Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна

— Актриса из меня не очень.

— Ничего страшного, — пожал плечами Бестужев. — Ты, главное, улыбайся. А говорить буду я.

Представляю, что он будет говорить…

Хотя… нет, наверное, всё-таки не представляю.

36

Олег

Выйдя наконец из магазина для большой, но грязной любви, Нина вздохнула с таким облегчением, что Олег не удержался от улыбки. Он бы непременно пожалел её, если бы вообще умел жалеть, — а так ему было просто смешно.

А ещё почему-то легко и приятно, как однажды в далёком детстве, когда совершенно незнакомая женщина подарила маленькому Олегу две крошечные конфетки, спрятав их ему в ладошку и заговорщически улыбнувшись. Это были ириски «Золотой ключик», и они потом намертво склеили Олегу рот, но ему всё равно было весело. И радостно оттого, что мать не может контролировать каждый его шаг. Хотя в то время Бестужев, разумеется, ничего подобного не осознавал. Понимание пришло позже, когда он начал ходить к врачу.

— И всё-таки, — проворчала Нина, хватаясь за поручень, чтобы не грохнуться с лестницы, ведущей от входа в секс-шоп к тротуару, — напомните, как ваше отчество?

— Не нужно тебе моё отчество. Наоборот, стоило бы привыкать к имени и обращению на «ты».

— Не-не-не, — покачала головой девушка и строго посмотрела на Олега. — Я…

— Ты формалист, Нина, — перебил её Бестужев. — Уважение к человеку не становится больше или меньше в зависимости от того, говорят люди друг другу «ты» или «вы». И совершенно не обязательно называть работодателя на «вы» или работника на «ты», раз он ниже по статусу. В общем, сомневаюсь я, что в твоём отношении ко мне что-то изменится, если ты вдруг перейдёшь на «ты». Так же, как и в моём к тебе ничего не изменилось — я как считал тебя привлекательной женщиной, так и считаю.

— Ну я же не Алла, — буркнула Нина. — Не хочу фамильярничать. Ладно, раз так, я сама погуглю потом.

— Не найдёшь ты ничего в интернете, сама же понимаешь. Олег Бестужев — это псевдоним, а настоящее имя, вместе с отчеством, я не афишировал.

— Значит, у коллег спрошу. И буду в минуты споров с вами вворачивать: «Олег Такойтович!»

— Между прочим, это возбуждает порой гораздо сильнее, чем просто «Олег», — откровенно признался Бестужев, и Нина поперхнулась следующей шуткой. — Я бы с удовольствием проверил… Поэтому, если завтра вздумаешь всё-таки открывать рот, можешь называть меня по имени-отчеству. Олег Борисович я.

— Ого. Солидно.

— Да, моя мама тоже когда-то так решила, что «Борисович» — это солидно, — иронично протянул Бестужев, и Нина, несколько мгновений помолчав, осторожно уточнила:

— М-м-м… Что значит — мама решила?..

— Я расскажу, если тебе интересно.

— Конечно интересно!

— …И если ты пойдёшь со мной обедать. Вон, на той стороне улицы как раз ресторан есть, я там ни разу не был ещё. Пойдём, оценим местную кухню?

— Вы издеваетесь? — Нина понизила голос и сделала страшные глаза. — У нас с собой пакет из… секс-шопа!

— На нём не написано, откуда он. Обыкновенный чёрно-розовый пакет.

— Да, а то они не догадаются откуда!

— Нин… — Олег не выдержал и тихо рассмеялся. — Боже, ну какая разница, догадаются они или нет? Ничего же от этого не изменится. Зачем так переживать из-за мыслей незнакомых тебе людей?

— Да я не переживаю! Я просто… — Она закусила губу, явно не зная, какое слово нужно использовать, и Бестужев решил ей помочь:

— Ты просто заморачиваешься. Кто-то стесняется своего слишком длинного носа или кривых зубов, а ты — пакетика из секс-шопа.

— Ну у вас… и сравнения! — возмутилась Нина, но тем не менее улыбнулась. — По сравнению с кривыми зубами и длинным носом пакетик из секс-шопа — совсем ерунда. Его хоть выбросить можно.

— Я тебе выброшу. С чужими эротическими фантазиями надо обращаться бережнее, Нина!

Девушка порозовела, явно пытаясь сдержать смех, но потом всё же фыркнула и засмеялась, качая головой:

— Вы совершенно невозможный какой-то человек. Ладно, уговорили. Если вам не жалко тратить время на обед со мной — идёмте.

