Анна Стриковская - Неправильная женщина
Пока я переодевалась, она водрузила на стол подсвечник и зажгла свечи.
— Тань, что отмечаем?
— Не скажу, пока не сядем и не нальем по бокальчику.
Я сунула нос в духовку. Пицце оставалось максимум пять минут.
— Тогда подожди пять минут, выну пиццу, и можно будет посидеть спокойно.
Но спокойно не сиделось, так стало интересно. Спасибо, дети отвлекли. Сначала Сережка вылез:
— Ой, теть Тань, привет, как здорово, что Вы заехали. Мама пиццу поставила, я из комнаты учуял.
Потом подтянулась Катька:
Тетечка Танечка, сто лет тебя не видела. Здравствуй, моя золотая. Хоть бы ты почаще приезжала, а то мы соскучились. Как там Викуся? В порядке?
Катька Таню обожает, а ее дочь Вику терпеть не может. Что-то между ними произошло еще лет семь назад, но что — это тайна, покрытая мраком.
Таня со всеми поздоровалась, расцеловалась, после чего я отправила детей обратно: нечего нам мешать. А вкуска? Вкуску положу на тарелки, можете забирать и выкатываться. Тут и пицца поспела. Ее торжественно разрезали, каждый получил свой кусок, и ребята удалились. Я села напротив Тани и вытаращила глаза, что означало полную готовность внимать.
— Надь, выпьем за нас, молодых и красивых! — мы чокнулись, — после чего Татьяна продолжила, — Я, кажется, замуж выхожу?
— Выходишь, или тебе кажется?
— Выхожу, подруга!!!
— И за кого, если не секрет?
— За англичанина из Сингапура. Зовут его Барни, мы познакомились в позапрошлом году на выставке во Франкфурте.
— Это про него ты говорила, что он похож на персонаж Киплинга?
— Про него, родимого. И как ты все помнишь? Я же говорила это два года назад.
Ни фига себе, время бежит. Два года уже прошло, а мне казалось, это было вчера.
— Вы познакомились на выставке, а потом?
— Потом я вела с ним переговоры. Он нам поставляет комплектующие. Пару раз съездила в Сингапур, пару раз он сюда приезжал…
Танька у нас более деловая дама, чем я. Она уже давно коммерческий директор в компании, торгующей компьютерной техникой. Член Совета Директоров, владелица пакета акций и вообще акула бизнеса. А начинала сто лет назад с палатки на Митинском радиорынке. Но у Таньки есть мозги, и деловая хватка. Я могу дать совет, а она способна им воспользоваться, и это, в конечном итоге, стоит дороже.
— А как же великий принцип «мухи отдельно, котлеты отдельно»? — так мы с ней для себя сформулировали невозможность смешивать личное с деловыми отношениями.
— А вот так. Принципы побоку, тут уж не до принципов. Все к черту полетело еще в первый раз, в Сингапуре. Он меня после переговоров в офисе пригласил в ресторан. А потом вместо отеля отвез к себе. Я уже прилично набралась к тому моменту, и не очень сопротивлялась. И понеслась…
— А потом?
— А потом суп с котом. Во время переговоров встречались, и в отпуск вместе ездили, а вчера подали в ЗАГС заявление. Через два месяца распишемся, потом какие-то формальности, и поеду я в Сингапур.
— А Вика?
— Вика от счастья скачет до потолка. Тоже рвется в Сингапур.
— А ее учеба?
— Ты что, совсем со счета сбилась? У нее же последний курс. Ей осталось только госэкзамены сдать и диплом получить. А диплом химфака МГУ — вполне уважаемая бумажка.
— И английский она знает прилично. Порядок. Только пусть живет отдельно, а то всякое может быть.
— Учить она меня будет. Сама знаю. Бабкину квартиру здесь будем сдавать, а там на эти денежки ей снимем жилье.
