Ксения Беленкова - Свидание у Средиземного моря
– Я не против, – ответила Аня и почему-то покраснела.
В кухне вдруг запахло цветами, прошелся ветерок. Это проплыла Лиля. На ней было платье по фигуре, а в волосах заколка с матерчатой розой. Тушь, помада, кажется, даже румяна. Она просто цвела. Вот только, увидев Илью вместо Натана, Лиля несколько опешила. Аня же теперь почувствовала себя какой-то серой мышью рядом с сестрой. И даже кинула ревностный взгляд на Илью, который всем своим видом выражал восхищение Лилей.
– Я тоже пойду, того, соберусь, – промямлила Аня и выскочила из кухни.
Сегодня восточные серьги были как никогда к месту, Аня боялась переборщить с нарядом и дать всем понять, что хочет блистать перед Ильей. Так что платья ей сейчас не пригодились, они подождут Цимеса… Только тут Аня поняла, что впервые за сегодняшнее утро вспомнила о нем. Без разрешения она распахнула Лилин ноутбук и вошла в свою аську. Цимеса не было в Сети. Но Аня даже обрадовалась этому: ей не придется снова что-то объяснять, а сегодняшний день она уже не представляла ни с кем другим, кроме Ильи.
«Привет. Сегодня у нас по плану Масада. Вернусь только вечером. Встретимся завтра, хорошо?»
Аня перечитала сообщение и осталась вполне довольна собой. Она подмигнула трем юношам на подвешенных фотографиях и вышла из комнаты. В коридоре уже торчал какой-то взрослый дядька с черными усиками, которые спускались к подбородку и встречались там уже в виде короткой бородки.
– Натан, а это моя сестра Аня из Москвы, я тебе про нее рассказывала, – Лиля подтолкнула мужика вперед.
И тот выставил перед собой руку, похожую на лопату. Аня осторожно положила в нее свою ладошку и почувствовала буквально железную хватку. Натан улыбнулся, и борода с усами заплясали на его лице. Отчего Ане вдруг стало смешно. И что могло привлекать Лилю в этом небритом типе? Интересно, сколько ему лет?
– Ну что, готова к путешествию? – спросил он неожиданно высоким голосом. – Кто еще с нами?
– Я с Мишкой дождусь родителей, – сказала Мира. – У нас тут по дому есть кое-какие дела. А вы вчетвером, думаю, не заскучаете.
И она подмигнула Ане. А Лиля уже звонила матери, чтобы предупредить о поездке. Кажется, на том конце некоторое время сомневались, отпускать ли такую лихую компанию в путешествие по Израилю. И тогда трубку у Лили взял Натан, судя по всему, отношения у него с тетей Машей были куда лучше, чем с собственной девушкой. Он быстро убедил ее, что от такой поездки всем будет только польза. И вот уже бойкая четверка в пути…
– А почему Натан так здорово говорит по-русски? – тихонько шепнула Аня Илье.
– Так его родители тоже российские репатрианты.
– Кто? – переспросила Аня, которая до сих пор не могла привыкнуть к обилию новых слов, что окружали ее теперь со всех сторон.
– Репатриант – это тот, кто возвращается жить на свою Родину. Вот твои тетя с дядей считают Израиль исторической Родиной, они репатрианты.
– Смотри, это же Мертвое море! – Аня перебила Илью, воткнув палец в стекло, будто увидела старого знакомого.
– Верно, – кивнул Илья, – а теперь гляди вверх.
Они ехали вперед и вперед, а над морем постепенно вырастала огромная гора. С каждой секундой она казалась все мощнее, крупнее.
– Видишь крепость? Это и есть Масада. – Очевидно, Илья был горд произведенным впечатлением. – А вон тропа, сейчас по ней полезем в гору.
Аня пригляделась и увидела извилистую узкую дорожку, что бежала вверх по склону крепости, теряясь в туманной дали. Подъем по этой тропе представлялся долгим и тяжелым, как Лиля собиралась покорить эту гору в своем платье, да еще на каблуках, было совершенно непонятно.
– Он шутит, – без улыбки сказал Натан. – На крепость нас поднимет фуникулер. Прогресс не стоит на месте. Вот раньше на Масаду был один путь – утомительный и сложный…
Фуникулер скользил над песками, он поднимал к облакам группу туристов, и Аня уже понимала, что наверху крепость имеет большую пологую площадку. Наверное, находясь на ней, чувствуешь себя поднесенным небу на блюдечке.
– Эта крепость была самой неприступной во всей Иудеи, – говорил Натан.
И в такое было несложно поверить. Почти все стены крепости выглядели отвесными: попробуй, заберись наверх, да и там бы ждал «царский» прием – глухая стена.
Оказавшись на плато, Аня увидела, что это довольно большая территория. Натан рассказывал, что во времена правления Ирода все здесь устраивалось так, что можно было даже сеять и собирать урожай – тем самым крепость могла прокормить своих поселенцев. Также здесь хранились боевые запасы на десять тысяч воинов. Сейчас же все постройки крепости, включая замок Ирода, были разрушены. Обломки стен зданий и хранилищ выглядели лишь невысокими парапетами. Ребята подошли почти что к самому обрыву, теперь край оборонительной стены не доходил и до пояса. Если раскинуть руки в стороны, здесь, наверное, можно было почувствовать себя птицей, парящей над Иудеей. Внизу лежало Мертвое море и дальше, покуда хватало глаз, – сияли бескрайние пески.
– Представляете, раньше здесь, над пустыней, был настоящий Эдем, – говорил Натан. – На вершине Масады плескались бассейны, дымились бани, а провизии в запасниках хватило бы на десятилетия.
– А что произошло потом? – спросила Аня.
– Во времена Иудейской войны евреи укрывались здесь от римлян, – ответил Натан. – Все крепости уже были взяты, и лишь одна Масада противостояла натиску. Иерусалим пал, храм был разрушен, и только здесь евреи несколько лет подряд держали осаду. А потом Масада пала. И это был величественный финал.
– Разве такое бывает? – удивилась Аня.
Она посмотрела на Натана, выражение его лица до сих пор оставалось для нее загадкой. Ясно было одно: сейчас он находится не здесь, среди вековых руин, а перенесся в иные времена, когда Масада принимала бой.
– Представляете, – говорил он, – все уже захвачено римлянами. Иерусалим – груда развалин. Храм – нагромождение руин в пепле, все города и крепости Иудеи в руках римлян. И только одна крепость во всей стране еще держится. Она не сдается, хотя не имеет никакой надежды выстоять – одинокая и далекая Масада. Враг силен, в его руках вся страна, и в его распоряжении много вооруженных легионов, снабженных всем необходимым. Нет надежды победить, и нет выхода из положения, кроме как сдаться или бежать, а это позор…
– И что было дальше?
– Вождь лагеря предложил своему народу участь страшную и великую, – ответил за Натана Илья. – Покончить с собой и сжечь все ценности, имеющиеся в крепости, кроме запасов продовольствия, чтобы римляне не подумали, будто голод, а не ненависть к рабству заставил евреев совершить этот ужасный поступок.
