Джессика Соренсен - Спасение Келли и Кайдена (ЛП)
— Келли, на что ты пялишься? — Сет прослеживает мой взгляд, и затем его глаза расширяются. — Ох...
Такое ощущение, что ноги не принадлежат мне, поскольку я сгибаю колени и встаю. Когда я уже на ногах, взгляд Кайдена застревает на мне. Мы смотрим друг на друга через все кафе, столы, стулья, люди – все испаряется. Он скрещивает руки на груди и сжимает губы, до того как качает головой. Он оборачивается, когда официантка отдает ему пакет на вынос. Я не уверенна, что это значит, но мне нужно поговорить с ним.
— Сейчас вернусь, — говорю я и иду к Кайдену, который оплачивает заказ официантке.
Сет ловит меня за рукав и тянет немного назад.
— Будь осторожна, Келли.
Я киваю, не уверенная в том, что он имеет в виду, быть осторожной с Кайденом или с самой собой. Он отпускает мой рукав, и я обхожу столы. Кайден засовывает кошелек в задний карман, когда я подхожу к нему, и пластиковый пакет уже в его руке. Его челюсть напряжена, когда он берет несколько салфеток из металлического диспенсера, не глядя на меня.
— Привет, — говорю я, вновь расстраиваясь из-за моего такого слабого приветствия.
— Привет, — бормочет он, заталкивая салфетки в пакет.
— Я... Я просто хотела подойти к тебе и узнать как у тебя дела. — Делаю вдох, потому что нервничаю и забываю дышать.
Его взгляд поднимается ко мне, и я отступаю назад из-за того, что они полны холода.
— Я в порядке.
— Это хорошо. — Мое горло сжимается, уменьшая поток воздуха, и я не знаю, как на это реагировать. Он направляется к двери, а я следую за ним. — Кайден, подожди.
Он не останавливается, толкая резко дверь и открывая ее. Я знаю, что должна остановиться, но не могу заставить ноги перестать двигаться. Быстро выхожу на улицу за ним, обнимая себя руками, когда ветер обдувает мои обнаженные руки.
— Может нам нужно поговорить? — намекаю, прежде чем он открывает дверь черного Мерседеса его матери.
Он делает паузу, качая головой, потом оборачивается ко мне.
— Келли, я должен идти. У меня есть дела, которые нужно сделать сегодня.
Обхожу сзади автомобиль по слякоти и лужам, не готовая сдаться.
— Ты остаешься здесь, в своем доме?
Он бросает пакет с едой между консолью и пассажирским сиденьем.
— Да, куда я могу еще пойти?
Вода просачивается сквозь мою обувь, и она очень холодная.
— Ты можешь остаться у меня.
Его глаза фокусируются на мне.
— И что потом? Твоя мать просто поприветствует меня?
Я смущаюсь, и это не то, что нужно делать, но я не могу придумать, что сказать.
— Мне все равно, что думает моя мама.
Он трясет головой, и приседает, садясь в машину.
— Келли, я не могу остановиться в твоем доме, только не после того, что произошло.
Почему у меня такое чувство, будто он имеет в виду не мою мать, а наши отношения?
— Пожалуйста, не убегай, — говорю я гневно. Больше не могу думать рационально. Я обегаю машину и открываю дверь со стороны пассажира, настраиваясь на то, чтобы заставить его чувствовать себя лучше. Каким-то образом. Просто нужно найти каким. Внутри машины пахнет им, и я вдыхаю запах, убирая пакет с едой, сажусь и закрываю дверь. — Я не хочу, чтобы ты туда возвращался.
Качая головой, он хлопает дверью и регулирует спинку сиденья, давая себе больше места. Он встречается со мной глазами, и в них я вижу пустоту.
— Келли, я никогда и не уезжал отсюда по правде. Просто сбегал на какое-то время. — Он поворачивает ключ в замке зажигания и двигатель оживает. — Моего отца больше нет здесь.
Я встряхиваю головой.
— Где он?
Он поживает плечами, кусая губы и глядя в окно на дверь магазина.
— В командировке, думаю.
Я хочу спросить у него... хочу знать, имеет ли он какое-нибудь отношение к этому.
— Кайден, он...
— Слушай, Келли, — он перебивает меня, его взгляд ломает меня внутри. — Мне нужно идти. Мне нужно доделать кое-какое дерьмо.
Сглатываю, все мои внутренности дрожат.
— Пожалуйста, поговори со мной, — шепчу я, сдерживая накатывающие слезы.
Он вдыхает через нос, и его грудная клетка поднимается, а потом опускается, когда он выдыхает. Его рука бледнеет, сжимая руль, и я клянусь, что могу слышать биение его сердца.
— Я... — Его дыхание учащается, когда он начинает говорить.
Упираю локоть в приборную панель, прикладывая ладонь к его щеке. Он вздрагивает, но остается неподвижным, смотря на меня. Мое сердце бьется страстно, посылая адреналин по всему телу. Я не знаю, что делаю, и не знаю правильно это или нет. Все, что я могу, это надеяться достучаться до него.
— Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все? Я пойму. — Он сглатывает, когда я большим пальцем провожу по его щеке. У него по-прежнему щетина, будто бы не брился. Его кожа грубая под моими прикосновениями. — Пожалуйста.
Он качает головой.
— Я... я не могу.
— Да, да, ты можешь. — Наклоняюсь, желая быть ближе к нему. — Я помогу тебе.
Как ты помог мне.
Его теплое дыхание доноситься до моей щеки, и оно ускоряется, когда его взгляд опускается на мои губы.
— Келли, я... — он быстро приближаться ко мне, и обрушивает свои губы на мои. Я вмиг раскрываю свои губы, и позволяю его языку проникнуть внутрь, испуская сдерживаемый выдох. Я скучала по этому... по нему... больше, чем могу себе признаться. Он нужен мне. Так сильно.
Я хватаю его за рубашку, в то время как он тянет меня за шею, придвигая ближе, целуя меня, изучая мой рот своим языком грубыми, почти отчаянными, движениями. Его другая рука движется и лихорадочно хватается за мое бедро. Консоль упирается мне в живот, но мне все равно. Я просто хочу целовать его без остановки. Я никогда не хочу отпускать его и не хочу, чтобы он отпускал меня. Он так нужен мне.
Но потом он отпускает меня, дыхание сбившееся, а челюсти сжаты. Когда он смотрит на меня – его глаза холодны.
— Ты должна уйти... Извини, Келли. — Он выглядит так, как будто может сейчас заплакать. — Я не могу быть с тобой.
Я уверяю себя, что это потому, что ему больно, но неожиданно я возвращаюсь в старшую школу, возвращаюсь к тому времени, когда была никем, возвращаюсь к девушке-невидимке, которая погрязла в позоре.
— Фрик, — выкрикнула как-то Дейзи, когда я шла по коридору с низко опущенной головой. — Никто не хочет видеть тебя.
Я спешила по коридору, прижимая книги, и выбежала на улицу. Все бежала и бежала, пока не оказалась благополучно под трибунами рядом с футбольным полем, где никто не мог меня видеть. Я засунула два пальца себе в рот и давила на горло, пока не опустошиться мой желудок от обеда. Затем я села в грязь и наблюдала сквозь сиденья за тренирующейся футбольной командой, мечтая о том, чтобы я навсегда могла остаться здесь.
