Колин Маккалоу - Непристойная страсть
Любопытно, что осознание себя в роли чьей-то любовницы было приятно сестре Лэнгтри. Конечно, с одной стороны, замужество означало спокойную и стабильную жизнь, но с другой – положение любовницы всегда сопровождалось каким-то неуловимым таинственным ореолом очарования, даже магии. Реальная действительность, однако, не совсем совпадала с романтическими представлениями. Встречи их были слишком короткие и оставляли ощущение чего-то постыдного, что нужно было скрывать. К тому же почти все время уходило на секс, для каких-то более интеллектуальных форм общения его уже не хватало. Не то чтобы ей не нравилось заниматься любовью или она считала это ниже своего достоинства – нет. Она быстро всему научилась и была достаточно сообразительна, чтобы развиваться в этом направлении, тем самым удовлетворяя его потребности, а значит, и доставляя удовольствие себе. Но одного этого ей было недостаточно, ей хотелось проникнуть в тайну его личности, то есть побольше узнать о нем самом, и как раз на это времени и не хватало.
А потом она ему надоела. Он сразу же сказал ей об этом, ничего не объясняя и не ища себе оправданий. Она приняла отставку очень спокойно, не допуская ни слез, ни упреков, просто взяла шляпу и перчатки и ушла из его жизни. Как кто-то, кто смотрит на жизнь и чувствует иначе.
Ей было больно, очень больно. И самое болезненное то, что невозможно было понять – почему, за что? Почему он тогда все начал и что заставило его порвать? Временами она носилась с мыслью, что он решил прекратить их отношения, потому что уже не мог дальше сдерживать себя, привязываясь к ней все больше, так что уже не в состоянии был примириться с мимолетностью их встреч. Но она была слишком честна с собой, чтобы закрыть глаза на истину: тщательно спрятанное от самого себя ощущение однообразия в сочетании с чисто бытовыми неудобствами начало прорываться на поверхность и делало их дальнейшие встречи невозможными. По всей вероятности, похожая причина двигала им в самом начале, когда отношения их только завязывались. И еще она знала, что была и другая причина: ее собственное отношение к нему начало меняться, ей все труднее становилось скрывать свое возмущение и обиду, что сама по себе она так мало значит для него, что ему уже почти безразлично, она ли рядом с ним в постели или другая. И чтобы удержать его возле себя, ей пришлось бы посвятить ему все свое время и силы, только ему одному. Так, скорее всего, поступала его жена.
Что ж, для нее все эти женские уловки, возведенные в крайнюю степень, исключены. Дело просто того не стоило. В жизни есть вещи более важные и интересные, чем пляски вокруг эгоистичного самовлюбленного мужчины, хотя, похоже, большинство женщин предпочитают прожить свою жизнь именно так. Но для Онор Лэнгтри это не подходило. В ней не было ненависти или отвращения к представителям противоположного пола, просто она так устроена, что выйти замуж за одного из них стало бы ошибкой на всю жизнь.
И она продолжала заниматься своим делом, находя в нем то удовольствие и удовлетворение, которых ей по-настоящему не хватало в любви. Честно говоря, она обожала работу медицинской сестры. Ей нравилась больничная суета, постоянная занятость, нравился нескончаемый поток лиц, сменяющих друг друга. Вокруг нее постоянно возникали проблемы, которые поглощали все ее внимание. Ее друзья – а их было немного, но зато все настоящие – смотрели друг на друга и покачивали головами. Без сомнения, бедная Онор совсем помешалась на своей больнице.
Безусловно, у нее могли бы быть другие романы, и, возможно, кто-то увлек бы ее настолько глубоко, что она переменила бы свои планы в отношении дальнейшей жизни и склонилась бы к замужеству, но вмешалась война, и двадцати пяти лет от роду она добровольно ушла на фронт одной из первых сестер милосердия. С этого времени ее жизнь исключала всякие попытки размышлений о себе самой. Северная Африка сменилась на Новую Гвинею, затем на острова, и с каждым новым пунктом назначения в ее памяти все больше сглаживались всякие воспоминания о нормальной жизни. Какое это было время! Изматывающий труд, отнимавший столько сил, он требовал знаний, всецелой самоотдачи, был не похож ни на что другое. Все, что было потом, уже не могло сравниться с ее жизнью в эти годы. Они составляли дружную команду – сестры действующей медицинской службы, и Онор Лэнгтри принадлежала ей душой и телом.
Однако война сделала свое дело. Впрочем, физически она выдержала эту жизнь лучше, чем многие другие, ибо была крепкой и благоразумной. Психика ее тоже пострадала в меньшей степени, но на Базу номер пятнадцать она была рада приехать и восприняла свое назначение туда со вздохом облегчения. Собственно, ее хотели отправить домой, в Австралию, но она не согласилась, так как считала, что ее опыт и крепкое здоровье принесут больше пользы в таком месте, как База, чем где-нибудь в Сиднее или Мельбурне.
Спустя шесть месяцев, когда напряженка начала наконец спадать, на смену ему пришли размышления, а что же она намеревается делать со своей жизнью дальше. Тогда она и начала сомневаться, принесет ли ей возвращение к прежней работе в обычной больнице удовлетворение и полноту жизни. И еще она почувствовала, что не может больше отрешать себя от всего личного, обеднять свою жизнь отсутствием глубоко интимных переживаний, ограничиваясь одной лишь работой.
В сущности, если бы не Льюс Даггетт, вряд ли она дошла бы до состояния готовности ответить на чувства Нейла Паркинсона. Но когда Льюс появился в отделении, Нейл находился еще в тяжелейшем состоянии, и она не могла относиться к нему иначе, чем как к больному, требующему постоянного ухода. Но Льюс что-то сделал с ней, она даже толком не могла определить, что именно. Просто, когда он прошествовал в отделение, такой красивый, здоровый, в совершенстве владевший собой и ситуацией, в которой оказался, у нее захватило дыхание. За два дня он совершенно околдовал ее, заполнил собой все ее мысли, заставил чувствовать себя так, как она давно уже не чувствовала, – красивой, желанной женщиной. Но, будучи тем, кем он был, Льюсом Даггеттом, он сам же все и разрушил. Трогательная маленькая сестричка, рядовая, пыталась покончить с собой. Причиной был Льюс и то, что он с ней сделал, измучил и истерзал ее. Колосс оказался на глиняных ногах, и крушение иллюзий чуть было не заставило ее бросить все и уехать куда-нибудь подальше. Позже она признавалась самой себе, насколько глупо с ее стороны было так бурно реагировать на всю ситуацию, но тогда это потрясло ее. К счастью, Льюс так и не догадался, какое впечатление он на нее произвел, и получилось, что сестра Лэнгтри оказалась одной из тех немногих, без сомнения, женщин в его жизни, над которыми ему не удалось взять верх. Но тогда все для него было новым: отделение «Икс», лица, его окружавшие, и он опоздал с решающим шагом всего на один день. А когда он наконец попытался воздействовать на нее с помощью своего неотразимого обаяния, она резко высмеяла его, нимало не заботясь о предполагаемой хрупкости его нервной системы.
