Лиана Меррил - Мои красные туфли
Карли даже не пошевелилась.
— Хорошо. — Он приподнялся. — Тогда придется встать мне.
— Нет-нет, не надо. — Карли устроилась в кресле и запахнула халат, чтобы закрыть ноги. Как правило, подобная скромность вовсе не была ей свойственна, однако как-то неуютно было сидеть в пушистых шлепанцах и распахнутом мягком купальном халате перед человеком, одетым, словно антихрист, во все черное.
— Ради Бога, не напрягайся, — устало попросил Эван, заметив, что Карли суетливо затягивает пояс. — Мне уже доводилось тебя видеть куда менее одетой.
Она в ответ лишь поморщилась.
— И между прочим, выглядела ты даже лучше. Карли насмешливо высунула язык.
— Всегда к вашим услугам.
В этот момент из кухни появился Один. Он целеустремленно направился к гостю и начал внимательно изучать его ботинок. Тот с отвращением отдернул ногу. Но кот все же решил поиграть со шнурком. Карли тихонько, ласково позвала любимца, пустив в ход тот самый интимный шепот, который женщины используют, чтобы привлечь и обезоружить животных и любовников. Один, в свою очередь, немедленно отреагировал и радостно прыгнул на колени хозяйке.
— Наверное, ощущение чрезвычайно приятное, — с отвращением в голосе заключил Эван, глядя на удивительно счастливую кучу так уютно устроившегося черного меха. Кот затарахтел, словно небольшой компрессор, а гость при этом звуке нахмурился еще сильнее. — Послушай, нам надо все-таки выяснить, чем именно мы здесь занимаемся.
Карли вовсе не была уверена, что готова к подобным обсуждениям. Больше того, она всерьез сомневалась, что вообще когда-нибудь сможет вести подобные разговоры.
— Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, ничего не надо. Я чувствую себя вполне нормально.
— Ну а я нет, а потому ужасно хочу большую чашку крепкого кофе. — Карли поднялась, причем кот медленно, словно поток густой черной лавы, сполз с ее колен.
Она не спеша занялась приготовлением кофе. Дожидаясь, пока закипит вода, негромко напевала «Твою песню»; она всегда ее пела в те минуты, когда в душе не хватало покоя.
Отец, Бек Рудольф, любил музыку с юношеским энтузиазмом, и непосредственность восприятия не покидала его даже тогда, когда старые друзья один за другим начали переключаться с современного рока на классический, а затем и на «ностальжи». Надо заметить, что вкус Бека отличатся эклектичностью: ему нравилось буквально все, от Элвиса Пресли до Костелло, от Сары Воан до Маклахлана и от Джонни Кэша до «Роттен».
Однако одним из любимых исполнителей оставался Элтон Джон. А среди его величайших хитов особое место занимала «Твоя песня»; именно с ее помощью Бек подбадривал дочку, когда школа, жизнь или родная мать слишком давили на хрупкие плечи.
В шесть лет Карли поняла, что тот куплет, в котором говорилось о покупке большого дома, где можно жить вдвоем, вовсе не отражал истинных намерений, ведь именно в этом году родители разошлись. Расторжение брака Бека и Джудит во многом напоминало распад Советского Союза. То, что еще совсем недавно казалось свободным объединением самостоятельных участников, неожиданно обернулось их враждой. Отец вместе со своей музыкальной коллекцией переехал на новое место жительства, а девочке в качестве музыкального сопровождения достались лишь отчаянные жалобы матери.
Вот так и получилось, что на долгие годы «Твоя песня» превратилась в грустное напоминание об отцовских недостатках Бека. Лишь в колледже Карли выбралась из прочного кокона юношеского эгоцентризма и ясно осознала, что отец не мог, не может и никогда не сможет трансформироваться в некоего супер отца, способного всерьез показать всем, кто этого заслуживает, где раки зимуют. Бек нередко блуждал в колючих зарослях, которыми нещадно заросло пространство между словом и делом. Больше того, с этой особенностью ему приходилось жить и даже как-то продвигаться по уготованной стезе. Именно тогда «Твоя песня» утратила горечь и вновь превратилась в любимую и родную, тепло напоминающую о счастливых моментах искреннего взаимопонимания между отцом и дочерью.
Пока Карли, тихонько напевая, варила кофе, Эван спокойно сидел за кухонным столом. Он почти не двигался и лишь провожал взглядом каждое движение девушки. Да уж, терпения ему было не занимать, в этом он намного превосходил саму Карли. Один уселся возле гостя и принялся наблюдать за ним так же внимательно, как тот — за хозяйкой. Так они и сидели рядышком, два черноволосых, переполненных тестостероном самца: один — глядя снизу вверх широко открытыми зелеными глазами, а другой — прямо перед собой голубыми, слегка прикрытыми веками.
— Ты пришел в мой дом без приглашения, Эван. — Карли поставила на стол кофеварку и две чашки. — Так что бери штурвал беседы в собственные руки.
— Справедливо, — согласился гость. — Думаю, нам необходимо изменить условия сделки.
Карли усилием воли подавила желание произнести что-нибудь глубокомысленное и значительное типа «дерьмо собачье» или «ни фига». Но она прекрасно помнила, что именно невоздержанность в словах за чашкой кофе и ввергла ее в пучину нынешних затруднений, а потому решила придержать язык и принялась понемножку, маленькими глотками пить душистый бодрящий напиток.
Эван слегка откашлялся.
— Думаю, позволительно заметить, что нагота имеет целый ряд плюсов. — Он посмотрел на собеседницу так, словно мысленно отмечал каждый из этих плюсов. Дыхание его участилось и потяжелело, ноздри слегка расширились, а губы сами собой раздвинулись.
В голове Карли стремительно, словно страницы эротической книги, сменялись яркие картины. Нежная женская грудь с выпуклыми ярко-розовыми вершинками, зажатая в сильных чувственных руках. Темные плотные волосы на груди мужчины, постепенно редеющие по мере приближения к мускулистому животу. Сплетенье рук, сплетенье ног. Да, ряд плюсов в наготе, несомненно, имеется. Она негромко вздохнула, улыбнулась и вяло, сонно кивнула.
Эван же не сводил взгляда с ее губ, а потом медленно, словно с неохотой поднял его к глазам.
— Но наверное, необходимо отметить и ряд минусов. На сей раз страницы воображаемой книги представили картины следующего утра. Заклеенная желтым полицейским скотчем входная дверь. Смятые простыни и дырки от пуль в стене. Фотографии обоих, растрепанных и покрытых синяками, во всевозможных ракурсах. Теперь вздох Карли оказался печальным, но мудрым.
— Так что, — сделал вывод Эван, — считаю, что нужно вернуться к первоначальному плану. А он, как известно, состоит в том, что ты озвучиваешь мой фильм.
— Или же, — с надеждой в голосе продолжила Карли, — ты можешь просто вернуть туфлю.
— Ни за что на свете. — Его ответ прозвучал немедленно и неоспоримо.
