Диана Гамильтон - Сладость обольщения
— Я не стану вашей любовницей, и вы это знаете. Я не подхожу для случайных связей… — Она вздрогнула, заметив, как насмешливо искривились его губы, а в глазах промелькнула издевка, но продолжала: в конце концов он должен понять ее. — И, прежде чем вы обвините меня в желании выйти за вас замуж, я хочу сказать вам, что я также не подхожу и для долговременной связи. Итак, я могу позвонить или вы это сделаете?
— Звонить не станет никто, — словно отрубил он и направился к двери. Вся его фигура выражала едва сдерживаемую ярость. — Если вы появитесь у себя дома или на работе, это вызовет разговоры, ведь считается, что мы помолвлены И отдыхаем в тропиках. Вы останетесь здесь, а я уеду.
Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что казалось, весь дом заходил ходуном. Челси на мгновение замерла, затем кинулась за ним, распахнула дверь и бросила ему вслед:
— А какой в этом толк? Все равно пойдут разговоры — люди догадаются, в чем дело!
Она была так зла, что не соображала, что говорит, вне себя от мысли, что он одержал верх.
А Куин обернулся и с презрением взглянул в ее разгневанное лицо:
— Я по крайней мере представляю, как вести себя. Никто не узнает, что меня нет там, где я якобы должен быть.
Он резко повернулся и пошел в холл. Челси еле удержалась, чтобы не побежать за ним и не исколотить кулаками эту широкую, непробиваемую грудь. Она заставила себя вернуться на кухню, ноги у нее тряслись. Немного успокоившись, она сказала себе, что все происходящее с ней, должно быть, вызвано каким-то странным процессом в ее организме. Усталым движением она поставила большой черный чайник на плиту и стала ждать, когда он закипит. Гнев утих, но она ощутила ужасную усталость — расплату за прошлую ночь и сегодняшнее утро.
Сидя за столом, Челси прихлебывала освежающий чай и старалась разобраться в своем прошлом и настоящем. Ведь она всегда была вполне уравновешенной, но шантаж Майлза Робартеса довел ее до нервного срыва. А блестящая идея, с помощью которой она разрешила проблему с Робартесом, неожиданно дала Куину Райдеру все карты в руки, и эта мысль особенно ее раздражала. Когда мужское обаяние столь сильно, неудивительно, что проснувшаяся чувственность женщины, еще не знавшей мужчину, затмевает разум и тело ее раскрывается, как цветок под дождем. Злится она не на него, за то, что он уедет, а на себя самое за свое ночное поведение. Так что все очень просто, пыталась спокойно рассуждать Челси, и она только рада, что он уедет. Этот очаровательный дом и необременительная компания Элейн — вот что ей нужно. Здесь, в этой блаженной тишине, она сможет восстановить утраченное спокойствие, которое он, словно вор, так незаметно украл у нее.
— Скажите, Бога ради, что вы сделали с моим сыном? — весело спросила Элейн, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
Челси натянуто улыбнулась, надеясь, что ее улыбка выглядит естественно и не похожа на сердитый оскал.
— Свежий чай? Прекрасно! — Элейн налила себе из чайника, а Челси вся напряглась.
Мать Куина была далеко не глупа, так что Челси могла надеяться, что Элейн проявит тактичность и не станет продолжать. Но сегодня, видно, все шло у Нее из рук вон плохо, так как, усевшись за стол, Элейн сказала:
— Даже в детстве Куин никогда не капризничал. Мы с отцом могли бы поклясться, что уже от рождения он был способен добиваться своего более приятным образом. Конечно, такого рода уверенность в собственной неотразимости может быть опасна. — Элейн поднесла чашку ко рту и посмотрела своими блестящими глазами на Челси, которая постаралась придать лицу невозмутимое выражение. — Когда схема поведения, которой следуешь тридцать шесть лет, нарушается, это ужасно, человек чувствует себя бессильным и может вспылить. — Элейн аккуратно поставила чашку на блюдце и пожала плечами. — А мальчик был вне себя, когда сказал, что едет в Бирмингем6, а оттуда улетает в Амстердам, где какое-то время поживет в семье своего старинного друга и делового партнера. Поэтому я повторяю свой вопрос: что же такое вы с ним сделали? Что произошло?
Челси мрачно уставилась на чаинки в своей чашке — ей не хотелось ни вдаваться в подробности, ни уклоняться от ответа. Она могла бы сказать, что скверное настроение Куина объяснялось вечной, как мир, причиной — он был отвергнут понравившейся ему женщиной, но это пойдет ему на пользу, он скоро оправится от удара, так как страсть для него — нечто мимолетное, словно наполовину забытый сон, о котором он вскоре совсем забудет.
Однако вместо этого она твердо произнесла:
— Из ваших слов следует, что вы знали о его намерении привезти меня сюда и соблазнить.
И сама удивилась, как у нее хватило наглости сказать такое его матери. Внутри у нее что-то дрогнуло — она ожидала заслуженной «оплеухи» и широко раскрытыми от удивления глазами воззрилась на Элейн, когда та искренне рассмеялась.
— Не делайте из меня сводню! Хотите еще чаю? — Она наполнила обе чашки, и движения ее были совершенно спокойны. — Я знала, что Куин привез вас сюда, потому что вы занимаете особое место в его жизни. В этот дом он никого не приглашал — здесь были только мы, его семья. Он большой домосед, вы не заметили? — Она вопросительно посмотрела на Чел-си, подняв тонко очерченную бровь. — Жаль, что он так и не женился, — из него получился бы отличный отец. Но в двадцать с небольшим лет он приобрел горький опыт — девушка повела себя ужасно, и… с тех пор он перестал серьезно относиться к женщинам.
Челси задумчиво прихлебывала чай. Следует попридержать язык, так как ей нравится Элейн и не стоит огорчать ее рассказами о циничном поведении ее сына по отношению к женщинам. Его роман с ослепленной любовью Сэнди зашел слишком далеко, и он ухватился за эту ложную помолвку не из желания помочь ей, Челси, вырваться из западни, а чтобы самому избавиться от надоевшей любовницы, причем так жестоко. Что ж, пускай мама сохраняет иллюзии насчет своего сынка! Но надо было чем-то ответить на откровенность Элейн. Поэтому Челси с вымученной легкостью возразила:
— Я вовсе не занимаю в жизни Куина особого места, как вы выразились. Он привез меня сюда, потому что у него не было другого выхода, чтобы избежать домогательств прессы.
Элейн расхохоталась, собирая чашки и складывая их в посудомойку.
— Пусть будет по-вашему, дорогая. Но я хотела бы видеть, как Куин хоть от кого-нибудь убегает и прячется, особенно от молодчиков репортеров. Если вам так хочется думать, пожалуйста! Теперь… — Элейн достала из холодильника бекон, — позавтракаем. Потом предлагаю оставить все скучные домашние дела нашей верной Элли Крэнфорт, а я покажу вам потрясающей красоты окрестности. Сегодня чудесный день, и я обещаю вам не испортить его разговорами о моем мошеннике сыне. Словом, и на устах ее печать!
