С. Стивенс - Отчаянные
Поднимаясь наверх, я расписывала Келлану свое волнение при мысли о воссоединении с ним. Одинокое существование в доме иногда пугало меня. Я даже приобрела привычку сочинять и писать в постели до раннего утра: погружение в романтические мемуары охраняло меня от мыслей о чудовищах, засевших в шкафу. Келлан же буквально укутывал меня и помогал справиться с этими ночными страхами. Его голос всегда успокаивал. Впрочем, нет, «успокаивал» – неправильное слово. Влиял на меня – так будет лучше, ибо страстные слова, слетавшие с его уст, бывали какими угодно, но только не расслабляющими.
Не отнимая телефон от уха, я готовилась лечь. Скучая по Келлану, я надела футболку, которую обычно не носила. Она хранила его запах, и мне не хотелось, чтобы он улетучился. Натянув ее – черную, с крупной белой надписью «Чудилы», – я забралась в нашу постель.
Келлан читал мне свое расписание, а я поднесла ткань к носу и вдохнула его аромат. Он был прекрасен – мужской и чистый. Я до сих пор не понимала, что его составляло, но это был самый чувственный запах в мире. Мог ли он быть искусственным? Вообще-то, возможно, что аромат был натуральным: от обнаженной кожи Келлана пахло так, что его хотелось съесть.
Я хихикнула, подумав об этом, и Келлан прервался:
– Чем ты занимаешься? – В его голосе так и звучала улыбка.
– Я только что залезла в постель…
– Голая? – мгновенно перебил он.
Зардевшись, я возбудилась от одного только слова. Из телефона все еще доносился шум и чьи-то разговоры, а потому я знала, что Келлан не один. Но он, возможно…
– Нет. Я в футболке, которую ты дал мне давным-давно. Моя любимая. Правда, я редко ее надеваю. – Я прикрыла глаза, признавшись в своей одержимости им. – Она пахнет тобой – пусть так и останется.
Келлан приглушенно усмехнулся, и во мне разожглась искорка жара, которую он успел зажечь. Я провела рукой по телу, испытывая нарастающее томление одиночества. Мне отчаянно не хватало Келлана: его прикосновений, улыбки, глаз, татуировки, сердца – всего.
– Да ну? – удивился он. – От меня… пахнет?
– Да, – негромко мурлыкнула я, – и это лучший запах на свете. Лучше кофе.
– Черт возьми, Кира, ты меня заводишь, – простонал Келлан.
Я улыбнулась, представив, что и он потерял покой.
– Ты один? – прошептала я, опасаясь, что кто-нибудь подслушает нас с Келланом. Он был не так уж и против интима на публике.
– Не отключайся, – немедленно буркнул он и обратился к кому-то: – Спокойной ночи, ребята, увидимся утром. – В ответ ему что-то зажужжали, потом звук стих, и дальше я слышала только Келлана. – Теперь один. Ты что-то хотела?
Я провела рукой по лицу. Мне все еще было трудно откровенно просить о том, что было мне просто необходимо. Но я помнила его слова после брачной ночи: он хотел, чтобы я запросто говорила о чем угодно. Нельзя стесняться. Келлан любил меня душой и сердцем и никогда бы не обидел умышленно. Бывает, он поддразнивает меня, но вряд ли такое случится сегодня.
– Келлан, – пробормотала я с хрипотцой, которая его заводила. – Я скучаю и хочу заняться любовью. – Еще не осознав собственных слов, я добавила: – Раздевайся.
Сказав это, я хлопнула себя по лбу: не самый горячий запрос. Я ждала от Келлана развязной насмешливой реплики, но он вместо этого шумно втянул воздух и простонал:
– Круто! У меня уже мощнейший стояк – видела бы ты!
Сердце гулко ударило в груди, картина захватила мое воображение. В голову пришла мысль, и я выдала ее, на самом деле не имея этого в виду:
– Пришли мне фотку.
Тут я прикусила губу чуть не до крови. Я что, всерьез попросила его заснять свой член и прислать снимок? Никогда бы не подумала, что способна на такое. Но опять же – существовало много вещей, которых я не ожидала от себя, когда дело касалось Келлана. С ним я раскрывалась весьма и весьма причудливо.
Едва я прикинула, пришлет ли он и вправду фото, Келлан велел мне не отключаться. Может быть, мне почудилось, но я услышала вжиканье молнии. О боже.
Я сомневалась, что совладаю с собой при виде эротического снимка, который он был готов мне переслать. Тело уже изнывало и жаждало его прикосновений. Я рисковала сойти с ума при виде того, как он хотел меня и скучал по мне.
Телефон молчал, затем вновь послышалось тяжелое дыхание. Я не понимала, готов уже Келлан или нет, и вот мобильник чирикнул. От волнения забывшись, я на секунду закрыла глаза. Господи, как я скучала!
– Келлан, – пробормотала я, отводя телефон от уха.
Осторожно, чтобы не отключиться, я открыла сообщение. Челюсть моя отвисла. Он таки сделал это. Прислал мне собственный снимок – предельно откровенный. Да, Келлан был не так застенчив, как я, и для него это, возможно, не было чем-то из ряда вон выходящим, но все же…
Я не могла оторваться от фотографии. С учетом объекта на ней было странно, что снимок получился красивым, художественным. С портретами Келлана так и бывало. Он стоял передо мной, бесстыдный и отважный, в выгодном освещении, а его левая рука была повернута так, что в глаза мне сверкало обручальное кольцо, как бы говорившее: «Это твое, жена моя, и только твое». Захватывающее, обескураживающее, прекрасное и заводное зрелище – все сразу. Мое внутреннее пламя разгорелось в полную силу. Он был нужен мне сию же секунду.
– Кира? Ты еще здесь?
– Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, Келлан… – проговорила я, быстро поднеся телефон к уху. – Немедленно!
На сей раз он все-таки прыснул:
– Мне тоже, что и говорить!
Навек запечатлев в памяти этот образ, я простонала его имя – не в последний раз за ночь.
* * *Следующим вечером я отправилась на работу с сонной улыбкой на лице. Она слетела, когда я увидела, во что превратила бар Дженни. Вопреки моим пожеланиям подруга разукрасила его на славу. Каждый дверной проем и все столы были увиты белым и розовым серпантином. Под потолком сгрудились шары всех цветов радуги. Длинные нити были связаны между собой и свисали достаточно низко, чтобы их можно было схватить, и посетители вовсю развлекались, утягивая их к себе и отпуская. На сцене к черному заднику прямо над изображением группы крепился огромный баннер. Вопиюще огромные буквы складывались в слова: «ДО СВИДАНИЯ, КИРА! УДАЧИ! МЫ БУДЕМ СКУЧАТЬ!»
Меня это и согрело, и устрашило. Скромно, мать твою за ногу!
Дженни затрусила ко мне, пока я стояла в дверях и глотала ртом воздух. Подруга быстро обняла меня, едва я возопила:
– Дженни! А как же тортик в подсобке?
Мы отстранились друг от друга, и она пожала плечами с улыбкой прекрасной и ослепительной:
– Не волнуйся, тортик тебя ждет. – Ее светлые глаза скользнули по залу и вернулись ко мне. – Я решила, что твои проводы неплохо бы оживить. В конце концов, это судьбоносный момент. Ты же покидаешь не только бар, но и Сиэтл вообще.
