Вера Колочкова - Синдром пустого гнезда
– Привет, пап!
Очень звонко у нее это получилось, даже с вызовом. Девица моментально выпрямилась во весь рост, вперила в нее острый любопытный взгляд. И чего так уставилась, интересно? Не видишь – к шефу дочь пришла? Не кто-нибудь посторонний, а дочь! Так что проявите благоразумие, мадам, не пяльтесь так откровенно, а лучше всего – постарайтесь унести свою развратную попу за дверь, чтобы она глаза не мозолила.
– Маша? Ты как здесь? Случилось что-нибудь, да?
Ого! А папа-то и впрямь испугался, вон как засуетился и голосом, и лицом… Никогда раньше такого растерянного лица у него не наблюдалось. Насмешливое – да, доброе – да, иногда сердитое – да, но чтобы такое вот, мгновенным неловким испугом опрокинутое… Но, надо отдать должное, он очень быстро взял себя в руки. Встал из-за стола, пошел ей навстречу, обнял за плечо по-отцовски дружественно, даже потряс слегка. И улыбнулся, как всегда, широко и белозубо. Нет, действительно… Если посмотреть на него не субъективным дочерним взглядом, а женским оценивающим… Это ж не мужчина, это Голливуд стопроцентный! Перед таким и попкой не грех повертеть, наверное. Но все равно – пусть эта девица уносит отсюда свою задницу подобру-поздорову!
– Ну? Чего молчишь? Ты как здесь оказалась?
– Да никак. Просто мимо шла. А что, нельзя? Вообще-то я соскучилась. Да и поговорить надо.
– А вечером никак нельзя поговорить? Придешь после института, тогда и поговорим…
– Пап, но я же…
– Ах да, я и забыл совсем! Ты же у нас девушка смелая, из дому бежать изволила, как барышня за гусаром! Что, так уж приспичило, да?
– Ну не надо, пап… Здесь же посторонние…
– Ах да! Познакомься, Маш. Это моя новая помощница. Диана.
– Здрас-с-сь-ть…
И это у нее тоже хорошо получилось. Вроде и поздоровалась, но столько видимого пренебрежения вложила, что другой девице мало бы не показалось. А этой – хоть бы что. Подковыляла на своих спичечных ножках, растянула губы в широчайшей приветственной улыбке. Ничего особенного, кстати, в ней и нет. Ни кожи ни рожи. Сплошное недоразумение, а не помощница. Мама в сто, в тысячу раз красивее!
– Пап, так я могу с тобой поговорить? Без посторонних?
– Конечно, Маш. Поговорим, конечно. Сейчас и поговорим, коль у тебя для отца другого времени не нашлось.
– Так я документы вам на столе оставлю, Сергей Николаевич? Я попозже зайду. Боюсь показаться невежливой, но должна напомнить, что их надо очень быстро посмотреть, там ваша подпись нужна. Вы позовите меня, когда… освободитесь. Хорошо?
Надо же, сколько сквозит в голосе этой девицы тонкой иронии и понимания! Вроде того – мне очень вас жалко, дорогой шеф, но что поделаешь – не повезло вам с дочерью…
– Да, Диана. Иди. Я потом тебя позову. Спасибо.
Ой, да какие ж вы тут все взаимно вежливые, ребята! Если б не локотки на столе, не круглый мячик попы да не подсунутое совсем близко к шефу лицо, она бы, может, в эту вежливость и поверила. А так – не обманете. Значит, не зря, не зря мама вчера плакала…
– Пап… Это она, да? – как только за Дианой закрылась дверь, подступилась с вопросом Маша к отцу. – Это та самая, да?
– В каком смысле – та самая? Что за странный вопрос, Маша?
– Нисколько не странный. Ты вместе с ней в командировку ездил?
– Маш, с каких это пор ты заинтересовалась моими рабочими проблемами?
– Ты не ответил на вопрос, пап.
– Не ответил, и не собираюсь отвечать. И вообще, отпусти этот свой менторский тон. Ты не с дружком сейчас, ты с отцом разговариваешь. Кстати, давай лучше о твоем дружке и поговорим… Как его? Дмитрий, кажется?
– Да. Его зовут Дмитрий. Ты, кстати, прекрасно знаешь, как его зовут.
– Ну? И как же тебя угораздило, дочь?
– Что – угораздило? Что я такого сделала?
– А ты считаешь, это нормально, вот так в одночасье взять, собрать чемодан и уйти из семьи, прыгнуть в постель к первому встречному? Ни с кем не посоветовавшись?
– Пап… Относительно чего я должна была советоваться? Относительно постели?
– Прекрати, Маша. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Нет, не понимаю!
– Не понимаешь? Ну хорошо, я тебе объясню… Вот как ты считаешь, ты в хорошей семье выросла? В благополучной?
– Ну да… А при чем здесь…
– А при том! Ты хоть понимаешь, как ты по-свински поступила по отношению ко мне, к матери? Ты понимаешь, что нами пренебрегла?
– Да в чем?! Что я такого сделала? Ты же знаешь, мы с Димкой любим друг друга! Я разве скрывала от вас, что… что…
– Что ты с ним спишь?
– Пап, ну чего ты как домостроевец недобитый! Что за презрение в голосе? Ты от меня еще девичьей чести стребуй…
– Маш, да мне по большому счету плевать, спишь ты с ним или не спишь. Не считай меня уж совсем пеньком отсталым. Дело же не в этом. Дело в том, что нельзя быть такой эгоисткой, Маш… Надо считаться с тем, что у тебя родители есть, что они тебя любят, что они имеют право на исполнение полного родительского долга! А ты их стряхнула с рук, как старые рукавицы! Мы же не изверги, не истязатели, а нормальные родители! А ты – вещи в узелок и рванула не оглядываясь. Глупо! Глупо и несправедливо по отношению к нам!
– Пап! Подожди! Исполнение полного родительского долга – это что? Это ты свадьбу имеешь в виду, что ли?
– Да хотя бы и свадьбу, раз тебе так приспичило! Чтобы все по-человечески было, достойно…
– И с размахом?
– Да! Если хочешь, и с размахом! Ты же не сирота, в конце концов! И не ерничай, пожалуйста, по этому поводу! Молоко еще на губах не обсохло, чтобы над родителями ерничать! И вообще… Чтобы сегодня же домой вернулась, поняла?
Он давно уже, не замечая того, сильно сжимал ее предплечье – очень ощутимо и даже немного больно. Так было у отца всегда – воспитание поднималось по нарастающей. Начнет с пустяка, потом сам себя накрутит до высшей точки кипения. Так же когда-то и за школьные прогулы отчитывал. Практически теми же словами – и эгоистка, и родителей нельзя позорить, и семейную честь надо беречь…
– Ты слышишь меня, Маша? Ты сегодня же должна вернуться домой!
– Пап, я тебе ничего не должна. Я уже взрослая. Мне восемнадцать лет. И я хочу жить так, как мне нравится. Сама хочу.
– Да ты… Что ты вообще можешь – сама? Кто ты еще есть вообще? Да я до сих пор тебе из поездок мягкие игрушки привожу! И ты радуешься всегда, как маленькая! Сама она!
– Пап… Но ты же их сам привозишь, эти мягкие игрушки, я же тебя об этом не прошу… Да, я радуюсь, конечно. Потому что тебе это приятно, вот и радуюсь. Но я давно уже выросла, пап, я взрослой стала! Я самостоятельно жить хочу! А тебе просто так удобнее – считать меня маленькой…