Ночь падающих звезд. Три женщины - Яннауш Дорис
— Ступай-ка ты лучше в автобус, — посоветовала фрау Лобеманн, — а то еще у тебя опять заболят уши.
Последовала буря протестов и со стороны сына доктора, Томми. Ему совсем не нравилось путешествие, лучше бы он погонял с друзьями на мопеде. Родителям надоело устранять разногласия, и они затолкали обоих подростков в автобус. За ними потянулись и остальные.
Фрау Штанци стояла недалеко от автобуса и любовалась горами.
— Автобус стоит еще в Англии. — Тео присоединился к ней. Ему надо было подождать, пока все войдут в автобус, ведь он сидел впереди всех. — А мы уже в Шотландии.
— Да, интересно, не правда ли?
Своеобразная ситуация, своеобразное состояние. Тео тихо процитировал:
— «Ветер донес запахи чужеземной страны, ибо пришел с моря, запахи травы и овец, ибо пришел с холмов, холмов Шотландии».
— Звучит красиво. — Никола подняла голову и посмотрела на него смеющимися глазами. — Сами придумали?
— Услышал по телевизору. Это сказал Харди Крюгер. И слова мне настолько понравились, что я записал их.
Она молча кивнула. Снова между ними возникло нечто странное, как и в первый вечер, когда она ему кивнула, а он бросился к ней, лишь в последний момент сообразив, что ошибся. Но вот одна мысль не давала ему покоя.
— С кем вы меня перепутали, с кем? — прямо спросил он.
— Как, что… — не поняла она. О чем она думала? — Почему…
Хушль нетерпеливо нажал на клаксон.
— Мы должны подняться, — проговорила она, направляясь к автобусу, из которого все с любопытством взирали на них.
— Мы нюхали ветер, — непринужденно пояснила она. — Великолепный запах!
Она плотно натянула на плечи пиджак, преувеличенно вздрагивая. В автобусе воцарилось радостное настроение.
Господин Хушлингер вновь поставил кассету с записями волынок, и из репродуктора полились расплывчатые, заунывные, исполненные тоски звуки.
Мысли Теобальда устремились в Черный Замок. Он видел герцога Ленокса, Дуню в его объятиях, а у их ног собаку с шерстью медового цвета. Его Дуня, которая со вчерашнего — или позавчерашнего — дня должна была стать его женой. Шквал необъяснимых чувств охватил Тео. Он любил Дуню, она всегда была, как он помнит, его тоской, его любовью, его жизнью… И все же! Он чувствовал, как влекло его к Николе. Ее притягательность лишала его сил, подавляла любое сопротивление, парализовывала защитную систему души. Что это могло быть?
— Aurea mediocritas, — сказал он себе.
Возможно, слишком громко, или в этом виновата акустика? Никола встала и удивленно посмотрела на него. Ее лицо находилось совсем близко от его. Она спросила:
— Золотая середина — ну и что?
С неменьшим удивлением он смотрел на нее:
— Вы понимаете латынь?
— Вы имеете что-нибудь против? — Слова прозвучали дерзко, вызывающе, но глаза ее говорили об обратном. Она кивнула ему, полная понимания, скорее даже сочувствия. — В любом случае, желаю вам всего самого лучшего, чего вы себе можете пожелать.
И снова села.
Ему казалось, что на доли секунды он приоткрыл ей свою душу. И это было ему неприятно. Очень.
После обеда они прибыли в Эдинбург. Всех охватило радостное настроение. Вдовам непременно хотелось увидеть шотландца в короткой юбке. Остальные, в первую очередь дамы, присоединились к ним. И тут же неизбежно возник вопрос: а что носит шотландец под юбкой?
— Ничего, — веселилась вдова Хильда так откровенно, как будто уже заглядывала кому-нибудь под юбку. — Клянусь вам: под юбкой шотландцы ничего не носят!
Тут к разговору подключилась Тина Лобеманн.
— Если засунуть под юбку зеркальце на длинной палке, можно кое-что рассмотреть, честно, — смущаясь, проговорила она.
— Откуда это тебе известно? — с едва сдерживаемым возмущением поинтересовалась фрау Лобеманн.
— Да как-то Руди Кэрелл демонстрировал, — пожав плечиками, ответила докторская дочурка.
