Сводные. Запрети мне любить тебя (СИ) - Четвергова Юлия

- Тогда завтра вечером. Я заеду за тобой в семь.

- Я буду ждать. – шепнула очень тихо. Лишь для себя.

Дом встретил меня полной тишиной. Света нигде не было. Из-за пасмурной погоды вокруг царил полумрак. А в связи с тем, что я итак была взвинчена, страх обвил своими клешнями и не желал отпускать.

- Мам? – негромко позвала я. Но ответа не было.

Николая Владимировича звать было бессмысленно, ибо его точно не было дома. Он всегда задерживался на работе на час-два после завершения рабочего дня. А сейчас было только пять часов.

Я выдохнула, ощущая себя героиней, попавшей в фильм ужасов. И подпрыгнула на месте, чуть не померев от ужаса, когда с дивана поднялась черная тень и произнесла хриплым после сна басом:

- Чего орешь, полоумная? Нет дома никого. А я отдыхаю, вообще-то.

- Боже, Ян! Я чуть от разрыва сердца не умерла! Ты зачем так пугаешь?

Запустить бы чем-нибудь в его придурочную головёшку!

Глаза привыкли к полумраку, и мне удалось разглядеть взъерошенного братца. Он широко зевнул, даже не попытавшись спрятать зевок в ладошку. Грациозно потянулся, демонстрируя накаченные руки. И поджарое тело с кубиками на животе.

Да. Ян спал на диване в одних спортивках.

- Не ври, ведьмы не умирают от таких пустяков. Вас только костры берут. – похоже, язвить у него выходит на автомате.

- А ты мог бы спать в предназначенном для этого месте – в своей комнате.

- Знаешь ли, дом мой, всегда был и остается. Где хочу, там и сплю, и подстраиваться под вас я не собираюсь. – привычно огрызнулся Ян и принял сидячее положение.

- Ты проснулся? – решила не церемониться, и сразу начать разговор. Ибо это нервное перенапряжение уже дошло до той точки, которую тяжело выносить.

- С твоей помощью, ага. Безмерно благодарен.

- Спать по ночам надо. Отец знает, что ты прогуливаешь?

- Слушай, чего ты прицепилась? Иди по своим делам.

Похоже, благодушие Яна кончалось со скоростью звука. Удивительно, что после того, что у него явно была не лучшая ночь с Вероникой, он столь безобиден. Я рассчитывала на то, что Соколов будет рвать и метать, стоит только увидеть меня.

Поэтому выдохнув, я прошла к дивану и села рядом с ним.

- Ян, нам нужно поговорить. – слова давались с трудом. Так, будто их приходилось проталкивать в узкий проход, а они были весьма большими и жирными по сравнению с ним.

- Плохое начало разговора, Евочка. Ничем хорошим такие диалоги не кончаются. – братец напрягся, и повернул голову в мою сторону. – Чего замолкла? Продолжай, раз начала.

- Это насчет Маши Мироновой. Мне нужно кое-что узнать у тебя.

Услышав имя и фамилию девушки, Ян будто окаменел весь и стал белый, как полотно. Ноздри раздулись от едва контролируемой злости.

- Я не хочу говорить об этом. Это слишком запретная тема, чтобы разговаривать о ней с тобой, ведьма. Так что лучше убирайся восвояси.

Судорожно выдохнув, ощутила, как последние силы стремительно несутся к отметке «ноль».

- Ян, пожалуйста. Это очень важно.

Он молчал. Не сводил с меня черных, бездонных глаз. Напряженные желваки играли, стирая зубы.

- Если это банальное любопытство…

- Нет, я бы не стала с таким шутить.

- Спрашивай. – глухо выдохнул он.

- Ты был знаком с Машей Мироновой?

- Был.

Похоже, мне придется клещами из него всё вытаскивать.

- Хорошо, - протянула я, давая себе время на передышку.

Я чувствовала себя так, будто ступала по тонкому льду. Один неверный шаг и ты провалишься в ледяную толщу воды.

- Насколько близко?

- Достаточно.

Удивительно, но Ян ответил. Осмелев, я продолжила:

- Как связаны Маша и Вероника?

- Кто донёс до тебя эти слухи? – вопросом на вопрос. При этом черты его лица заострились, как у хищного зверя. Щеки стали ещё более впалыми, чем были.

