Кэтрин Стоун - От сердца к сердцу
Меридит Лоуренс родилась двенадцатого сентября, через двадцать четыре часа после того, как Джеффри отправился на задание во Вьетнам. Поначалу у малышки были проблемы с дыханием и желтушка новорожденных, но ее крошечные легкие быстро справились с шоком, а желтый оттенок кожи вскоре исчез.
Через восемь дней после родов – за день до возвращения Джеффри – Джулия привезла девочку домой.
Ее дочурку. Джулия полюбила этот крошечный живой комочек в то самое мгновение, когда узнала о своей беременности. Но она не представляла себе, что ее сердце захлестнет такая волна радости и любви, когда она прижмет доченьку к груди и заглянет в ее милое сморщенное личико. С момента рождения Мерри Джулия все больше и больше радовалась малышке и восхищалась ею.
Как же ей хотелось, чтобы Джеффри поскорее увидел свою дочь – самый дорогой дар их любви!
Как она мечтала положить Мерри ему на руки, чтобы и он разделил ее счастье, подивился вместе с ней этому чуду.
Чудо уже свершилось, решил Джеффри, когда согласился стать отцом ребенка Джулии. Это было решение любящего человека, и Джеффри дал себе слово просто поверить Джулии. Но, увидев ребенка на руках у жены, он не сдержался: его разум требовал правды, молчать было нельзя.
Потому что любой сразу бы догадался, что эта золотоволосая кареглазая малышка не могла быть его дочерью.
Разумеется, можно было усомниться в том, что гены, ответственные за голубой цвет глаз, так сильны в семье Джеффри – у ребенка Джулии глаза были цвета норки. Да, в этом можно было усомниться. Хотя нет, уверял разум Джеффри, ребенок был зачат до того, как они с Джулией познакомились.
Сделав получивший позднее награду репортаж из отделения для новорожденных детской больницы Сан-Франциско, Джеффри зачастил туда. Он наблюдал за малышами, которых до поры до времени держали в инкубаторах. Некоторые из них появились на свет недоношенными. Дети, рожденные на два месяца раньше, как правило, выживали, но их непременно держали несколько недель в больнице под наблюдением педиатров. А Джеффри не было всего лишь десять дней, за это время Джулия успела родить девочку и привезти ее домой.
– Вот твоя дочурка, Джеффри. Я назвала ее Мередит, в честь бабушки. Посмотри, Джеффри, она такая замечательная, такая чудесная! – Джулия осеклась, увидев, какой печалью наполнены синие глаза мужа. – Джеффри? – встревожилась она.
– С тобой все хорошо, дорогая?
– Да, Джеффри, я поправилась. – Джулия радостно улыбнулась, надеясь развеять его грусть. Наверняка он расстроился, что был в отъезде, когда девочка родилась. – Мы обе в порядке. Хочешь подержать ее?
Но Джеффри даже не протянул рук. Усевшись на стул, он с тоской посмотрел на жену.
– Скажи мне, кто ее отец? – Сердце Джеффри, принявшее обман Джулии, беспомощно замирало, когда он думал о любовнике жены. А вдруг у нее было много любовников? Что, если Джулия не знает, кто на самом деле отец малышки? – Тебе известно, кто ее отец?
– Ты ее отец, Джеффри.
– Нет, дорогая. – Коротко вздохнув, Джеффри печально улыбнулся.
Конечно же, Джулии было известно, что ребенок не мог быть его. Она скрывала своего любовника. А может, молила Господа о том, чтобы девочка появилась на свет чуть позже, чтобы Джеффри поверил в свое отцовство. Теперь они должны были открыть друг другу правду, смириться с неизбежным и продолжать жить дальше. И при этом очень любить эту очаровательную крошку, что лежала сейчас у Джулии на руках. И Джеффри заговорил извиняющимся тоном, словно хотел попросить прощения за то, что так долго скрывал свою правду:
– Когда мне было пятнадцать лет, я перенес свинку. Потом у меня было осложнение, и врачи заключили, что я не смогу иметь детей. Я не сказал тебе об этом раньше – не хотел омрачать твоей радости. Мне очень жаль, Джули. Если бы она была от меня, свершилось бы просто чудо. – Джеффри пожал плечами.
Джулия с ужасом смотрела на мужа. Она заметила, что, когда он увидел Мерри, его глаза наполнились грустью, а не радостью. И вот теперь он пытался найти причину, почему девочка не могла быть его дочерью.
– Но она твоя дочь, – прошептала Джулия. А потом добавила: – И она действительно настоящее чудо.
Джеффри вздохнул и почувствовал, как по его телу побежали мурашки: он боялся. «Лжи больше не будет, Джеффри. Я обещаю». Джулия сама сказала ему эти слова. И вот она снова лжет!
– Джули, когда она должна была появиться на свет? – настаивал он. «Не лги мне!»
– Тебе все известно, Джеффри. Это должно было случиться в твой день рождения, одиннадцатого ноября.
Джулия была просто поражена, когда, назвав гинекологу дату их первой близости, услышала от врача, что ребенок появится на свет одиннадцатого ноября.
– А когда она родилась?
– Двенадцатого сентября.
– Тем не менее она уже дома и вполне здорова. Девочка не похожа на недоношенного ребенка.
– Нам просто повезло, Джеффри, – прошептала Джулия.
Глядя на женщину, которую любил больше всего на свете, Джеффри чувствовал страх. Он не верил ей – факты были против нее, и Джулия знала это. И продолжала ему врать. Она собиралась и дальше скрывать своего любовника. Но почему? Неужто все еще не была уверена в его любви и не осмеливалась сказать ему правду? Или была какая-то иная причина? Может, дело обстоит еще хуже?
Джеффри мрачно смотрел на нее. Джулия спокойно выдержала его взгляд: лавандовые глаза были смущенными, но невинными… Такими же невинными, какими были, когда она лгала ему в других случаях.
– Уже поздно, Джулия, – устало проговорил Джеффри. – Я провел в дороге почти сутки и очень устал. Рано утром мне надо быть в студии, чтобы отредактировать записи, так что я пойду спать.
Джулия осталась в гостиной, укачивая дочку и пытаясь унять острую боль, пронзавшую ее душу. Летом она уже было поверила, что Джеффри хочет ребенка. Он был так нежен, так любил ее, так заботился о ней. Но дочке не обрадовался.
Итак, Мерри была не нужна Джеффри. Он просто не хотел, чтобы она была его дочерью. Почему? Чтобы найти оправдание тому, что не собирался обращать на ребенка внимания? Чтобы не разрываться между своими мечтами и ответственностью за новую жизнь, которую вовсе не желал зарождать?
Пока Мерри жадно сосала налитую молоком грудь, Джулия поглаживала ее мягкие белокурые волосики, вспоминая клятву, которую дала Джеффри, согласившись выйти за него замуж. Она сама будет любить их малышку, собственно, она уже давно любит ее, и ничего не попросит у Джеффри. Никогда она не станет давить на него, не даст ему испытать чувство вины. И однажды…
«Твой папочка непременно полюбит тебя, моя маленькая Мерри, – пообещала она малышке, нежно целуя ее. – Но пока он слишком занят, он должен воплощать в жизнь свои важные замыслы. Я верю в него, и в один прекрасный день он поверит в меня».
