Вера Колочкова - Немного любви для бедной Лизы
Лиза опять начала много читать, запоем. Наверное, именно это и произошло – пепел непрочитанных книг, как пепел Клааса, стучал в ее сердце. Анатолий удивлялся этим переменам, но никак их не комментировал. Но скорее всего, одобрял. А вот Жанна совсем не одобряла, наоборот, впадала в раздражение:
– Тебе делать, что ли, больше нечего, в книжку уткнулась? Поехали в «Кардинал», там новую меховую коллекцию привезли.
– Нет, Жанна, езжай без меня…
– Да почему?
– Я не хочу.
– А в салон?
– Тоже не хочу.
– И в сауну, и в спортзал не хочешь?
– Нет. Не хочу.
– А ты через не хочу. Ну, ради меня, Лиза… Без тебя смысла нет куда-то ехать.
– Да почему?
– Да потому! Ты сама не понимаешь, что ли? Думаешь, у меня столько же возможностей, как у тебя? Толя на сестру, между прочим, такие расходы не предусматривает. Вот на молодую жену – это да. Здесь он все счета оплатит без разговоров и не посмотрит, что счета на две персоны выставлены. На твою персону и на мою – паровозиком. Теперь поняла?
– Да, теперь поняла.
– Ну что, едем?
– Не знаю… Если тебе так надо…
– Мне надо, Лиза! Мне очень надо! Мне просто необходимо хорошо выглядеть, у меня муж молодой! Какая ты, однако, непонятливая, всему тебя учить приходится!
Так, через пень-колоду, но отношения с Жанной все-таки складывались. Можно было их и дружбой назвать, если с большой натяжкой. Правда, инциденты и недопонимание тоже случались. Однажды, например, Жанна накричала на Люсю, что та ей салат майонезом заправила.
– Где, где ты вообще откопала эту гадость? Где ты видела, чтобы в приличном доме держали в холодильнике майонез?
– Да ладно, Жанна… – разглядывая свои ухоженные руки, тихо проговорил Артем. – Чего ты на нее напала, откуда она знает?.. Пипл вообще обожает майонез…
Люся стояла молча, глядя себе под ноги. Потом пробормотала едва слышно:
– Анатолий Григорьевич любит… Чтобы в борщ…
– Люся, не доводи меня до крайности, а? Ты знаешь, какая я могу быть, если меня довести до крайности. Ведь знаешь?
– Знаю, Жанна Григорьевна.
– Ну, и чего ждешь? Немедленно убери от меня эту гадость! Когда идешь на работу, оставляй дома свои плебейские привычки.
Тут уж Лиза не выдержала, проговорила негромко, но довольно твердо:
– Жанна, прекрати. Ты переходишь всякие границы, ты оскорбляешь человека.
– Что? – несколько раз моргнув, удивленно повернулась к ней Жанна, потом проговорила тихо и очень обиженно: – Лиз… Ты чего? Ты это мне, что ли?
– Иди, Люся, иди… – с улыбкой обратилась Лиза к девушке. – Иди, сделай для Жанны Григорьевны салат с оливковым маслом…
Когда девушка поспешила уйти, они сидели, молчали минуты две. Потом Жанна произнесла севшим от обиды голосом:
– Зря ты так, Лиза… Я ж тебе объясняла, что прислугу следует держать в тонусе. И даже не в этом дело… Зачем ты при ней-то? Она теперь будет думать, что со мной можно так. Пренебрежительно.
– Во-первых, я не допустила в твой адрес ни грамма пренебрежения. Во-вторых, она не прислуга, она помощница по хозяйству. В-третьих, трудная жизнь ее и без твоего участия в тонусе держит. И наконец, в-четвертых… Тебе ее не жалко, а, Жанна? Она, вон, каждого шороха боится, и тебя ужасно боится. Она же человек, такой же, как ты, как я! Легко быть снобом, когда… Когда…
– Ты хочешь сказать, легко быть снобом за чужой счет?