- Я обещаю всё тебе рассказать, если ты ответишь. – нервничая, я с силой сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

- Они были подругами. А потом между ними словно черная кошка пробежала. И Маша перевелась к нам в университет. Я не знаю, что между ними произошло. И как всё привело к тому, что… К чему привело. Если ты об этом.

Я пораженно замолчала. Чем дальше в лес, тем злее волки… Подумать только, они были подругами!

- То есть, ты знаешь, что Маша обвинила во всём Веронику, когда давала показания?

Кивок.

- И ты ей веришь? Веронике?

- Причем тут Вероника? – Ян выглядел пугающе.

- Она сегодня пришла ко мне. – решилась на правду. Я боялась его реакции, но по-другому нельзя было. От этого зависело моё благополучие. – Сказала отстать от тебя. И угрожала расправой, если я не прекращу лезть к тебе. Пригрозила повторить то, что она сделала с Машей Мироновой.

Соколов едва держался, но после моей последней фразы подорвался с дивана и встал лицом к лицу со мной, нависая.

– То, что случилось с Машей, ужасно, Ева! – тихий, звенящий от ярости, голос. - Её изнасиловали, а потом избили. Бросили там же, надеясь, что она умрёт. Ублюдков нашли той же ночью. Точнее, я лично нашёл этих… животных. Их посадили, дав пожизненное. Но обвинить во всём Веронику, просто потому, что она моя девушка? – парень осуждающе покачал головой. - Она наоборот, пыталась помочь семье Мироновых, но из-за того, что Маша теперь не в себе, Веронику и на пушечный выстрел не подпустили к бывшей подруге. Она помогла лично мне выбраться из того дерьма, в котором я увяз, мечтая о личной расправе над теми насильниками! Я любил Машу.

Глаза Яна странно блестели. А я не находила, что сказать. В голове стало пусто. Откровение стало для меня полной неожиданностью.

- Тебе не кажется, что ты зашла слишком далеко со своими играми?

Соколов смотрел на меня с таким осуждением и отвращением, что я не выдержала. Нос неприятно защекотало, а к глазам подступили слёзы. Я больше не могла и не хотела его слушать. Меня трясло изнутри и снаружи. Я задыхалась.

Я больше не могу… Не могу так… За что? Почему он со мной так груб? Что я сделала плохого? Что?

Эмоции затопили меня с головой. Захотелось оказаться как можно дальше отсюда. От него. От его осуждающего взгляда черных глаз. И я сделала то, что мне казалось в тот момент самым разумным – выскочила из дома прямо под проливной дождь.

Бежала вперед, не разбирая дороги. А крики Яна позади с просьбой остановиться, только подстегивали бежать ещё быстрее и дальше.

Я плакала, захлебываясь слезами, и дождь плакал вместе со мной. Пресные капли смешивались на моём лице с солёными. Дрожь от холода объединялась с отчаянной, нервной дрожью моего тела. Я вся вымокла до нитки. Но мне было всё равно. Было так больно и обидно.

Почему мир так жесток и несправедлив? Почему? Почему? Почему…

На улице было темно, как ночью. И в итоге я поскользнулась на слякоти и упала в лужу возле обочины дороги. И так и осталась в ней сидеть. Грязная. Теперь не только изнутри, но и снаружи. Этот мир облил меня не только с помощью Яна, но и с помощью дранной лужи!

Я не знала, что мне делать дальше. Проще всего было съехать. Так бы и Яна не видела, и Вероника поняла, что он мне не нужен, так как больше бы я с ним не пересекалась. Но мама… Нет, я не могла с ней так поступить…

Соколов нагнал меня довольно-таки быстро. Он присел на корточки передо мной, и молча смотрел на меня. На то, как я плачу, сидя в луже.

А потом выдохнул и произнес:

- Вставай, пойдем в дом. Отец убьет меня, если узнает, что я довёл тебя до такого состояния. – его голос был спокоен. А лицо напряжено.

- Отвали от меня! – крикнула ему. – Ты… Ты слепой дурак! Я ведь просто хотела попросить тебя о помощи, потому что мне страшно, Ян! Страшно! Почему я должна страдать от того, что твоя девушка мне угрожает? Я ведь так стараюсь всеми силами держаться от тебя подальше, но жизнь, как специально сталкивает меня с тобой раз за разом!

И я разразилась новыми рыданиями, периодически всхлипывая. А потом, даже не поняла, как оказалась на руках Соколова. Он поднял меня из лужи и понес домой.