Грейс Металиус - Пейтон-Плейс
— Да, — сказал Лукас. — Ты стала настоящей красоткой, сладкая.
Он поднял руки, улыбнулся, и лоб у него снова задвигался, странно и гротесково. В комнату с криком ворвался Джо, он чуть не упал в дверях, но продолжал кричать:
— Не вздумай трогать Селену! Я убью тебя, если ты к ней прикоснешься!
Мальчишка загородил сестру, Лукас одним взмахом руки убрал его со своего пути. Джо без движения лежал на полу.
— Да, ты становишься просто конфеткой, милая, — сказал Лукас.
Эллисон упала с деревянного ящика и лежала на холодной земле. Все поплыло у нее перед глазами, тело покрылось испариной. Эллисон старалась поглубже набрать воздух, пытаясь разогнать обступающую ее со всех сторон темноту, но тошнота подступала к горлу. Ее вырвало.
ГЛАВА XIV
Наступила зима, замерзший город лежал под низким серым небом без солнца. Хотя снег еще не выпал, дети уже надели яркие зимние курточки и пальто, они торопились скорее попасть в уютную, теплую школу, которая ждала их в конце Кленовой улицы. Деревянные скамейки напротив здания суда опустели, старики, не дававшие им пустовать все лето, переместились к печке в бакалейном магазине Татла. Все ждали снега, который грозился выпасть еще перед Днем Благодарения, но несмотря на то, что уже шла первая неделя января, земля все еще была совершенно голая.
— Если выпадет снег, ударит настоящий мороз, — сказал один из стариков у Татла.
— Да, кажется, сегодня точно выпадет снег.
— Нет. Для снега слишком холодно.
— Глупость, — сказал Клейтон Фрейзер. Он прикурил трубку и смотрел на нее, пока не удовлетворился тем, как она горит. — В Сибири всегда лежит снег, а температура там падает до минус шестидесяти. Никогда не бывает слишком холодно для снега.
— Это ничего не меняет. Здесь не Сибирь. В Пейтон-Плейс слишком холодно для снега.
— Ничего подобного, — сказал Клейтон Фрейзер.
— Эти ребята все еще в подвале? — спросил старик, который был так уверен, что снега не будет, что решил не продолжать спор с Фрейзером.
Еще до Рождества это стало основной темой разговоров в Пейтон-Плейс. Об этом уже знали все, и никому бы в голову не пришло спросить: «Какие ребята?» или «В каком подвале?»
Первого декабря Кенни Стернс, Лукас Кросс и еще пятеро мужчин исчезли в подвале Кенни, где он держал двенадцать бочонков сидра, сделанного им еще ранней осенью. С собой они прихватили несколько ящиков с пивом и столько бутылок виски, сколько могли унести. С тех пор они не выходили из подвала. Они закрылись на двойной засов, так что, если бы кто-нибудь посторонний попытался проникнуть внутрь, его старания не увенчались бы успехом.
— Вчера я видел малыша из школы, он шел туда с полными сумками продуктов, — сказал один из стариков и положил ноги на теплую печку Татла. — Я спросил его, чем это он занимается, и он сказал, что Кенни послал его за едой.
— А как он попал в подвал?
— Он и не попадал, Кенни дал ему деньги через окно и так же забрал продукты.
— Малыш видел что-нибудь?
— Ничего. Он сказал, там висят темные занавески и Кенни только чуть-чуть приоткрыл их, чтобы передать деньги и взять продукты. Так что никто не может заглянуть внутрь.
— Как ты думаешь, что их заставило забраться в подвал и торчать там так долго?
— Не знаю. Говорят, Кенни как-то пообещал, что в следующий раз, когда он узнает, что Джинни опять вертится по пивным, он будет пить так, как никто до него не пил. Думаю, в этом все дело.
— Наверное, так. Эти ребята сидят в подвале уже шестую неделю.
— Интересно, когда у них кончится выпивка? Двенадцать бочонков сидра нельзя пить вечно, тем более всемером.
— Не знаю. Говорят, как-то поздно вечером в Уайт-Ривер видели Лукаса. У него уже длинная борода. Был пьян, как свинья. Так что, может, он выскользнул ночью из подвала и отправился за выпивкой.
— Шесть недель. Бог ты мой! Готов поспорить, у них и пива-то не осталось, я уж не говорю о том, что покрепче.
— Не могу понять, почему Бак Маккракен еще не прекратил это.
— Думаю, шерифу просто стыдно. Ведь в подвале Кенни вместе с другими его собственный брат.
— Хотел бы я побыть мухой, которая сидит там на стене. Наверное, от того, что там происходит, кровь стынет в жилах.
— Может, холод выгонит их оттуда.
— Не, Джинни сказала мне, что у Кенни там есть печка, а дрова он туда давно натаскал. Она говорит, что ей придется переехать, потому что она не может спуститься вниз за дровами и в доме теперь страшный холод.
Старики рассмеялись.
— Не думаю, что Джинни нужны дрова, чтобы согреться.
— Интересно, чем она занимается холодными ночами, ведь все ее приятели в подвале. Ей, наверное, очень одиноко.
— Только не Джинни Стернс, — сказал Клейтон Фрейзер. — Только не ей.
Это замечание Клейтона развеселило стариков.
— Откуда ты знаешь, Клейтон? Ты что, воспользовался случаем, пока другие отсутствовали?
Фрейзер не успел ответить, в магазин вбежали школьники, и мужчины прекратили разговор. Ребята окружили прилавок с дешевыми сладостями, мужчины возле печки молча курили и ждали. Когда дети потратили все свои пенни и один мальчик купил буханку хлеба, разговор продолжился.
— Это мальчишка Пейджа? Тот, что купил хлеб?
— Да. Никогда не видел пацана с таким несчастным лицом. Даже не представляю, почему это так. Он одевается лучше большинства других детей, его мать прекрасно устроилась. И все-таки у этого пацана вид голодающего сироты.
— Это возраст, — сказал Клейтон Фрейзер. — Мальчишка растет.
— Может быть. За последний год он здорово вымахал. Может, от этого он такой бледный.
— Нет, — не согласился Клейтон. — Не из-за этого. У него просто такая кожа, как и у его мамаши. Да и его отец никогда не был румяным.
— Бедный старина Окли Пейдж. Думаю, хорошо, что он в могиле и не видит, как эти женщины все время из-за него грызутся.
— Да, — согласились старики, — это не жизнь для мужчины.
— О, я не знаю, — сказал Клейтон Фрейзер. — Мне так кажется, Окли Пейдж сам напросился.
— Никто не просит для себя трудности.
— Окли просил, — сказал Клейтон.
Спор начался. Окли Пейдж был забыт, его имя просто послужило началом дискуссии. У печки Татла начали перебирать фамилии людей Пейтон-Плейс, которые напросились на трудности или не заслуживали их, но все равно получили. Старые глаза Клейтона Фрейзера засияли. Его несогласие спровоцировало оживленный спор — то, ради чего он жил. Старик откинулся на спинку стула и раскачивался на двух задних ножках. Он заново прикурил трубку и пожалел о том, что у доктора Свейна нет времени посидеть у Татла. Затеять спор с Доком не составляло особого труда, а вот чтобы раскачать тех, кто собирался у Татла, требовались и время, и усилия.
