Джуди Кристенбери - Сама себе хозяйка
— Дай мне ребенка, — сказал жене Джон, — и подбери что-нибудь для себя.
— Нет, спасибо, не надо, — сухо ответила Дебра.
— Деб, тебе же нужно будет ходить в церковь, в конце концов! В нашем городе поход в церковь — очень важный ритуал.
— Я что-нибудь придумаю, — пробормотала Дебра, не собираясь сдаваться.
Джон вздохнул.
— Ну, хорошо. Тогда мы закончили, Чарли.
Расплатившись, Джон взял пакеты с покупками и, прихрамывая, направился к выходу. За ним шли Дебра и дети.
Только когда они сели в грузовик, мужчина дал волю чувствам.
— Дебра, ты меня действительно разозлила! Скажи, ну что тебе стоило пойти и купить себе платье?
— Я же объяснила, что должна сама расплачиваться за свои покупки, — холодно ответила Дебра.
— И как же ты собираешься зарабатывать? Ты и так все время трудишься дома! У тебя просто времени нет для другой работы. И я думаю, что ты уже заработала намного больше, чем стоит платье.
Девушка промолчала.
— Тогда объясни мне, в чем ты намерена идти в воскресенье в церковь?
Джон вновь не услышал ответа. На этот раз он обиделся и в знак протеста скрестил руки на груди.
— Надеюсь, твое упрямство не заразное и не передастся детям!
Всю оставшуюся дорогу до дома они ехали молча. Когда грузовик остановился у ранчо, Дебра вышла, забрала с собой детей и направилась в дом. Джон захромал следом.
— Ты хотя бы дашь Энди поносить эти вещи? Ты же не собираешься…
Девушка развернулась и посмотрела ему в глаза.
— Да отдам я их ему, не переживай. Я никогда не обижу ребенка. Но как только у меня появятся деньги, я расплачусь с тобой. — Затем она обратилась к сыну: — Энди, пойдем домой, дорогой, тебе пора спать.
— Но, мамочка… — начал было мальчик, но, увидев суровое выражение лица Дебры, притих.
Энди перевел взгляд на Джона.
— Спасибо за новые джинсы и рубашки.
— Не за что, Энди.
— А теперь иди в свою комнату. Я сначала уложу Бетси, а потом зайду к тебе, — сказала Дебра и тепло улыбнулась сыну.
Энди не заставил просить себя дважды и скрылся наверху.
— Эй, а что же делать мне? — решил уточнить Джон.
— Тебе давно стоит отдохнуть. Ходить в гипсе — занятие утомительное, — бросила через плечо Дебра, поднимаясь по лестнице.
Джон из чистого упрямства сел перед телевизором и уже почти задремал в кресле, убаюканный каким-то скучным шоу, когда неожиданно услышал легкие женские шаги. Мужчина мгновенно выпрямился и сделал вид, что поглощен просмотром передачи.
— Ты решил не отдыхать?
— Ну, я все же несколько старше Энди и могу пренебречь дневным сном. Сегодня я совсем не устал. Отдых мне понадобится завтра.
Дебра замолчала и вопросительно посмотрела на мужчину.
— А чем завтрашний день будет хуже сегодняшнего?
— Завтра я уже буду в седле, — беззаботно ответил Джон.
Дебра резко развернулась и удивленно воззрилась на Джона.
— Завтра ты будешь… где?
— В седле. Мне кажется, я ясно выразился.
— Ты хочешь немного покататься, чтобы снова привыкнуть к лошади?
— Нет, я поеду завтра с утра с ребятами работать.
Глава девятая
Дебра была вне себя. Почему она должна переживать из-за того, что он может вновь повредить свою ногу?! Так она и не переживает, убеждала себя молодая женщина. Было бы глупостью заботиться о мужчине, который собирается выставить ее за порог в конце лета. Но его бредовая идея поехать завтра с остальными ковбоями переходила все границы.
— Дебра, — сказал Джон, стоя на пороге и словно боясь войти в кухню.
— Да?
— Я не хотел расстраивать тебя, но мне срочно нужно возвращаться к работе. Теперь, когда нас пятеро, мы должны справиться. И спасибо тебе за то, что подала идею продать «кадиллак». Я тебе очень признателен.
— Заработать деньги — не самое главное в жизни. Тебе не нужно так рьяно браться за работу. Если ты устанешь, то последствия могут быть весьма плачевными. Почему бы тебе не поработать хотя бы до обеда, а потом вернуться и отдохнуть?
— В таком случае мне придется всех привести с собой на обед. Я же здесь хозяин, значит, мне самому никак нельзя делать себе поблажки. Все должны трудиться одинаково!
— Но ведь больше никто не ломал ногу!
— Да, это так, — согласился Джон, — но…
— Вон из моей кухни! У меня еще куча работы.
Была уже среда, а значит, осталось всего четыре дня на то, чтобы подобрать что-нибудь пристойное для похода в церковь.
Мысли Джона занимал тот же вопрос.
— По поводу одежды для тебя… может быть, стоит просмотреть гардероб Элизабет и подобрать что-нибудь? В конце концов, для чего-то эти тряпки должны сгодиться…
Перестав замешивать тесто, Дебра взглянула на Джона.
— Недавно мне звонила некая Адель из Благотворительного фонда и предложила продать вещи твоей бывшей жены. Она сказала, что таким образом можно будет неплохо заработать.
— А почему бы тебе просто не выбрать все, что понравится? А остальное мы могли бы отдать на нужды фонда. Все равно пришло время разобраться в ее шкафу. Ты мне в этом поможешь? И не переживай, что кто-то уже видел на ней эти костюмы. Она никогда не выходила в таких нарядах в Вестлейке. И уж тем более никогда не была в местной церкви.
— Я позабочусь об этом, — пообещала Дебра, возвращаясь к персиковому пирогу.
Глубоко вздохнув, Джон произнес:
— Спасибо.
Он вернулся в гостиную и уселся перед телевизором. Дебра лишний раз решила, что не следует жалеть мужа. Ведь, в конце концов, ее жизнь тоже отнюдь не сахар. Ей недавно исполнилось двадцать два, но чувствовала себя Дебра на все сорок.
Девушка решила сосредоточиться на жалости к себе и на этом несчастном пироге. Доведя до совершенства уже второй корж, она ловко отправила пирог в духовку. Позади нее снова раздался голос Джона.
— А выглядит неплохо!
— Спасибо. А почему ты не смотришь телевизор?
— Все равно там нет ничего хорошего — или мыльные оперы, или новости. Не знаю даже, что хуже.
— Тогда ты можешь попытаться поспать, — от души предложила Дебра.
— Не хочу я спать!
Твердолобый до безобразия!
— Я могла бы разбудить тебя до прихода работников.
— Нет уж, спасибо. А знаешь, все ребята в полном восторге от твоих трудов. Каждый раз, возвращаясь с работы, они едва ли не ставки делали, гадая, что будет на ужин.
— Правда? А я и не знала… Что ж, это очень приятно.
Джон опустил глаза.
— Ты прекрасно все делаешь. Я не говорил тебе этого, потому что боялся, что ты неправильно поймешь мои слова.