Все громко расхохотались. Потом успокоились, и дамы принялись гадать, где раздобыть зеркало на длинной палке.
Ах, что за город Эдинбург! Темные, внушительного вида дома в неоклассическом стиле, построенные из песчаника, казались мрачными и выглядели угрожающе. И тут же простирались невероятно широкие аллеи, парки, площади — город контрастов.
А на каменистой скале высилась крепость. Именно здесь все начиналось. Зарождалась история этой страны.
Здесь жила она — Мария Стюарт, королева, сложившая свою голову во враждебной тогда Англии.
Дарлинг рассказывала о кровавых битвах между кланами и внутри них: так много печали, так много войн и все…
Автобус потряс дикий крик. Тео испугался, решив, что это кричит Никола, так ясно он представлял себе это. Что случилось?
Первая увиденная короткая юбка! Перед отелем стоял мужчина с оголенными толстыми ногами и в солнцезащитных очках, что совсем не подходило к старинному костюму.
Высокий голосок вдовы Эмми разочарованно протянул:
— Мне кажется, зеркало тут ни к чему!
Мужчина в короткой юбке был весьма почтенного возраста.
В Эдинбурге они должны были провести два дня и поэтому решили этот вечер отдохнуть, а все осмотры и посещения оставить на завтра. Все устали и испытывали голод.
Их поселили в отеле недалеко от города, довольно комфортабельном, в отличие от отеля, в котором останавливался тезка профессора Тео — Фонтане, проезжавший здесь сто тридцать лет назад и написавший об этом толстую книгу. Он так описывал отель в Эдинбурге: «Цветы на коврах в вестибюле и на лестницах давно уже отцвели. Старомодные стойки кроватей с их поблекшими кистями и камчатными гардинами смотрелись жутко, а из кухни поднимался, заполняя все этажи дома, смрад жира…»
Совсем не так выглядел этот современный отель, расположенный посреди парка. Отменная еда, стол, полный кулинарных изысков. Во главе стола восседала Дарлинг Никола, отряженная туда членами группы и чувствовавшая себя не совсем удобно. Она не стремилась подчеркнуть свое высокое положение, так что президентши из нее не получилось бы.
По другую сторону длинного стола сидел Теобальд, как самая известная личность в их группе. Это все устроила Хильда, и теперь, с гордостью осматривая стол, она заявила:
— Профессор, вы должны нас нарисовать, как мы тут сидим и выпиваем. Как бы это получилось?
Даже страшно было представить, что она может тут же организовать мольберт, холст, краски и кисти!
Никола сразу пришла ему на помощь, вскочила, навела на них камеру и воскликнула:
— Как бы это получилось?! — Вспышка. — Да лучше, чем картина! Кроме того, профессор сейчас находится в отпуске.
Он с благодарностью посмотрел на Николу и поднял за нее бокал. Ему немного мешало то, что сердце его при этом колотилось сильнее обычного. А это не предусматривалось программой его путешествия.
После обильного ужина он решил пройтись по парку. Здесь можно было увидеть настоящий зверинец: коз, уток, редких птиц — все вперемешку. Рядом с гордыми павлинами прыгали наглые воробьи, производившие страшный шум. Веселая компания.
Тео остановился около скворца, сидевшего в большой клетке на жердочке.
— Good evening, Mister. What’s your name, please? [9]
— Салют, — крикнула птица, о которой Тео не знал, скворец ли она.
— Ты скворец? — спросил профессор.
— Салют, салют!
Кто-то остановился рядом с ним и тихо рассмеялся. Кто? Полная девушка, которая путешествовала вместе с ними и никак не могла найти себе пару. Из Ганновера она переехала в Хайльбронн по каким-то причинам, возможно, из-за работы и страдала от комплексов, что было видно.
Тео заговорил с ней.
— А где же ваша соседка? — осведомился он.
В автобусе девушка сидела рядом с ухоженной пожилой дамой, напоминавшей учительницу на пенсии, коренной швабкой, с которой не могла найти общего языка: даже выговор разъединял их.
— Для этой женщины я ископаемое с севера, — произнесла девушка.
Слова прозвучали огорченно. Тео попытался утешить ее:
