Лилия Подгайская - Уроки Камасутры
Как-то под вечер Вадим Алексеевич пригласил к себе своего верного зама.
– Что-то не нравишься ты мне в последнее время, Юрий Сергеевич, – начал он, внимательно глядя на друга. – Случилось что? Никак с Лизой поссорился?
Лиза была женой Юрия с тех давних молодых лет, когда все они учились в университете – мальчики на филологическом факультете, а Лиза на историческом. Потом она, правда, сменила профессию и занялась модельным бизнесом. Сейчас работает в агентстве, сотрудничает с женскими журналами и очень своей деятельностью довольна. Их дочь Даша уже взрослая, считай. Учится в университете, по стопам отца пошла. А мальчишка их ещё мелюзга, только в школу пошёл в прошлом году. Юрий жену всегда чуть ли не на руках носил, любит очень, и детей обожает. Так что же не так?
Он продолжал всматриваться в лицо друга. Глаза требовали ответа. И правду, пожалуйста, только правду и всю правду. Юрка покрутился немного, поёрзал, но понял, что от ответа на прямо поставленный вопрос ему не уйти.
– Ничего я с ней не ссорился, – хмуро заявил он, – просто она какая-то не такая последнее время стала, я прямо не узнаю её иногда, вроде это и не моя жена.
– Ты уверен, что это она изменилась, а не ты? – осторожно спросил Вадим Алексеевич, так же испытующе глядя в глаза другу.
– Конечно, уверен, – встопорщил перья Юрий, – я что? Я деньги в дом несу, семью обеспечиваю, и неплохо, между прочим, обеспечиваю. Выходные дома провожу. Даже любовницы не имею. Так, иногда, сбегаю быстренько налево, чтобы хозяйство не заржавело, и всё. А так, чтобы серьёзно, – ни-ни!
– А с Лизой ты когда последний раз спал, помнишь? – продолжал допрос начальник, он же лучший друг.
– Да что ты пристал ко мне, право слово, когда да когда, – совсем окрысился Юрий, – не помню я. Может, недели две назад, а может, три. Что я, записывать должен, что ли?
– Вот так и ржавеет оно, хозяйство-то наше. Чужой бабе оно не больно надо, чтобы заботиться о нём. Она отловила мужика, и давай его доить по полной, кто знает, когда следующий попадётся. А для нас такие кавалерийские налёты опасны, врачи говорят. Со всех сторон опасны.
Юрий широко открыл глаза и воззрился на друга, забыв, что только что сердился на него.
– Это ты что же обучение проходил, или как?
– Что-то вроде, – Вадим Алексеевич улыбнулся. – Мозги себе прополоскал на природе, и просветлело, кажется, в голове. А ты мне вот что скажи, друг любезный. Ты когда Лизке в последний раз цветы дарил, чтобы не на восьмое марта? Когда в ресторан её приглашал? Сколько раз в день говоришь, что любишь? Или уже разлюбил на фиг?
– Да нет, что ты, Бог с тобой, – перепугался Юрка, – люблю, конечно. Скажешь тоже – разлюбил. Мне без неё, как без сердца, – не жить. Ведь столько лет вместе, столько всего пережито. Если она меня бросит, я не выдержу.
Он задумался на минуту, посомневался и выложил всё:
– Я вот тут думал, может, она кого другого завела? Она ведь женщина видная, сам знаешь. Красивая женщина, несмотря на годы. А бизнес этот модельный, он дурному научит запросто. Вдруг я ей нехорош стал, а? Как узнать?
– Дурак ты, Юрка, – рассмеялся Вадим Алексеевич, – проверяется это просто. Вот приди домой сегодня с букетом цветов, можешь бутылку шампанского прихватить, поприличнее, да коробку конфет. Вручи ей это всё, поцелуй и скажи, что любишь. Да в глаза ей посмотри. Там всё и увидишь.
– Ну, ты даёшь, Вадим, – заулыбался Юрий Сергеевич, – чего придумал, умник. А я бы сам не допёр, видно, и мозги ржаветь начали.
Он подхватился на ноги и быстрым шагом направился к двери. Обернулся, махнул рукой и исчез. Вадим Алексеевич долго сидел, улыбаясь тихонько. Он не верил, что Лиза может полюбить кого-то другого. Юрка всегда был для неё светом в окне. Это просто жизнь их закрутила, а они позволили ей себя по рукам и ногам связать. Так и до беды недолго.
Утром следующего дня, не успел руководитель холдинга войти в свой кабинет, как к нему ворвался возбуждённый до крайности заместитель. Выглядел он как-то странно, непривычно. Но, кажется, лет десять с плеч сбросил.
– Ты не представляешь, Вадим, что вчера было, – начал он, не поздоровавшись. – Лиза моя чуть в обморок не бухнулась, когда я ей всю эту красотищу вручил. Смотрит на меня, глаза огромные стали, и слёзы на подступе. Ну а я тут ещё словами добавил – люблю, мол, тебя больше жизни, и вообще, дурак я, дурак дураком. И прощения за все свои геройства последних лет попросил. Она мне на грудь упала, целует, а сама плачет. Еле успокоил. Потом посидели мы за бутылочкой, поговорили немного, молодость вспомнили. А там и спать улеглись. И – не поверишь – полночи прокувыркались, словно нам опять по двадцать.
Он засмеялся счастливым молодым смехом.
– Спасибо тебе, Вадим, – и обнял друга, – от всей души спасибо, что труханул меня, дурня, во время. А то ведь и потерять её мог. Да, и Лиза тебе привет передаёт. В субботу зовёт на ужин, она что-то там такое необычное задумала, но мне не говорит. Придёшь?
– А то как же, – широко улыбнулся Вадим Алексеевич, – кто же от Лизиных угощений откажется!
На душе стало светлее. Вот ведь, как в жизни случается – сам себе мозги прополоскал на свежем воздухе, а теперь и другу помог.
В пятницу вечером Вадим Алексеевич позвонил Лизе и спросил, может ли прийти завтра не один, а с женщиной, которая стала ему очень близкой и дорогой.
– Боже мой, Вадим, ты ещё спрашиваешь, – радостно отозвалась Лиза, – как будто не знаешь, что я уже измечталась вся тебя женить, да ты всё не поддаёшься.
– Уже начинаю поддаваться, Лизок, – невесело усмехнулся Вадим Алексеевич. – Да не всё так просто. Я готов, но она и слышать не хочет ни о каком браке. Говорит, что семейной жизнью сыта по горло, хотя была замужем всего полночи. У неё сложная история, и она расскажет её тебе сама, если захочет. Я могу только констатировать факт, что ей со мной хорошо, несомненно, хорошо, возможно, она даже меня любит. Но замуж не идёт. А мне хочется иметь её рядом постоянно, каждый день и каждый час. Понимаешь?
– Чего же не понять, Вадим? – Лиза тоже усмехнулась. – Я среди женщин постоянно, и чего только не наслушалась. Самые странные истории случаются в жизни. Но из каждой есть выход, поверь мне, выход есть всегда. Так что приводи свою неприступную для брака красавицу. Я ведь правильно понимаю, что она должна быть красавицей по высшему классу, если ты соизволил ею заинтересоваться?
– Не совсем так, – не согласился Вадим Алексеевич, – хотя для меня она, несомненно, лучше всех. Но если быть объективным, то Агата, конечно, женщина интересная, однако красавицей её не назовешь. И, слава Богу, я думаю, потому что красавицы это особая порода женщин, с которыми хлопот не оберёшься. Извини, не о тебе речь, ты представляешь собой редкостное исключение, которое только подтверждает правило, как известно.
