Измена. Ты нас предал (СИ) - Сокол Романа

Вот и познакомились. Вот и поговорили душевно. А на душе — хоть в петлю лезь.

После такого словесного наезда, я была просто раздавлена, словно по мне проехался танк. Хотелось плакать, как маленькая девчонка и убежать. Не объяснил, не успокоил, а просто размазал. Нет никакого равноправия и уважения к другим людям. К женщинам, слабому полу. Его совершенно не волновало, что он мог нанести психическую травму человеку. Есть такие люди, способные одним взглядом, одним словом осадить человека. Городецкий именно такой.

Нет. С такими монстрами у меня не было опыта бороться.

Мне стало безумно жаль ту девочку, которую он сейчас раскручивал в Америке. Элис Брук. За десять минут разговора с ним я получила колоссальный стресс. А она с ним рядом каждый день. Возможно и каждую ночь. Хотя, ночь наверное единственное время, когда она отдыхает от него. Ведь он не любит девушек и вместе они точно не спят. Хотя, свечку я там не держала.

В этот же день Миша отвез меня сдать кровь на наркотики. По приказу продюсера. Конечно анализ показал, что я чиста. Никогда ничего не употребляла и не буду. Даже сигареты не курила. Только выпить могла в хорошей компании.

Возвращаясь домой, выйдя из лифта с моим водителем, заметила у нашей входной двери желтый большой конверт. Он был приклеен скотчем к металлу, над самой ручкой. Я оглянулась по сторонам. Пусто и тихо. Как этот «почтальон» прошел в наш дом и поднялся на наш этаж, не понятно. Сорвала конверт и покрутила в руке. Очень похож на тот, что Нориан «любезно» положил на столик передо мной в отеле. Который я так и не открыла. Все верно. В углу ручкой «автограф»: от Германа.

— Что ты хочешь… Герман Львович? — беспристрастно спросила я, почти владея собой.

— Приятный сюрприз. Для прекрасной тебя.

— Засунь свои комплименты и подарки в одно место.

— А ты не задумывалась, что я могу тебе дать гораздо больше, чем просто подарки? — он многозначительно посмотрел на желтый конверт и снова улыбнулся.

Господи. Не жизнь, а карусель с сюрпризами. И чем дальше, тем страшнее. Я открыла дверь, отпустила Глеба домой, быстро закрылась изнутри на все замки и снова посмотрела на злополучное послание.

Я не была уверена, что именно сегодня готова открыть этот конверт. Учитывая, кто его отправитель. Даже гадать на тему, что там может быть, нет сил и желания. Вдруг там что-то страшное или неприятное? Нориан не тот человек, который делал меня счастливой, даже немного. Одни неприятности и страдания. Мне нужно хоть немного времени прийти в себя. Сейчас я была разбита, чувствовала себя уязвленной. Немного позже я открою его, возможно. Потом решу. Сейчас у меня есть более серьезные дела и проблемы.

* * *

Я много снималась, гастролировала, писала стихи и мечтала приступить к записи нового альбома. Первой идти на перемирие с мужем мне не позволяла гордость. Я была обижена. Он должен был верить только мне. Только мне и никому больше. Даже если бы весь мир был против меня, он должен был верить мне. Потому что, я на его месте, верила бы только ему.

Разумом я понимала, что с нами случился серьезный раскол и, возможно, нас, как семьи, уже нет. Но Артём пока почему-то заявление на развод не подавал. И у меня теплилась надежда, что остынет, что осознает свою ошибку. Но дни летели, складываясь в месяцы. Он жил в студии, записывал альбом со своими ребятами, нигде не появлялся. За месяц я не получила ни одного смс или звонка от него.

«Синий костюм» продолжал предпринимать попытки уговорить меня приехать к его боссу на случку. Но после того, как я разбила о его голову вазу, больше он не появлялся. А я выдохнула надеясь, что хоть одной проблемой, кажется, стало меньше.

Артем уехал в недельный тур по Уралу и дал одно единственное интервью. А я с упоением следила за любыми новостями о нем или его группе. Он был очень мрачен и выжат. Волосы взъерошены, мятая одежда. На вопросы журналистов отвечал неохотно и сухо.

Мое сердце, при его виде, сжималось и очень болело где-то глубоко внутри. Моя душа рыдала. Хотелось бежать хоть на Урал ради него, ради моего мужа, моего любимого мужчины, но я не могла. Не могла первой. Я не была виноватой перед ним, чтобы делать первый шаг. Никогда не бегала за мужчинами. Всегда они меня добивались, а я выбирала.

