Не твоя дочь (СИ) - Майер Кристина

Был бы это мой дом, предложила бы остановиться у нас, но в этом доме есть хозяйка, и она не будет рада такому повороту событий. Для меня Ванька родной, но она это вряд ли поймет. Напоминать ей о том, что нужно быть благодарной, бессмысленно. А ведь он меня не просто приютил в Москве, он был мне старшим заботливым братом. Ванька даже мне на продукты позволял не тратиться.

— Глеба я давно таким не видел, — отпивая кофе из маленькой чашки, произносит друг. Я не спешу развивать тему. Все, что касается моего бывшего мужа, настолько неоднозначно, что я уже привыкла закрываться. — Я благодарен тебе за Варю, Лада. Ты даже не представляешь, насколько. Не обижайся, но я рад, что Глеб тянется к дочери. Понимаю, что ты предпочла бы оставить все в тайне, — смотрит вопросительно.

— Вань, пока я не собираюсь открывать ему правду, — хотя понимаю, что нет смыла в моем молчании. Тихомиров уже все решил. Окажись Варя не его дочерью, тут был бы возможен любой поворот событий, но она его дочь. Глеб от нее не откажется. Я это вижу в каждой эмоции, в каждом взгляде, обращенном в ее сторону. — Возможно, как отца Вари я готова его принять, но как мужчину в своей жизни – нет.

— Лада, я ведь не настаиваю и не собираюсь лезть в ваши отношения. Ты сама разберешься, что тебе нужно. Только не забывай, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Я теперь не просто твой друг, но еще и дядька самой умной и красивой малышки на свете, — на лице гордость, на губах улыбка. — Я теперь здоровый бугай, можешь смело меня эксплуатировать. Буду рад наняться в няньки.

Натягиваю на лицо улыбку. Предложение Ваньки меня радует, но проблемы может создать мама. После аварии все свалилось на нее, прогулки с детьми пришлось сократить. Сейчас они практически не бывают на свежем воздухе. Ванька бы мог хоть частично решить эту проблему, но мама настолько не любит Тихомирова, что может перенести свое негативное отношение на Ивана. Мне будет это крайне неприятно.

Мы разговариваем до тех пор, пока не пустеет моя чашка, потом возвращаемся в гостиную, но Глеба здесь не застаем, как и детей. Мое сердце на секунду проваливается вниз, но тут же успокаивается. Верхняя одежда осталась на диване, туфли стоят на пороге. Мне хочется взглянуть, как он их укладывает, как смотрит на Варю, пока она засыпает, но я заставляю себя присесть на диван.

Он в моей спальне – именно эта мысль так сильно меня тревожит. Там нет ничего, что могло бы его заинтересовать… кроме нескольких памятных вещей, которые я оставила себе после развода. Глеб не станет шарить по ящикам, я в этом уверена…

— Твои родители приехали, — произносит Ванька, выдергивая меня из моих мыслей.

Глава 32

Милада

Теперь и я слышу, как открываются ворота. Я не хотела, чтобы родители пересеклись с Тихомировыми. Мама точно не обрадуется присутствию Глеба в доме. Машину она уже увидела, наверняка несется на всех парах в дом.

— Вань, встреть их, пожалуйста. Скажи, что Глеб по моей просьбе помог мне отнести детей наверх, — вскакивая с дивана, несусь к лестнице. Все это я произношу на ходу.

— Милада, постой. Куда ты несешься? Тебе можно наступать на сломанную ногу? — Ванька пытается меня задержать, но я еще сильнее спешу. Внутренние часы подсказывают, что у меня очень мало времени.

— Вань, потом! — ничего не объясняя, оставляю растерянного друга внизу.

Глеба нахожу в родительской спальне. По фотографиям на стене и голубым бортикам в кроватке несложно догадаться, кому она принадлежит. Но Глеб наверняка и так помнит, где в этом доме родительская спальня.

Варя у него на руках, положив голову на плечо, сосет кулачок. Дверь не закрываю, застыла на пороге, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Пока тихо. Борька играет своими ножками, засыпать не собирается. Глеб молча наблюдает за мной. Мы вообще мало говорим, будто любое слово может испортить условное хрупкое перемирие между нами.

Внизу раздается запыхавшийся голос мамы:

— Вот это сюрприз, — звучит натянуто. Не скажешь по ее тону, что сюрприз приятный. — Здравствуй, Иван.

