Наташа Апрелева - Посторонним В.
Сидим в «Якитории», я безобразно хвастаюсь во время ожидания заказа, как великолепно управляюсь палочками, В. почтительно внимает, сворачивая из бумажной салфетки сначала лягушку, а потом – кораблик. Оригами, тематично, только не будем о журавликах, пожалуйста.
Приносят наши роллы, большое плоское блюдо, и его личный суп с цыпленком и рисовой лапшой, я неловко цепляю гадкими палочками, противотанковым ежом растопырившимися в непослушных пальцах, рисово-водорослевый комок, обильно удобряю его соевым соусом и изящно плюхаю на стол темного дерева, не донеся до квадратной тарелки сантиметров на пять. В. приподнимает светлую бровь, называет меня гейшей и другими японскими словами, которых знает, к счастью, не так много.
Но мы еще не выполнили всех пунктов стратегического плана. Бесславно доев остатки «Филадельфии» со стола, я встаю и следую в якиторовскую уборную, она исполнена очень хорошо – общий просторный предбанник с блестящим никелем, сияющим фаянсом, далее мальчики – прямо, а девочки – налево, символично. Стою, изучаю в высоком зеркале свое бледное в голубоватом свете мощных ламп лицо, серые глаза, длинноватый нос, разноцветные торчащие пряди, входит В. Сдерживая идиотский смех, мы вваливаемся в одну из кабинок – тех, что налево, я нервно стучу задвижкой, надежно закрывая дверь, хохочу, закрывая рот обеими руками.
В. замечает, что мне не хватает серьезного, ответственного отношения к делу. Обещаю исправиться. Настороженно заглядываю в унитазовскую чашу, чисто, чисто, вот и хорошо, вот и славно – я брезглива, правда, иногда об этом забываю…
00.30
Выплывала прекрасная дочь. В трусах, майке и огромных Олафовских тапочках. Напомнила, что завтра у нее соревнования, надо рано вставать, собираться, ехать и «еще, мам, деньги за вступительный взнос, за проезд и покууушать…».
«Лиза, про себя надо говорить: поесть…» – нудно выговорила я.
Дочь поделилась последними новостями: «Звонила Анька, нарастила себе реально крутые дополнительные волосы, прядки, цветные искусственные косички и все такое, мегакруто, хочу тоже…»
Сообщила ребенку, что при таких густейших волосах, как у нее, интегрировать что-либо в их массу было бы безнравственно.
Особенно цветные искусственные косички.
Дочь оживилась и начала торговаться: «Если нельзя косички, тогда можно с Некитом гонять на байке, да? Ребенку нельзя отказывать постоянно!»
Про байкера Никиту в яркой майке с краноре-чивыми надписями спереди «Йа слипой!» и сзади «Йа нимой» я вообще считаю разговор неуместным, о чем ребенку и сообщила.
Разве что чаю себе заварить.
00.40
А вот Олаф давно выбрал свою Веру, с которой ему более-менее хорошо, а остальных предпочитает или не замечать, или бороться с ними, не знаю, что лучше. Все хуже. А я разве не так? Просто мне больше повезло, Олаф – цельный человек, выбирать не из чего. Недавно беседуем с ним.
– Знаешь, – спрашивает, – почему в армии не любят спецназ?
Я не знаю, почему в армии не любят спецназ, а Олафу – как бывшему десантнику – это, конечно же, известно. Точно, шевелит в воздухе пальцами, подбирая слова, продолжает:
– Потому что у пехоты, артиллерии, авиации – задачи прямые и четкие. А путь спецназа – путь хитрости и обмана…
Мы молчим. Олаф закуривает, после событий прошлой зимы ему разрешено курить в кухне. Придвигает к себе малахитовую красивую пепельницу, щурит малахитовые красивые глаза.
– Заповеди рейнджера надо помнить всю жизнь. И потом тоже, – традиционно цитирует из любимой «Великолепой семерки».
А я знаю, что будет далее.
Далее последуют заповеди майора Роберта Роджерса, числом девятнадцать, я хорошо помню некоторые и даже применяю на практике.
Ведь путь женщины – это путь спецназа, путь хитрости и обмана.
Пункт 1: «Ничего не забывай».
Помню все. Законченным врушкам, обитающим в параллельных реальностях, перемещающимся по лабиринтам собственных сложных фантомных построений, это необходимо. Для сохранения бессчетного множества их воспаленных, безумных мирков.
Пункт следующий: «Рейнджер не составляет планов, он действует по обстановке».
Разумеется. Как-то давно Олаф, недоверчивый ревнивец, решил оказаться несколько более осведомленным о моей частной переписке, чем был изначально. Он приобрел прелестную вещицу – миниатюрный кейлоггер, клавиатурный перехватчик, записывает и сохраняет в памяти все нажатия на клавиши беспечных пользователей. Новинку бытовой техники я обнаружила весьма скоро, потому как несколько нарушались функции печати – к примеру, вечный копипаст. Обнаружила, выдернула из USB-разъема, в этот же день молча протянула Олафу. Он сильно покраснел, отвел глаза – черт, впервые ему было стыдно, по-видимому. Я его пожалела, больше этой темы мы не касались.
И еще: «Никогда не возвращайся тем же путем».
Естественно. Не надо повторяться. Если один раз твои объяснения, какой-то способ действия принесли ожидаемых и желанных плодов, не увлекайся, не используй его более. Ищи новые. Придумывай.
Во времена встреч с В. я не только посещала курсы французского, но и занималась танцами в клубе «Луна», навещала престарелого родственника, сверхурочно работала на официальных мероприятиях, выводила подруг из затяжной депрессии, прогуливалась в одиночестве – очень помогает сосредоточиться, знаешь?..
Врала, да. Люди врут либо для того, чтобы получить какую-то себе выгоду, либо чтобы не сделать кому-то больно. Вот и я по этим двум причинам.
Ничего не забыла?
Последняя заповедь: «Всегда добивай противника» .
01.00
Приезжал вечером Ше.
Помню, в детстве у меня была любимая игра, называлась: «В Девушек». Я подходила к маме или бабушке и говорила: «Давай играть в Девушек», мама/бабушка бодро отвечала: «Давай», я говорила: «Меня зовут Марьяна, и у меня сегодня свидание». Все, игра была закончена. За день я могла играть в нее раз семь.
(А Марьяной звали соседку-мулатку, она мне – русеенекудадевочке – казалась жуткой негритянской уродиной, но чем-то замечательной, именем?)
Так вот, наши кривые-косые отношения с Ше напоминают:
1) безумное чаепитие в Алисе – это где Мартовский Заяц, Ореховая Соня и постоянно «время пить чай»;
2) игру в Девушек.
Ше внедрился буквально в мою семью, растекся, как масло в воде: беседует вон с Олафом о преимуществах и недостатках израильского автомата «узи», выписывает дочери какие-то «болтушки» от прыщей, достаточно занудно рассказывает ей о буднях российского врача, тип профориентационной беседы – это к тому, чтоб она не стремилась в мединститут, на который институт у нас нету денег все равно.
