Джерри Хилл - Я больше не одна
— Ты слишком быстро идешь, — пожаловалась Сьюзан.
— Слишком быстро? Ты останавливаешься каждые пять минут, чтобы по-фотографировать. И ты думаешь, это быстро?
— Мы за кем-то гонимся?
— Мы тренируемся.
— Ты пытаешься меня убить.
Шон притормозила, ее смех отдавался лесным эхом. Повернувшись к Сьюзан и уперев руки в бока, она ухмыльнулась.
— У тебя хорошо получается. Ты почти не вспотела.
— Не начинай, — предупредила Сьюзан. — Завтра я не смогу подняться с постели.
— Это простая прогулка.
— Я старая, — пожаловалась она.
— Ты не старая. Просто ты… не в форме, — подбирая слова, произнесла Шон.
— Что ты хочешь сказать?
Шон развела руками, подняв брови.
— Ты хочешь сказать, что мои еженедельные теннисные матчи были недостаточными?
— Матчи с парочкой мартини?
— Ну, хорошо. Ты победила, — простонала Сьюзан.
Смеясь, Шон задорно взъерошила волосы подруги.
— На самом деле ты почти в форме.
— Посмотри на себя, ты даже не запыхалась.
— Я тренируюсь каждые выходные. А еще я бегаю по вечерам, — Шон выудила теннисный мячик из сумки и бросила его Алексу, который терпеливо ждал.
— Ненавижу тебя, — пробормотала Сьюзан.
— Вот как ты разговариваешь с друзьями? — поддразнила Шон, пытаясь изобразить Рут.
— Ты ужасная!
Оттолкнувшись от дерева, о которое опиралась, Сьюзан продолжила путь.
— Ты понесешь меня вниз, если я упаду в обморок?
— Конечно, — весело сообщила Шон, прыгнув на соседнюю ступеньку. — Я перекину тебя через плечо.
Добравшись до пожарной вышки, они наслаждались видом далеких гор и равнин, облокотившись о балки старой постройки.
— Я положила горчицу и майонез на оба, — объяснила Сьюзан. — Кроме сэндвича Алекса. У него только с майонезом.
Шон уставилась на нее.
— Поверить не могу, что ты сделала для него сэндвич.
— Ну, ему тоже нужно поесть, — откусив свой бутерброд, Сьюзан застонала от удовольствия. — Я умираю с голода.
— Понимаешь, собакам не нужно трехразовое питание, — Шон наслаждалась свежим хрустом листьев салата и ростков фасоли.
— Вкусно, — пробормотала она.
Шон наблюдала, как Сьюзан аккуратно развернула бутерброд Алекса и разломила его на две половинки. Он терпеливо ждал, не сводя глаз со Сьюзан, и мигом проглотил протянутую половинку.
— Видишь? Он очень голодный.
— Он свинья.
— Ты не достаточно его кормишь.
Шон вздохнула. Ей никогда не переспорить Сьюзан. Дожевав вторую половину своего сэндвича, Алекс принялся клянчить у нее остатки еды.
— Он просто очаровательный, — сказала Сьюзан, оторвав кусочек от своего хлеба.
— Ты его избаловала, Сьюзан. Я не могу с ним справиться на неделе, — пожаловалась Шон.
— О, пожалуйста, — Сьюзан повернулась, и они встретились глазами. Улыбка коснулась ее губ.
— Будь ко мне снисходительна. У меня никогда не было собаки. Я восполняю этот пробел.
— Никогда?
Сьюзан покачала головой.
— У мамы был пудель, но он умер, когда я была еще маленькой. Мы больше не заводили другого.
— А у Лизы не было домашних животных?
— Дэвид всегда считал, что с собаками слишком много проблем, — спокойно сказала Сьюзан. — Конечно, Лиза все равно просила кого-нибудь. Мы завели ей хомяка.
— Ну, это почти, то же самое, — пробурчала Шон.
Они рассмеялись.
Заметив пристальный взгляд Сьюзан, Шон повернулась.
— Ты так добра ко мне, Шон. Я не могу представить, что делала бы этим летом без тебя.
Шон смущенно отвела взгляд. Это ей нужно благодарить Сьюзан. Вместо одиноких выходных после одиноких будней у Шон появилось то, чего она ждала с нетерпением — встречи со Сьюзан.
Сьюзан разглядывала Шон, снова размышляя, насколько та привлекательна. И почему она проводит все выходные здесь с ней?
— Шон, ты с кем-нибудь встречаешься?
Шон перестала жевать, уставившись на Сьюзан.
С чего ты это взяла?
Сьюзан пожала плечами, но в этот раз она не собиралась менять тему.
— Почему нет?
— Иногда я выбираюсь, — призналась Шон. — На самом деле в следующие выходные я еду в Сан-Франциско.
— Правда? На свидание?
Шон озорно вздернула брови.
— Возможно, мне повезет.
Сьюзан рассмеялась.
— Ну, надеюсь, ты расскажешь. Я давно не была на свидании.
По дороге домой Сьюзан пыталась объяснить свою внезапную депрессию. Она знала, это была ревность. Она так привыкла, что Шон рядом с ней. И она привыкла, что Шон только с ней. Зная, что ее не будет в следующий выходной, что вместо этого она поедет к какой-то женщине в Сан-Франциско, не даст ей покоя всю неделю. Сьюзан поняла, что не хочет делить Шон с кем бы то ни было.
Глава Тринадцатая
В среду Шон помогала Элисон с платежной ведомостью, когда Терри просунула голову в дверной проем.
— Шон, тебя к телефону. Вторая линия.
На вопросительный взгляд Шон, Терри покачала головой.
— Да-да, тебя. Кто-то спрашивает, здесь ли ты.
Шон кивнула. Никто и никогда не звонил ей на работу. Может, это Сьюзан.
— Шон Вебер, чем могу помочь?
— Шон, это Лиза. Лиза Стерлинг.
— Лиза? Что случилось? — немедленно спросила Шон.
— Ничего. Я… Я просто подумала, может, мы можем увидеться. Поужинать или что-то вроде того?
Шон терялась в догадках.
— Все в порядке? Сьюзан?
— Все хорошо. Просто мне… нужно поговорить, — тихо сказала Лиза.
— Конечно, — ответила Шон с облегчением. — Почему бы тебе не зайти ко мне? Мы закажем пиццу и спокойно поговорим, — предложила она.
— Ты, правда, не возражаешь?
— Конечно, нет.
— Объяснив Лизе, как проехать, Шон повесила трубку. Она блуждала в своих мыслях, пока, наконец, Элисон не постучала ее по плечу.
— Ты в порядке?
— А? — Шон покачала головой, видя озабоченный взгляд Элисон. — Это подруга. Все хорошо.
Но остаток дня Шон провела в мыслях о Лизе и догадках, о чем она хочет поговорить. На минуту она запаниковала, и чуть было не позвонила Сьюзан. Но что она ей скажет: мне кажется, твоя дочь лесби и готова мне в этом признаться? Голова Сьюзан и так забита проблемами без участия Шон. Нет, придется справляться самой.
Она ушла с работы на час раньше. Дома у нее был бардак, но она еще хотела успеть на пробежку с Алексом, без которой он становился очень капризным. Подняв газеты на пути в гостиную, она впустила Алекса. Он немедленно запрыгнул на хозяйку, прижав свой мокрый нос к ее лицу.
— Я тоже по тебе соскучилась, — обняла его Шон. Затем, как всегда, Алекс просил угощенья, а Шон настаивала, что он и так толстый, но, в конце концов, сдавалась.