– Да ничего я не хочу сказать! Просто не надо так относиться к человеку, вот и все. И вообще, она здесь не по своей воле, у нее мама болеет, деньги нужны.
– Ну, деньги всем нужны… – хохотнул Артем, с удовольствием наблюдавший за их перепалкой.
– Ты мне предлагаешь думать о ее маме? – звенящим от обиды голосом проговорила Жанна.
– Да ничего я тебе не предлагаю. Ладно, хватит, прекратим этот дурацкий спор… Я чувствую, все равно к истине не придем.
– Конечно, не придем. Потому что истина только одна – у каждого в этой жизни свое место. И каждый должен понимать и осознавать свое место. И ты меня не переубедишь в обратном, дорогая, потому что я дольше тебя на этом свете живу.
– М-м-м… – задумчиво промычал Артем, кривя губы в усмешке. – Яйца курицу не учат, но иногда курице полезнее промолчать…
– Вот ты и молчи! – обернулась к нему Жанна.
– А я молчу… Я только и делаю, что молчу. Судьба у меня такая, всякому свое место.
– Да ладно, ладно… – заторопилась огладить его по плечу Жанна, виновато улыбаясь. – И вообще… Мы что, ребята, ссоримся, что ли? Было бы из-за чего…
Конечно, они помирились. Жанна с Артемом уехали в город, Лиза осталась дома. Чтобы как-то успокоиться, погуляла меж сосен, поглядела в небо, задрав голову. Небо было чистым, без единого облачка. Казалось, будто сосны метут по нему качающимися под ветром кронами, поэтому оно такое чистое. Подпрыгнуть бы и улететь туда, в синюю чистоту…
Отчего-то захотелось плакать. Или пожалеть себя, несчастную дурочку. Нет, почему несчастную-то? И почему – дурочку? А может, она и впрямь дурочка, если не понимает, отчего ей плакать хочется?
Махнула рукой, пошла в дом. Надо привести себя в порядок, любимому позвонить. И вообще, они скоро путешествовать поедут! И не куда-нибудь, а на Мальдивы! Любимый сказал, там красота, как в сказке… Чего плакать-то и саму себя обзывать? Завидовать надо самой себе, а не обзываться!
Когда вошла в дом, из кухни выглянула Люся, лицо ее слегка припухло от слез.
– Лиза… Лиза, я…
Девушка не смогла продолжать, всхлипнула, схватилась за горло. Пересилив себя, продолжила:
– Я вам спасибо хотела сказать… Так неловко с этим майонезом получилось… Я сама виновата, я знаю!
– Да ладно, Люсь, все в порядке, не плачь. И ни в чем ты не виновата! Подумаешь, преступление! И вообще, старайся не принимать близко к сердцу…
– Да я стараюсь, изо всех сил стараюсь! Но, наверное, тут одного старания мало, тут в другом дело… Я сама с собой не справляюсь, понимаете меня, Лиза? Ой, зачем я вам все это говорю… Извините…
– Да нормально, Люся, не извиняйся, я все прекрасно понимаю. Очень часто бывает, когда у человека нет возможности выбрать себе другие жизненные обстоятельства. Бывает, от нас ничего не зависит. Надо принимать то, что предлагается.
– Да нет, я не о том… То есть… Надо принимать, да… Но если выше себя прыгнуть не можешь, тогда как? Вот вы говорите – не бери близко к сердцу… А что делать, если не умеешь поставить барьер между сердцем и обстоятельствами? Если он твоей физиологической природой не предусмотрен? Если они, эти обстоятельства, тебя каждый день тыркают оскорблением, тыркают… А ты не можешь ответить? Что тогда делать?
– Я не знаю, Люся…
– Мне иногда так тяжело, такое внутри дрожание начинается, что в саму себя плюнуть хочется! Наверное, много чужого пренебрежения во мне накопилось, пока я тут работаю. Так много, что уже не вмещается. Да если бы я умела не принимать в себя, как вы говорите… Да это бы счастье было! А так… Нет, никому не пожелаю ничего подобного.
