Марина Львова - Училка
— Вот и хорошо, баба Лера, я тебе помогу продукты покупать. Идем. — Марьяшка начала с воодушевлением собираться на улицу.
— Мама, ты не бойся, она ведет себя почти послушно.
— Мне непонятно, ты что, меня успокаиваешь?
— Нет, просто мне кажется, ты немного расстроилась.
Калерия Андреевна подозрительно взглянула на дочь: трудно было раньше и предположить, что ее послушная девочка станет над ней подшучивать. Как время меняет людей!
— Я готова, пошли, баба Лера.
Марьяшка подошла к слегка растерянной Калерии Андреевне и решительно протянула ей руку.
Прогулка явно затянулась: Настя успела не только пропылесосить обе комнаты, протереть пол на кухне и в ванной, но и поставить разогревать обед на плиту. Когда зазвенел звонок в прихожей, Настя вороватым жестом быстро спрятала маленькую книгу на полку, так и не узнав, что же решила делать героиня романа — бежать или выйти замуж за нелюбимого. Настя поспешила в коридор открывать дверь.
Калерия Андреевна вошла в квартиру, держа в руках две полные сумки с овощами и зеленью. Марьяшка держала в руке пластиковую сумку с яблоками.
— Тетя Настя, прямо и представить себе не могу, как это вы без меня жили. Вы же даже в магазин ходить не умеете. — С гордым видом девочка прошествовала на кухню, относя покупки.
— Мама, что-нибудь случилось? — с тревогой взглянула Настя на мать.
— Могу сказать только одно: девочка хорошо знакома с ненормативной лексикой, на рынке она торговалась, как сапожник.
— Мама, обычно говорят: «ругается, как сапожник», — робко заметила дочь.
— Возможно, не буду спорить. Но мне не с чем сравнить. Никакие сравнения на ум просто не идут. Этот ребенок потрясал сломанным калькулятором и доказывал, что продавец неправильно подсчитал стоимость покупки. А ведь сама она и до ста считать не умеет. Когда же я ей об этом сказала, она заявила, что, кроме меня, этого никто не знает и будет лучше, если я помолчу. Оказывается, нечестных людей она определяет по глазам и всегда видит, когда ее обманывают. Мне было сказано, что теперь она всегда будет ходить со мной за продуктами. Все бы ничего, не ругайся она так. Помяни мое слово, мы с ней хлебнем горя. Какое самомнение у этого ребенка!
— Мама, просто она уверена в своих силах, и ее ничто не пугает. Труднее придется ее отцу.
— Как ты думаешь, когда он появится?
— Завтра буду звонить ему на работу, узнаю, когда он возвращается.
Наутро школьные проблемы настолько захватили Настю, что позвонить из школы ей не удалось: она просто-напросто забыла об этом. Но, вернувшись вместе с Марьяшкой домой и увидев скорбное выражение на лице матери, Настя почувствовала угрызения совести. Девочка утомляла, а порой и расстраивала Калерию Андреевну. Вздохнув, Настя взялась за телефонную трубку. Дозвонилась она сразу, трубку подняла секретарша и профессионально-вежливым тоном поинтересовалась, по какому вопросу та собирается встретиться с Валерием Петровичем. Чуть поколебавшись, Настя назвала свое имя, в ответ девушка попросила подождать, сообщила, что соединит ее с заместителем Валерия Петровича, и включила приторно-навязчивую музыку. Через несколько минут ее соединили с Оксаной Дмитриевной, которая представилась мелодичным, чуть холодноватым голосом:
— Анастасия Григорьевна? Меня зовут Оксана Дмитриевна, я помощница Валерия Петровича. У вас, видимо, кончились деньги? Валерий Петрович уже распорядился, вы можете приехать и получить их.
— Деньги мне заплатили за месяц вперед, — резко сказала Настя. — Мне не нужны деньги.
— Зачем же вы обижаетесь?
— Я вовсе не обижаюсь.
— Но я слышу по вашему голосу. В таком случае извините меня. Мы, деловые женщины, привыкли сразу переходить к делу. Валерию Петровичу звонили по поводу ребенка только в тех случаях, когда требовались деньги. Вот я и подумала, что вам тоже они понадобились. Извините меня еще раз.
Странно, но эта деловая женщина извиняется так, что ей удается еще раз унизить. Настя поджала губы.
— Просто я хотела узнать, когда Валерий Петрович выберет время, чтобы увидеться с дочерью?
— В данный момент Валерий Петрович не может выделить время для этого.
— Но он нарушает нашу договоренность.
— У вас с ним подписан контракт?
— Нет.
— Тогда о чем можно говорить?
— Мне кажется, вы не понимаете, о чем идет речь.
— Да нет, я в курсе, — чуть раздраженно ответила женщина.
— В таком случае мне нечего добавить.
— С вами свяжутся позднее, у секретаря имеется ваш телефон.
В трубке жалобно звякнуло, и раздались короткие гудки. Настя поняла, что только что ей очень старательно дали понять, что больше не стоит беспокоить высокочтимого господина Елизарова.
Обидно, что во время короткого визита к этому «господину» не удалось ничего основательнее порушить. Будь Настина воля, она бы разнесла там все до основания.
Надо же, чтобы он не забывал о собственном ребенке, ей следовало заключить с ним контракт!
Контракт они действительно не успели подписать перед отъездом Валерия Петровича, но Настя просто не придала этому значения. Сам ребенок был для нее важнее, чем какая-то бумажка. Да и стоило разводить всю эту канитель из-за нескольких недель? Как это ее угораздило ввязаться в такую историю? Приучать отца к собственному ребенку! Положение — глупее не придумаешь, особенно если учесть, что отец избегает встречаться с дочерью. Так их можно приучать друг к другу всю жизнь…
Настины размышления были прерваны телефонным звонком. Как обычно, первой к телефону подскочила Марьяшка. Первое время Калерию Андреевну очень раздражало, что приходится подробно объяснять всем знакомым, откуда у них в доме взялась маленькая девочка. Марьяшка, напротив, слушала с удовольствием, она была рада, что так много людей узнают о ее существовании. Пока Калерия Андреевна разговаривала по телефону, Марьяшка сидела рядом, дергала ее за рукав и просила всем сообщить, какие оценки она получила сегодня в школе. Первое время Насте иногда удавалось отвлечь девочку и увести от телефона, чтобы дать матери спокойно поговорить с подругами, но Марьяшка быстро разобралась в ситуации и не позволяла себя обмануть. Пришлось поговорить с девочкой. Марьяшка кивала в знак согласия, но при звуке телефонного звонка со всех ног мчалась к телефону. В конце концов, Калерия Андреевна смирилась с докучливым соседством и послушно сообщала своим знакомым последние новости Марьяшкиной жизни. Калерия Андреевна поняла и простила юное тщеславие ребенка, так долго лишенного элементарной поддержки и похвалы взрослых.