Унижаться, умолять простить меня такую жалкую — такие сцены точно не про меня. Если он меня любит он осознает, что был не прав и придет сам.

— Не придет он. — тяжело вздыхая, уверяла меня моя подруга Рита, — слишком высокого полета птица, понимаешь? Слишком гордый, чтобы прийти и простить тебя. А я тебе говорила все ему рассказать. Он твой муж и должен знать кто тебе угрожает. Его обязанность защищать тебя.

— О Рита, о чем ты говоришь⁈ — я легла на бархатный красный диванчик в ее шоу-руме и закрыла лицо ладонями.

— Действительно. Твоему Тёме самому нужна мамка — защитница, которая только и будет гладить по голове и говорить комплименты. Ох, боги! Надо было тебе выйти замуж за инфантильного мужика, да еще и звезду! — Рита причитала, как старая бабушка, между словами пыхтела и нервно листала каталог с образцами ткани. — У него же все вокруг должны боготворить только его. И прав всегда только он один. И детей он поэтому не хочет, потому что твое внимание будет направлено не только ему. Это не ему от тебя уходить нужно! А тебе! Бежать от него!

— Прекрати, Рита! Иначе мы поругаемся.

Подруга подошла ближе, присела у моих ног и взяла мои руки в свои ладони.

— Поверь Никуша, я желаю тебе счастья. А с Артемом не будет у тебя его, ну не будет. Знаю, я таких мужиков. Сама обожглась однажды, ну ты знаешь все. Конечно, это твоя жизнь, но мне так не хочется, чтобы ты свою молодую жизнь тратила на него.

Я вздохнула и поднялась с дивана, настроение было ниже нуля. Хуже некуда. Звонил Дэн, звал в клуб, но на душе было так паршиво, что даже мои любимые вечеринки не могли это исправить. Мне не хватало Артема, безумно.

Рита была не права. Только Артем мог сделать меня счастливой. Только он рядом был смыслом моей жизни. Ничего другого не имело смысла. И сейчас, увидев его измученный вид, моя душа совсем не находила себе места.

Может, хоть сейчас стоит пойти первой на примирение? Плюнуть на гордость и быть счастливой. А что, если он снова оттолкнет меня? Как он отреагирует. Я боялась, что отвергнет. Так, в ожидании, в безвестности, у меня теплилась хоть какая-то надежда. Маленькая, крошечная надежда. Ради которой стоит жить. Без Артема я не смогу. Ложиться в пустую постель, просыпаться. Зная, что не на гастролях, а ушел, возможно, навсегда, резало изнутри, выворачивало до крика. Мне не хватало его. И с каждым днем я была ближе к тому, чтобы первой сделать шаг к нему.

Разговор с Ритой не принес облегчение и я поехала домой. По дороге заехала в магазин, купила бутылку коньяка, бросила сумку в коридоре.

Хотелось скинуть туфли на высоких каблуках и отправиться бродить босиком по ночному проспекту. Или побыть на крыше в полном одиночестве, со своими мыслями.

Собралась выйти, и мой взгляд зацепился за желтый конверт, лежащий на комоде у зеркала. Он лежит на видном месте, но я его не замечала и забыла о его существовании. Взяла в руки. Что ж. Погибать, так с песней.

Закрыла дверь и направилась на крышу с бутылкой и конвертом под мышкой.

5

Белым огоньком мерцают очи,

Дрогнули ладони и слова…

Люди неспроста избрали ночи,

Ночи для любви, ночи для любви, слышишь?

Ночи для любви и воровства…

Женя Белоусов «Облако волос», слова А. Шаганов

Тут, сверху, наблюдая прекрасный закат и огни ночной столицы, мне становилось чуточку легче. Легкий прохладный ветерок, свежий воздух и полное одиночество. Это была моя личная медитация. Лежать на шезлонге, смотреть на шумный, никогда не спящий город и маленькими глотками пить мое личное успокоительное. Здесь было безлюдно, тихо и спокойно. Почти идеально. Издали нарастал гул сокрой помощи, карета мчалась кому-то помочь. И мне почему-то стало не жаль, а радостно за того, к кому она мчалась. Потому что к кому-то приедет доктор и поможет. А бывает боль, которую врачи не в силах вылечить. Люболь.