Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна
Глава 15 Нет, пожалуйста, только не это…
Гордей, о боже, Гордей…
Гордей стоит под душем, запрокинув голову и подставив лицо под бьющие с потолка струи. Я замираю на несколько секунд и просто любуюсь его рельефным и невероятно красивым обнаженным телом, по которому так завораживающе и чувственно стекают сейчас прозрачные капельки воды.
Хочется ловить их губами, скользя по его коже и вбирая, слизывая их языком. Хочется снова почувствовать и ощутить на себе, в себе его жаркий, несдерживаемый огонь. Его дикую и неистовую, но в то же время нежную, порочную, воспламеняющую и обжигающую, заставляющую гореть и сгорать, безумную, меняющую все восприятие страсть.
Отдаться уверенной силе его крепких рук и снова потеряться ото всех и вся в неизведанных, но невыносимо горячих лабиринтах времени и пространства.
Мне боязно навязываться ему сейчас, а вдруг он не захочет… вдруг разочаровался… Не так сильно понравилось, как мне самой…
Но я отбрасываю сомнения и делаю несколько решительных широких шагов вперед. Подхожу, переступаю через барьер и вот уже оказываюсь в просторной душевой кабинке удушающе рядом с ним.
Гордей слегка поворачивает голову и окидывает меня ничего не выражающим взглядом, ставшим за последнее время таким привычным, но после нашей близости воспринимаемым особенно остро и болезненно.
— Две минуты прошли, — говорю я, стараясь звучать непринужденно, и вздрагиваю, когда прохладные, точнее сказать холодные, близкие к ледяным струи начинают нещадно ударять меня по лицу.
Гордей протягивает руку к кранам и регулирует температуру воды. Холод тут же сменяется приятным расслабляющим теплом.
— Спасибо, — благодарю я и опускаю руки, которые до этого держала скрещенными на груди, свободно вдоль туловища.
Гордей застывает взглядом на моей груди и смотрит, смотрит, смотрит…
Я тоже смотрю на него, просто молча смотрю и не знаю, о чем мне с ним дальше говорить. Новые заверения и оправдания, боюсь, прозвучат как-то глупо, да и вообще…
Мне хочется, чтобы он меня обнял, но об этом я тоже не рискую его попросить. Разве что попробовать самой…
Мы и так стоим крайне близко друг от друга, но я придвигаюсь еще ближе, и уже тянусь к нему, как Гордей протягивает руку, останавливая, и перехватывает меня за волосы.
Не как-то бережно или нежно.
Он дергает болезненно на себя, а затем начинает наматывать мои длинные пряди на кулак.
Я ахаю, упираясь ладонями в его грудь, а Гордей разворачивает меня и тут же прижимается плотно к моей спине и ягодицам.
Я специально старалась не смотреть на него ниже талии, сейчас же отчетливо ощущаю, как сильно он снова хочет меня.
И тут же я чувствую безжалостное давление его ладоней на свои шею, спину, на поясницу. Оно заставляет меня против воли наклоняться вперед и вниз, но я не могу, не могу… это же…
О боже, это же так неудобно, неприлично… Это… это…
Пытаюсь сопротивляться, но Гордей крупнее и значительно сильнее меня. Он просто-таки вынуждает сделать это, выгнуться перед ним в ужасно постыдной, открывающей весь обзор на мои самые откровенные места, позе.
Заставляет, о боже, мне кажется, я сейчас прямо на месте сгорю или умру от стыда… Он заставляет меня раздвинуть ноги, встать шире, сделаться для него еще доступнее, а потом…
Потом он начинает бесцеремонно трогать меня между ног.
Проводит пальцами по складочкам, по всем местам… он… он…
Не спрашивая моего разрешения, не добиваясь согласия…
Я чувствую его пальцы прямо внутри себя… Они трогают, залезают внутрь, расширяют меня и двигаются, двигаются во мне в порочных поступательных движениях туда и обратно…
И он… он не просто делает это, полностью обездвижив меня. Он может все это видеть, наблюдать, смотреть…
Он нагнул меня перед собой и теперь развлекается со мной, как с какой-нибудь… о боже, боже, боже…
Слезы брызгают из глаз… а он между тем…
Он… приставляет к моей промежности Его и начинает бесцеремонно толкаться, с напором просовывать его в меня.
