Салли Боумен - Все возможно
— Да, ты прав.
Она посмотрела на конверт, по-прежнему лежавший на стуле, и молча двинулась к двери.
— А знаешь, — неожиданно проговорил он вполголоса, как будто обращаясь сам к себе, — я ведь когда-то был на войне. И даже получил медаль за отвагу. Странно, правда? Один и тот же человек может быть и отчаянным храбрецом, и законченным трусом.
Элен посмотрела на него. Косые лучи солнца, падавшие из окна, освещали его фигуру, оставляя лицо в тени. На минуту он снова представился ей таким, каким она увидела его много лет назад, когда впервые попала в этот дом, — высоким, красивым мужчиной в белом костюме, приветливо улыбающимся ей из глубокого кресла.
— До свидания, Нед, — сказала она.
— До свидания, Элен Крейг, — ответил он и снова улыбнулся.
Открывая дверь, она оглянулась и увидела, что он поднял стакан и осушил его до дна.
Выбравшись из усадьбы, она свернула на оранджбергское шоссе и поехала по направлению к трейлерной стоянке. Через несколько миль она остановила машину, вышла и пешком двинулась к небольшому леску, отделявшему стоянку от дороги. Она долго стояла, глядя на унылые ряды трейлеров, а потом повернулась и по знакомой тропинке пошла к заводи. Тропинка густо заросла травой и побегами ежевики. Идти было трудно: колючки цеплялись за одежду и рвали чулки, но она уверенно пробиралась вперед, чутьем находя дорогу среди буйного переплетения веток. Да и как она могла не найти ее — ведь она столько раз пробегала по ней с Билли, сначала наяву, а потом во сне.
Она шла, не глядя по сторонам, погруженная в мысли о прошлом. Перед глазами одно за другим проносились события минувших лет, складываясь в ясную и четкую картину. Это было похоже на фильм, состоящий из отдельных, разрозненных кадров, которые, сливаясь, образуют единое целое. Она видела себя с Билли у заводи и с Эдуардом на Луаре; она видела мистера Фоксуорта в приемной на Харли-стрит, раздраженно уточняющего сроки ее беременности; она видела Кэт, весело распевающую французскую песенку на краю бассейна, и Льюиса, спрашивающего ее сначала растерянно, а потом с досадой, зачем она лгала ему все это время.
Дойдя до тополей, окаймляющих заводь, она сняла туфли и босиком спустилась на берег. Она долго смотрела на неподвижную воду и на стрекоз, с треском проносящихся мимо. «Даже если все остальное было ложью, — подумала она, — эта заводь останется со мной навсегда. Эта заводь и слова, которые Билли сказал мне перед смертью».
Самолет развернулся, делая вираж над Лос-Анджелесом. Элен приникла к окну. Там, внизу, за темным стеклом переливался мириадами огней огромный город, словно светящаяся карта, разложенная на земле. Она была похожа на карту ее жизни, на карту ее прошлого, где человеческие судьбы сходились и расходились, совсем как сияющие магистрали, открывающиеся под крылом самолета.
На этот раз она не успела переодеться, и в аэропорту ее мгновенно окружили поклонники. Они протягивали ей листки бумаги и просили оставить автограф. Она машинально расписывалась, торопясь побыстрей выбраться из толпы, и не сразу заметила, с каким удивлением они разглядывают ее подпись. Присмотревшись, она увидела, что вместо фамилии Харт поставила везде фамилию Крейг.
После ярко освещенной автострады дорога в горах показалась ей еще темней и глуше. Подъехав к воротам виллы, она остановилась и прислушалась. Было очень тихо. Темнота окутывала ее со всех сторон, словно плотное, мягкое одеяло.
С гор потянуло ветерком. Она опустила окно и подставила лицо под прохладные струи. Ветер ласково погладил ее по щеке. Где-то невдалеке скрипнула ветка, задев за стену сада; кусты у дороги закачались, разбрасывая по сторонам таинственные тени. Элен не чувствовала страха, все вокруг: и дорога, и сад, и кусты — казалось ей мирным и дружелюбным. Ворота распахнулись, открыв пустынную аллею, и она подумала с радостью и облегчением: «Вот я и дома».
Внутри было темно, все уже давно спали. Она не спеша двинулась вперед, на ходу включая свет. Вскоре весь первый этаж засиял огнями, а на полу террасы и в саду легли четкие тени от окон.
Элен медленно переходила из комнаты в комнату, с удивлением разглядывая дорогую изысканную обстановку, словно видела ее впервые. Индийские ширмы, мягкие глубокие диваны кремовых тонов, ковры, украшенные нежными цветочными гирляндами, трехстворчатые зеркала, высокие китайские вазы с пышными букетами лилий. Она вдруг поняла, что, подбирая и расставляя эти предметы, она думала прежде всего об Эдуарде, именно для него она так старательно украшала и отделывала этот дом, в который, как она знала, он никогда не войдет.
Она опустилась в кресло и еще раз обвела комнату глазами. Да, создавая этот уютный изящный мирок, она надеялась, что он сможет заменить ей счастье. К сожалению, она ошиблась. Мысли ее снова вернулись в прошлое. Она хотела понять, с чего началась эта длинная цепь обмана и недоразумений, приведшая к такому ужасному концу и заставившая ее лгать не только окружающим, но и самой себе. Она попыталась вспомнить, скольких людей она заставила страдать, скольким людям причинила вред своей ложью. Прежде всего, конечно, Эдуарду, но также и Льюису, и Кэт, и себе самой. А Билли, на могиле которого она возвела чудовищный монумент из лжи, Билли, ненавидевший любой, даже самый невинный обман! Разве она могла забыть о нем? Сейчас ей казалось, что даже ее мать, отчаянно цеплявшаяся за любую фантазию, помогавшую скрасить их жалкое существование, даже она не додумалась бы до такой постыдной лжи. Скрывать от себя и от окружающих, кто настоящий отец твоего ребенка, — нет, при всей своей любви к притворству Вайолет была не способна на такой дикий поступок.
Она на минуту зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Комната была такой же, как и прежде, — изящной, уютной и тихой, но Элен она вдруг показалась безжизненной, как театральная декорация. Все эти дорогие красивые вещи существовали независимо от нее, жили своей собственной жизнью, не имеющей к ней никакого отношения. Она чувствовала себя здесь чужой, но теперь это ее не огорчало. После разговора с Недом Калвертом она ощущала какое-то удивительное равнодушие к тому, что ее окружало. Ей было странно, что именно Калверт помог ей найти то, что она никогда не считала потерянным, — осознание собственного «я».
Она встала и, не выключая света на первом этаже, поднялась в детскую. Шторы здесь были спущены, но полная луна, сиявшая за окном, пробивалась сквозь гонкую ткань, серебря ее края и расчерчивая пол яркими ровными полосами.
Кэт спала, крепко закрыв глаза. Одна рука, сжатая в кулачок, лежала на одеяле, волосы веером разметались по подушке, дыхание было ровным и спокойным. Элен тихо присела на кровать и с нежностью вгляделась в знакомые черты, так похожие на черты Эдуарда. Лицо у Кэт было еще по-детски округлым и неоформившимся, но даже сейчас, с закрытыми глазами, оно поразительно напоминало лицо ее настоящего отца. Элен смотрела и не могла насмотреться, радуясь сходству, которое совсем недавно отрицала.