Танька за последние пять лет похоронила обоих родителей. Квартира отца досталась его второй жене, а Танина мать свою завещала внучке. Так что по московским меркам Вика — богатая невеста.
— Слушай, а он богатый? — по ассоциации спросила я.
— По крайней мере, не бедный. Есть свое дело, дом, счет в банке. Для Англии маловато, а для Сингапура даже очень хорошо. Да и я не нищая. А кроме того, я в Сингапуре смогу прекрасно работать.
Сможет, это точно. Танька, если надо, сквозь стену пройдет и не заметит.
— А лет ему сколько?
— Пятьдесят два.
— Нестарый еще.
— А я о чем говорю, подруга!!! Он просто супер!!! Давай я тебе фото покажу.
Она достала из сумки пачку фотографий. Действительно, такой седеющий колониальный джентльмен в усах. Загорелый и подтянутый. Довольно симпатичный. Даже на фото видно, что высокий. У нас с Танькой еще в детстве был бзик насчет высоких парней.
— А где ты его оставила? Мог бы вместе с тобой приехать, познакомиться, так сказать…
— Я что, ничего не сказала? Я же из аэропорта, посадила его в самолет.
— Он что, на один день прилетал?
— Почему на один? Мы две недели тут мыкались, собирали все нужные бумажки, чтобы заявление подать.
— И ты столько времени молчала?!
— Ты же меня знаешь. Сглазить боялась.
Знаю. Стоит Таньке о чем-нибудь вслух сказать заранее, можно биться об заклад, что это не состоится. Понятно теперь, почему последние два года мы стали так редко общаться. Скрывать от меня роман с, как его, Барни, ей было непросто, вот она и свела к минимуму возможность проболтаться.
— Когда свадьба-то, скажешь? Мне надо будет подарком запастись, да и фирменные пироги с меня.
— Регистрацию нам назначили на конец июля. Я пока не смотрела, что это за день. А торжества в ближайшие за тем выходные. Будет время пироги испечь, — и Танька отправила в рот последний кусочек, — Пицца сегодня удалась.
— Давай еще по глоточку.
— Давай.
— За здоровье твоего Барни… Он даже не знает, паршивец, как ему повезло. Такие женщины, как ты, на дороге не валяются.
— А такие как ты, думаешь, валяются? Ничего, подруга, может, еще кому-нибудь повезет, и ты у нас замуж выскочишь.
— Ага, как же. Я тут считала вероятность брака для нас с тобой, получилось что-то так мало, что и сказать стыдно.
— Но я-то выхожу.
— По статистике, мои шансы от этого уменьшились. Ничего, буду к тебе в отпуск летать.
— Обязательно. А там и тебе кого-нибудь приглядим. Это наши мужики зажравшиеся, не знают уже, что им нужно. А в цивилизованном мире такая баба на вес золота.
— Где они найдут столько золота? — я обвела себя руками
И мы начали хохотать.
Просидели мы с Татьяной допоздна. Я ей рассказала про свои дела, она мне рассказывала про Барни и про то, как собирается обустроить свою и Викину жизнь. Я ни разу не спросила, любит она его или нет. Любовь — слово не из моего лексикона. Разговоры о ней я считаю профанацией. В романах и дамских журналах вечно женщины спрашивают своих мужчин, любят ли они их, а если любят, то как именно. От меня такого не дождешься. Язык не поворачивается. Поэтому, наверное, мои мужчины вечно пытались добиться от меня признаний, точь-в-точь как дамочки из романов. А потом я оказывалась бездушной, бессердечной, да сейчас и не упомнить всех эпитетов. Может, я действительно такая. Или просто не любила никого. Детей люблю, родителей люблю, Таньку вот люблю: за них за всех дам себя разрезать на кусочки, за всех вместе и за каждого в отдельности. Они — это я, несмотря на то, что я всегда уважаю суверенитет их личности. А мужчины… Никто из них до сих пор столько для меня не значил, кроме Алеши. Но он от меня признаний никогда не требовал…
