Adrialice - Плохая
— Джен, так не может больше продолжаться, — Джек стоял рядом и смотрел на меня сочувствующим взглядом.
— Как?
— Так, как ты живешь. Это не жизнь, а существование.
— Как могу, — безразлично ответила я.
— Нет, ты можешь лучше, но не хочешь. Тебе нужно вылезть из скорлупы, в которую ты загнала себя. Она ничего хорошего тебе не даст. Отпусти произошедшее, милая, дай ему уйти в прошлое.
— Но это все, что у меня есть, Джек. Если я отпущу, то с чем останусь?
— Помнишь, когда-то я сказал тебе, что иногда только сбросив свои самые большие карты, ты сможешь посмотреть на игру по-новому, и найти другие ходы. И ты спросила, как понять, когда придет для этого время? Я думаю, оно пришло.
Некоторое время я думала о его словах. Отпустить? И остаться ни с чем? Как найти сил для этого? Как собрать себя заново? Близких мне людей было меньше, чем пальцев на руках, поэтому потеря даже одного из них сильно выбила меня из колеи. И то, каким я увидела тогда Гэбса…это воспоминание до сих пор стоит перед глазами.
— Джек, помнишь, я рассказывала тебе о той ночи, когда Триша…
— Да.
— Я не все тебе рассказала. Я тогда так испугалась Гэбса. Первый раз в жизни. Он хотел убить тех парней, и не понимал, почему я не хочу этого. Он обвинил меня в том, что я готова отпустить их безнаказанными, будто Триш для меня ничего не значил. В его глазах было столько ненависти.
— Ему было больно, Джен. У него близких еще меньше, чем у тебя. А Триша он считал своим братом. К тому же, он парень, и он видел больше дерьма в жизни, чем ты. Жестокость — его форма борьбы со злом, слабостью и несправедливостью. Он справляется, как может, и ты нужна ему. Он хочет показать, что сильный, но, Джен — сильным тоже больно. Им также больно, страшно и одиноко. Просто они этого не показывают. Помоги ему. Даже, если он будет сопротивляться, помоги!
— Хорошо.
Джек занялся учетом товара, а я задумалась о его словах. Чтобы помочь Гэбсу, я сначала должна помочь себе. Отпустить Триша. Он был чудесным. Все мы здесь не без греха, но свою порцию жизненных трудностей он пережил, справился. И при этом остался хорошим человеком, а это не каждому дано. Он выдержал там, где другие бы сломались. И он любил нас. Если бы я сейчас была на его месте, где-то там, на Небесах, хотела бы я, чтобы мои друзья тосковали обо мне? Нет. Я бы хотела, чтобы они продолжали жить и радоваться жизни. Ведь она у нас сложная и причин радоваться так мало, отчего они еще ценнее. И я бы хотела, чтобы они жили за меня. Лучше, чем раньше. И вспоминали меня с улыбкой, а не слезами. И думаю, Триш тоже хотел бы этого, поэтому надо отпустить эту боль. И радоваться тому, что нам в жизни повезло быть друзьями такого человека. «Прости нас, Триш. Прости за то, что залили слезами и болью память о тебе. Теперь мы будем стараться вспоминать только хорошее. Мы любим тебя, и знаем, что ты тоже любишь нас. И, где бы ты сейчас ни был, пусть с тобой все будет хорошо. Надеюсь, мы встретимся в следующей жизни».
Как только я произнесла эти слова внутри себя, боль отхлынула, будто подняли невидимые шлюзы. Тяжесть уходила с души, оставляя после себя легкую грусть. От интенсивности ощущений я заплакала, чем основательно перепугала Джека.
— Джен? Милая, не плачь.
— Все хорошо, Джек, — улыбнулась я сквозь слезы. — Теперь все хорошо.
— Ты отпустила, — понял он.
— Да. Спасибо за то, что позволил мне осознать всю важность этого.
— Не благодари меня. Просто улыбайся, и это будет лучшая благодарность.
— Хорошо, я постараюсь.
— И брось столько курить! — Вдруг проворчал он, чем вызвал мой смех. — А то и так худющая, с опухшими глазами, так еще и куришь, как паровоз.
— Как скажешь.
— Вот так-то! — Удовлетворенно отметил он.
Я огляделась по сторонам, впервые за долгое время. И заметила мир, который игнорировала последний месяц, погрузившись в себя. Все также светило солнце, зеленели кроны деревьев. Жизнь продолжалась.
Глава 11
Я стояла за кассой минимаркета и, подперев ладонью подбородок, смотрела в окно. Сегодня меня тоже одолевали воспоминания, только более позитивные. Вчера вечером я позвонила Гэбсу и Ноксу, и попросила их приехать в наше логово. Они помялись, но согласились. Как только парни приехали, я буквально кожей ощутила исходящую от них тоску и печаль. И теперь могла со стороны посмотреть на то, какой сама была еще вчера. Спасибо, Джек, что помог очнуться. Исхудавшие, с потухшими глазами и бледной кожей, парни походили на свои тени.
— Что ты хотела Джен? — Гэбс посмотрел на меня, отмечая для себя то, что я выглядела более бодрой и живой.
— Поговорить с вами. Так дальше не может продолжаться. Прежде, чем скажите, что я бесчувственная холодная сука, выслушайте меня. То, что я скажу, вероятно, причинит вам боль, но и принесет освобождение. Я знаю, что мы потеряли очень близкого нам человека, и мне так же больно, как и вам. Но я кое-что поняла. Мы должны отпустить его.
Кого «его» пояснять было не нужно. Парни поняли, и даже подобрались, собираясь обороняться. Они будто готовили кирпичи и цемент, чтобы успевать заделывать дыры, которые я пробью в их защите своими словами.
— Я тоже любила Триша, и он всегда будет в моей памяти и сердце, но он умер, а мы живы. И мы должны жить дальше.
— Просто жить, будто ничего не произошло? — В глазах Гэбса была обида, боль и гнев, а слова сочились ядом. — Я и так послушал тебя, и не убил тех парней. Так теперь я должен забыть и о том, что потерял брата?
— Нет, Гэбс, не должен. Ты всегда будешь его помнить, как и мы все. Ты должен отпустить все те эмоции, которые ты запер в себе. Они разрушают тебя. Не дают двигаться дальше. Думаешь, Триш хотел бы этого для тебя? Для нас? Я уверена, ему больно смотреть на это. И я бы тоже не хотела, чтобы после моей смерти кто-то так истязал себя.
— Джен, он мертв! Ему уже все равно! Неужели ты веришь в жизнь после смерти?
— Верю. Иначе все это становится бессмысленным. Зачем все испытания, что выпадают на долю человека? Зачем мы учимся, набираемся опыта, любим? Зачем все моральные ценности? Если нет ничего «после», тогда все это теряет смысл.
— И что же там, Джен?
— Я не знаю. Может рай и ад? Или пространство, среди которого плавают наши души? А может нас там встретят словами «ты чего приперся? Иди назад!» и мы родимся здесь уже в новом теле. А может, все это сон и в момент смерти мы проснемся от него. Я не знаю, Гэбс. Но в мире столько всего непонятного и необъяснимого, что жизнь после смерти не кажется такой уж удивительной вещью.
Парни замолчали, и будто задумались над моими словами.
