Вайолетт Лайонз - В обмен на рай
— Кэти была моей сестрой!
— А я был твоим женихом! — бросил Лоренцо и вырвал руки, словно ее прикосновение жгло их.
Отпрянув от Джесс, он отошел на другой конец комнаты, остановился у окна и посмотрел на улицу, все еще тихую и пустынную в этот ранний час уик-энда. Его спина и плечи были напряжены, руки засунуты в карманы брюк, что говорило об отчаянной попытке обуздать черную ярость.
Наконец Скарабелли повернулся; увидев выражение его лица, Джесс невольно съежилась. Вокруг носа и рта залегли глубокие морщины гнева и презрения.
— Ты не смогла полностью доверять мне тогда, а я не могу доверять тебе теперь. Вот почему ты никогда не будешь моей женой.
Ну что ж, сама напросилась, подумала несчастная Джесс. Она хотела услышать правду, и Лоренцо сказал ей правду — точно и кратко.
О да, она признавала свою вину, но Лоренцо, все видевший только в черно-белом свете — она должна была верить ему, и только ему — остался таким же бескомпромиссным, как и прежде. И не собирался менять свое решение.
Два года назад эти слова привели ее в ужас, но тот ужас не шел ни в какое сравнение с нынешним.
— Вот как, — мрачно сказала Джесс. Теперь она знала, что чувствует преступник, когда судья зачитывает ему смертный приговор. — Выходит, нам больше нечего сказать друг другу.
— Не совсем, — быстро ответил Лоренцо, заставив ее удивиться. — Есть еще один вопрос: что дальше.
— Дальше? А разве может что-то быть дальше?
— Конечно.
Лоренцо говорил с таким видом, словно был поражен до глубины души.
— Но... ты же не любишь меня. Не доверяешь мне. Разве на такой основе можно строить какие-то отношения?
— Это прекрасная основа для тех отношений, о которых я думаю.
— О каких отношениях может идти речь, если ты так ко мне относишься?
Лоренцо пожал плечами, словно этот вопрос был задан несмышленышем, которому не имело смысла отвечать.
— Ты не доверяешь мне, но хочешь меня, — заявил он, намеренно не замечая ее несчастных глаз. — А я не хотел бы испытывать к тебе никаких чувств, но вижу, что меня тянет к тебе, — по крайней мере, физически. Ты нужна мне; я не могу жить без тебя. Ты у меня в душе, в крови, и я не в силах освободиться.
— Ты говоришь обо мне так, словно я какой-то мерзкий вирус, — горько сказала Джесс. Она в его крови, в его душе, но никогда не будет там, где ей хотелось бы быть больше всего на свете: в его сердце. — Я правильно понимаю, что эти «отношения», о которых ты думаешь, будут непостоянными?
Еще одно жестокое и беспечное пожатие плечами говорило о том, что Лоренцо это нисколько не заботит.
— Сейчас в моей жизни нет места для жены, но это не значит, что я должен жить без женщины и тех удовольствий, которые с ней связаны. Хотя, радость моя, ты не соответствуешь моим представлениям об идеальной жене, но можешь стать мне прекрасной любовницей.
— Осторожнее, Лоренцо! — иронически бросила Джесс, пытаясь скрыть боль, от которой разрывалось сердце. — Если бы ты выражался не так прямо, может, я и не поняла бы, насколько грязно это предложение. И что же, по-твоему, входит в понятие «прекрасная любовница»?
— Все, что есть у тебя, — коротко ответил Лоренцо, опускаясь в кресло с обивкой кремового цвета.
Он откинулся на спинку, сцепив руки за головой. Вид у него был такой, словно Скарабелли действительно считал, будто дело сделано и инцидент исчерпан. Каков нахал! — молча возмутилась Джесс. Неужели он всерьез думает, что стоит ему щелкнуть пальцами, как она согласится со всеми его предложениями?
— Почему бы тебе не присесть? Так будет удобнее.
— Я не хочу сидеть! Мне и тут хорошо! — По крайней мере, физически. Об умственной стороне дела говорить не приходилось. — Думаешь, такого ответа с меня хватит? Черта с два! Я хочу точно знать, какие мои качества соответствуют твоему представлению о «прекрасной любовнице».
— Разве это не ясно? — лениво протянул Лоренцо. — Ты красивая женщина. Мне достаточно посмотреть на тебя, чтобы ощутить желание...
Нынешней ночью она восприняла бы эти слова как величайший комплимент, но сейчас — едва ли. С отвращением ощущая на себе чувственный взгляд черных глаз, Джесс стянула на шее воротник халата, прикрывая последний обнаженный кусочек белой кожи.
— Кроме того, ты должна признать, что мы сексуально совместимы. Стоит нам коснуться друг друга, как начинается цепная реакция. Добавь к этому, что ты умна, хорошо образована и обладаешь прекрасным вкусом и врожденным стилем. Если такая женщина станет встречать моих друзей или партнеров по бизнесу на правах хозяйки дома, ею можно будет гордиться.
— Благодарю за честь, сэр.
Джесс не оказала себе в удовольствии сделать насмешливый книксен.
Лениво развалясь в кресле, Лоренцо провел рукой по темным кудрявым волосам, прищурился и обвел ее оценивающим взглядом.
— Давай поставим все точки над «i». Ты знаешь, чего я хочу от тебя, и не будешь претендовать на большее. Как я понимаю, при том недоверии, которое ты ко мне испытываешь, тебе всегда будет немного не по себе. Поскольку ты никогда не будешь уверена во мне, ты не будешь чувствовать себя в безопасности. Ты будешь бояться, что я брошу тебя, выгоню так же легко, как подобрал, и в результате будешь готова на все, чтобы сделать меня счастливым, довольным и...
— Ты — наглая свинья!
— И совершенно спокойным, — продолжил Лоренцо, как истинный рыцарь, не обративший внимания на ее реплику. — Это спокойствие будет основано на том, что ты, сколько бы времени мы ни прожили вместе, не научишься доверять мне. А раз так, я буду избавлен от твоих заверений в любви.
Тут Джесс захотелось сесть. Останься она стоять, у нее подкосились бы ноги, и она рухнула бы в ближайшее кресло. Будет куда элегантнее, если она сделает это по собственной воле и не покажет своего состояния сидящему напротив чудовищу с холодными глазами.
— Кажется, ты учел все.
Боль сделала ее голос холодным и напряженным. Слава Богу, что она не распустила сопли и не успела открыть ему свою душу. При мысли о том, как взорвался бы Лоренцо, если бы она успела сказать, что все еще любит его, Джесс бросило в дрожь.
— Но есть вещь, которую ты не предусмотрел в своих тщательных расчетах.
— И что же это?
— Ты заявляешь, что я не доверяю тебе. Но если это так, чем ты объяснишь две последние ночи? Как, по-твоему, почему я легла с тобой в постель? Почему занималась с тобой любовью?
Ни за что на свете она не могла бы воспользоваться выражением «занималась сексом». Джесс выбрала более эмоциональное выражение. Это действительно была любовь, а не секс; другое слово не смогло бы более точно описать испытываемое ею чувство.
