск не были омрачены горем и тревогой, выпавшими на долю Луи. Искренность и миропонимание Луи уходили корнями в первобытное невежество, страдания и страх.
Донни чувствовал ответственность за то, чтобы помочь Луи обрести глубокую и прозрачную ясность в самом себе, преодолев страхи и сомнения. Если Бен прививал ему вкус и давал ощущение силы, поддержки и защиты, то себя Донни видел скорее его проводником сквозь темный забавный дом, полный домовых и привидений, путеводной нитью в «ночь всех святых». Он должен был помочь Луи найти свой собственный путь к свету, словно в кухню, полную сладостей и веселья.
— Мне вроде понятно, — просиял Луи.
— О'кей. Итак, я представляю рыбу символом человека. Рыбы слепо плавают в глубине — целые косяки, миллионы. И всего лишь одна из них попадается на крючок. Если бы другая рыба была быстрее, голоднее, ближе, то наживку проглотила бы она, а не первая. Но попалась именно та, которая попалась. Почему? Почему именно она, а не другие из бесконечного множества? Что это, случайность? Или выбор Господа? Постоянно кто-то рождается или умирает. Так что, это Бог сидит наверху с огромной книгой и решает: «Этому уйти. Этот пусть останется». И касается ли это решение всех: каждого муравья и растения, рыбы и голубя, человека и зверя? Или это наш выбор? А может, это просто слепое везение? Беспорядочное и без всякого плана? Вот об этом я думаю, когда ловлю рыбу. Почему именно эта, а не другая. И вот почему я всех их кидаю обратно в воду. Из-за чего, как ты знаешь, папа злится. И вмешиваюсь ли я в Божьи планы, когда отпускаю рыб? Или я сам Бог? И счастлива ли рыба, оттого что я ее отпустил? Вот это и есть философия. Поэтому я и рыбачу так.
Луи положил удилище и обнял Донни за шею.
— Если я когда-нибудь перестану бояться рыб, я буду рыбачить, как ты. Не говори только об этом папе. Но ты же знаешь, мне становится так плохо, когда он убивает их, даже когда я еще не знал про символ.
Луи умолк, потому что к ним приближался папа с огромной рыбиной в руке.
— Эй, кумушки, посмотрите, что я вытащил из воды к нашему столу, пока вы здесь чирикаете.
Свободной рукой он поднял Луи, показывая ему рыбу.
— Посмотрите, посмотрите сюда, — с раскрасневшимися от удовольствия щеками к ним подбежала Чайна.
— Наконец и я поймала рыбу. Я не могу поверить в это. Луи, это чудесно! Правда?! Пойдем ловить со мной.
Луи дернулся в руках папы, давая ему понять, что его надо опустить. Он не хотел выглядеть ребенком в глазах Чайны. Если она поймала рыбу, то он тоже должен сделать это.
Донни улыбнулся и кивнул ему в знак поддержки и одобрения.
Луи взял свою удочку и последовал за Чайной. Биг Бен положил свою мощную руку Донни на плечо и сжал его. Донни вздохнул. Так Бен выражал свое сожаление.
— Хочешь пива? Ты напряжен, расслабься.
— Нет, спасибо. Ничего так не успокаивает, как рука мастера.
Бен рассмеялся:
— Эй, мой мальчик, сила в них убывает с каждым днем. — Он сделал паузу. — Спасибо, что приехал, Донни. Я хотел поговорить с тобой. Мне уже шестьдесят, и это немалый возраст. Не думаю, что смогу воспитать Луи без тебя и Дженни. Я не был никогда так растерян, как сейчас.
Он задумался. Его зять принадлежал к другой категории мужчин, чем он сам. Он был сильным и благородным, но с первого же дня их знакомства какая-то непонятная отчужденность, дистанция существовала между ними. Хотя, без сомнений, Донни любил его.
Бен сильнее сжал плечо своего зятя. Донни, не поворачивая головы, похлопал его по руке.
— Я всегда с тобой, Бен. Но ты не нуждаешься ни в ком, в том числе и во мне, чтобы решить свои проблемы. Ты всегда это делал прекрасно. С обоими детьми у тебя все получалось, как надо. И еще совсем не поздно.
— Да, ты прав, док. Слишком много трещин появилось в заборе. Их надо заделывать. И ты поможешь мне в этом.
— Папа, папа! Я что-то вытащил! Иди быстрее! — закричал Луи.
Донни и Бен посмотрели друг другу в глаза.
— Папа!
Биг Бен Коуэн поспешил с ощущением, что он знает, что делать.
Леди Мариэлла Сент Джон вздохнула и закрыла глаза.
— Ох, дорогая девочка, эти непослушные шейные мышцы, словно заморожены. Будь добра, обрати на них внимание.
Мэтч нажала сильнее. «Это все телефон. Надо меньше болтать по телефону, от него всегда болит голова». Мэтч сильно смазала пальцы ментоловым маслом и принялась растирать, месить ее шею, плечи, лопатки, словно кусок белого жирного теста. Она прилагала огромные усилия, чтобы разработать застывшие мышцы.
Леди Мариэлла была постоянной клиенткой Мэтч. Она жила в районе Южного Хамптона в доме, принадлежащем ее третьему мужу, и имела семизначный счет в банке. Сюда она приезжала на два летних месяца, июнь и июль, однако прислуга круглый год поддерживала в доме порядок и уют. Богатство и безделье леди Мариэллы вызывали у Мэтч злость и зависть.