Я вскрикиваю, пытаюсь в новой попытке сдвинуть бедра, но уже поздно, его член вошел в меня и заполнил все во мне до упора.
Я ахаю и зажмуриваюсь. Захлебываюсь в своих соплях и раскисаю, почти забывая, что для существования необходим кислород.
— Дыши, — бросает короткое Гордей, словно в насмешку напоминая, каким он может быть внимательным, и начинает вбиваться в меня, с каждой секундой все сильнее, жестче и бесцеремонней.
— Гордей, — сиплю я, но вместо ответа он отпускает волосы и накрывает ладонями мои груди.
Сильно, почти до боли, стискивает в пальцах, а потом начинает скручивать ими мои соски.
И вбивается, вбивается, вбивается.
— Гордей…
— Молчи, — перебивает он хрипло, — и дай спокойно оттрахать тебя в свое удовольствие.
— Гордей, мне больно, — выкрикиваю я, плохо соображая от охватившего меня и пожирающего, такого болезненного и жуткого, просто невыносимого, чувства отчаяния, обиды и стыда.
И я… вру ему… я…
Не больно, но я вынуждена так говорить, потому что не знаю, как я еще могу до него достучаться и как могу его еще остановить.
Потому что сейчас он…
Он, он, он… какое-то жадное, оголодавшее и, наконец-то, дорвавшееся до женского тела дикое неуправляемое животное.
Не слушает меня, не воспринимает и не слышит…
А я кричу, что мне больно, и я… Наконец, я добиваюсь своего.
Гордей останавливается и сразу же выдергивает себя из меня. Но только…
Я радуюсь рано и рано надеюсь, что смогу убежать и в одиночестве придаться своему мучительному безнадежному отчаянию. Он не отпускает…
Еще секунда, и я уже не знаю, правильно ли поступила, когда решилась на то, чтобы прервать его такое жесткое, выходящее за рамки, безумие.
Он снова захватывает в плен мои волосы, разворачивает и толкает меня к стене душевой кабинки на жесткий прорезиненный коврик.
Я не удерживаюсь на ногах и ожидаемо валюсь на него. Съезжаю вниз по скользкой и мокрой пластиковой стене.
Голова кружится, хватаю ртом воздух, еле находя его среди льющегося на меня мощного потока струй.
Надеюсь, так надеюсь, что мои мучения на этом окажутся закончены.
Но нет. К сожалению, они для меня только начинаются.
Гордей не дает мне полностью свалится и заставляет оставаться перед ним на коленях.
И мне отчего-то кажется, что это именно то, чего он добивался. Потому что перед глазами, сквозь теплые душевые струи, на меня надвигается… о боже, боже мой…
— Рот открывай, — командует Гордей грубо, и я во все глаза смотрю на застывший возле моих губ твердый, внушительный член и не могу ни пошевельнуться, ни увернуться, ни возразить.
И тогда он… он… он… Он, удерживая одной рукой мои волосы, и не давая отклониться голове, кладет вторую ладонь на мой подбородок, надавливает пальцами, принуждая разомкнуть губы, а потом… мне кажется, что я сейчас свалюсь без чувств… он…
Придвигается бедрами еще ближе, и его… о боже, его… он… его… член касается моих губ.
А потом…
Он резко продавливает, и я захлебываюсь в собственных слезах и слюнях, когда он полностью, до самого горла заполняет… лишая дыхания, осознания, понимания…
Глава 16 Шок, остановка дыхания, переосмысление, рывок…
Я слышала, все, что не убивает, должно делать нас сильнее…
Шок, остановка дыхания, ступор всех систем жизнедеятельности.
А стенки кабинки, сквозь пелену воды, уже качаются, мельтешат, расшатываются и на скорости плывут передо мной.
Зачем, Гордей, за что…
И вдруг это все прекращается, словно по щелчку, в один короткий решительный миг. Также резко, как и началось, и провалиться в окончательные глубины пропасти из ужаса и отчаяния я не успеваю.
Мой рот освобождается, я снова могу свободно и без препятствий дышать. И я дышу, дышу, дышу. Надсадно глотая воздух и вцепляясь во что-то, что понимаю, едва сознание ко мне возвращается, оказывается плечами Гордея.