Хочу оказаться рядом с другом, хотя Ванька и без моей поддержки справится. С мамой он давно знаком, его отношение сформировалось, когда мы жили вместе. Вряд ли оно за эти годы изменилось.

— Иди в мою комнату, — киваю на дверь, проходя в спальню. — Попробуй уложить Варю, но сначала ей нужно сменить подгузник, — последнюю фразу я произношу для себя, на Глеба даже не смотрю.

Хоть разорвись. Если Борьку оставлю, последуют упреки. Когда мама не в духе, в высказываниях нет разумности, одни эмоции. Увидит, что Глеб поднялся и находится с Варей в моей спальне, вряд ли оставит без комментариев, несколько дней будет фыркать и высказывать недовольство.

— Я сменю, — произносит Глеб. Не сразу получается сообразить, о чем речь. А потом просто киваю в надежде, что он скорее уйдет. Мама наверняка уже выяснила, что мы с Глебом наверху укладываем детей.

Тихомиров уходит с дочкой, слышу, как захлопнулась дверь в мою спальню. Спешу за подгузником, быстро меняю его Борьке. Переодеваю брата, когда в коридоре раздается стук каблуков. Надеваю на лицо маску, морально я готова, но это всегда неприятно.

— Почему в доме посторонние, когда нас нет? — прилетает прямо с порога.

— Мне не совсем понятен твой тон… мама, — после того, как родилась Варя, я перестала болезненно воспринимать многие вещи в своей семье. Нарастила броню не только против Глеба, но и против собственных родителей.

— Почему в нашем доме посторонние мужчины, когда нас нет дома? — цедит слова сквозь зубы. Она заведена и не готова никого слушать.

— Это и мой дом, а Тихомировых сложно назвать посторонними.

— Не помню, чтобы ты вкладывалась в строительство этого дома, — своей репликой мама задевает настолько глубоко, что я решаюсь нанести ответный удар.

— Если я и моя дочь в вашем доме, — выделяю интонацией последние слова, — никто, то на днях я съеду. Поиском подходящего жилья займусь прямо сегодня. А посторонний Иван Тихомиров, у которого я бесплатно жила и питалась в Москве, поможет мне перевезти вещи.

— Милада… — резко осекается мама.

— Денег у вас я не попрошу, воспользуюсь своим счетом, — последние слова произношу негромко, потому что не уверена, что решусь на этот шаг. — Можешь укладывать Борю, я займусь Варей, — пытаюсь пройти мимо, но она хватает меня за руку.

— Милада, я просто разозлилась, что Тихомировы пришли, когда нас нет. Глеб мог опять тебя расстроить, — меняется тон, выражение лица.

— Я услышала все, что ты сказала. В твоих словах не было заботы обо мне. Я выросла, мама, и больше никому не позволю делать мне больно, — мягко высвобождаю руку и тороплюсь в сторону двери.

— Милада, я не хотела тебя обидеть… — летит в спину, слышу сожаление в голосе, но сейчас мне хочется позаботиться о себе, о своем душевном комфорте. Внутри все еще черно и обожжено.

— Иди к дочери, она не хочет засыпать без тебя, — в проеме появляется Тихомиров. Сейчас мне не хочется с ним спорить, пользуюсь возможностью, чтобы сбежать. Он вовремя пришел на помощь. Подозреваю, что часть разговора он точно слышал, но мне все равно. — Мы с Иваном уже поедем, попрощаюсь с ним за тебя.

— Спасибо, — выхожу из комнаты, не глядя на Глеба.

— Этот дом мой, Стеша, как и все, чем вы пользуетесь, — холодным жестким тоном произносит Глеб. Услышала только потому, что не закрыла до конца дверь и не успела отойти…

Глава 33

Милада

Прирастаю к полу от услышанных новостей, не могу пошевелиться. Все это время я гордо отказывалась брать у Тихомирова деньги, но при этом жила в его доме? Получается, что и бизнес отца держится на плаву благодаря вливаниям Тихомирова. Он продолжал незримо присутствовать в моей жизни, в подтверждение этого я слышу следующие слова:

— Если бы не Милада, я бы не стал спасать ни ваш бизнес, ни все ваше заложенное имущество, — зло цедит Глеб сквозь зубы.