Ну вот и славно.

Олег подставил Нине свой локоть, усмехнувшись, когда девушка красноречиво покосилась на чёрно-розовый пакет в другой его руке, и повёл спутницу к подземному переходу, чтобы перейти на другую сторону улицы.

37

Нина

Я всё-таки мать-ехидна. Мне бы домой бежать, к Маше, а я вместо этого иду под ручку с Бестужевым к какому-то ресторану, причём во второй руке у него — пакет из секс-шопа с «причиндалами» для меня. Рассказал бы мне это кто-нибудь месяц назад — не поверила бы! Впрочем, я и в предательство Андрея наверняка не поверила бы. Не было ведь никаких предпосылок для такого поведения, мы не ссорились…

Вот, кстати, интересно, что по этому поводу сказал бы Бестужев? У меня было ощущение, что он хорошо разбирается в человеческой психологии, несмотря на собственную лёгкую эмоциональную замороженность. Как бы он объяснил причины, по которым Андрей поступил со мной настолько подло?

Спросить, не спросить?.. Впрочем, лучше пусть Бестужев сначала расскажет про своего отца. Это интереснее, чем мотивы Андрея. То, что Герасимов — мерзавец, понятно и без обсуждений, другое дело — почему… Не мог же он сделать мне настолько большую гадость лишь из любви к искусству? Или мог?

Бестужев, кстати, оказался прав — на чёрно-розовый пакет в его руках менеджеры и официант обратили внимание не больше, чем на мою старую кожаную сумку, у которой была трещина на дне, но я настолько привыкла ходить именно с этой сумкой, что всё тянула поменять. Удобно же! А трещина… ну кто там её видит?

Вот и на пакет из секс-шопа никто даже и не посмотрел. А я чего-то переживала… Да если бы и посмотрел — действительно, подумаешь! Мы же не расчленённый труп с собой несём.

Я просто всегда была стеснительной и вечно переживала из-за всякой ерунды.

— Что будешь есть, Нина? — поинтересовался Бестужев, пролистывая меню. — И пить? Вина не хочешь?

— Так вы же не пьёте.

— Так я и не себе.

— В одиночестве я пить не буду, — я покачала головой. — Это как-то…

— Ерунда, — отрезал Бестужев, как и всегда напрочь отрицая то, что я считала обыкновенной нормой морали и правилом вежливого поведения. — Я от этого точно не стану страдать, поэтому если тебе хочется — возьми себе вина или коктейль какой-нибудь. У них тут много разных коктейлей, смотри. Названия даже такие интересные… Погляди, на предпоследней странице.

Я перелистнула меню и с трудом вернула на место тут же взлетевшие к волосам брови.

По-видимому, этот ресторан был филиалом «Шпили-Вили». Ну или владелец с юморком, решил поддержать коллегу с другой стороны дороги…

В общем, названия у всех коктейлей были неприличные. Только один «Мохито» смотрелся в этом своеобразном списке бедной сиротой — видимо, как дань моде и привычному. Остальное же…

«Секс на пляже» — банальность, известная каждому, но прочие названия я слышала впервые. Самым приличным было «Депиляция». Другие…

— «Горловой минет», «Сладкие соски», «Гэнг-бэнг», «Двойной оргазм», «Глубокая попка», — громко и радостно прочитал Бестужев, и я закашлялась, краснея. — Прелесть какая, я тебе даже завидую. Интересно было бы попробовать. Может, у них есть безалкогольные варианты? Хотя это наверняка будет не то. Возьмёшь какой-нибудь?

— Боже упаси, — буркнула я и потёрла ладонями горячие щёки. — Я лучше чаю выпью. Или кофе. Надеюсь, там без сюрпризов? А то мало ли, может, у них и кофе не «капучино», а какой-нибудь «кончито».

Бестужев искренне и откровенно засмеялся, и я тоже улыбнулась, гордясь собой. Несмотря на смущение, я смогла пошутить! Ещё пара месяцев общения с этим мужчиной — может, и краснеть перестану.

Мы сделали заказ, обойдясь без неприличных блюд и коктейлей, а затем я напомнила Бестужеву про свой вопрос о его отце. Собеседник пожал плечами, сделал глоток воды из бокала, ещё раз уточнил, точно ли мне это интересно, а потом огорошил меня ответом: