Елена Свиридова - Возвращение из ночи
Уложив ее на заднее сиденье, он сел за руль, закурил, дрожащей рукой включил зажигание и медленно выполз с обочины.
На шоссе по-прежнему было пусто и темно. Но вдруг сзади полоснул свет фар. Белов видел в зеркальце, как он приближается. Кто-то догонял его. Белов ощутил сильную дрожь, снова покрылся испариной, затормозил и встал на краю дороги. Он не мог ехать, вообще не мог шелохнуться. Жизнь кончилась, и ничто уже не имело значения.
Мимо, не сбавляя скорость, промчался черный "мерседес" и скрылся за поворотом. Белов уронил голову на руки, судорожно сжимавшие руль. Послышался какой-то странный звук, или это кровь стучала в висках? Он медленно обернулся и поглядел на заднее сиденье.
Девушка, забившись в угол и ежась от холода, во все глаза смотрела на него.
— Ну, дела! — Белов вздохнул, вытер пот со лба и неожиданно расхохотался. Он уже мысленно отвез ее в морг, простился со своей драгоценной свободой, а она жива, она еще и разглядывает его, как какой-нибудь диковинный экспонат! С трудом справившись с нервным смехом, Белов снова взглянул на свою непрошеную гостью. Ее бил озноб.
— На, накройся, — он снял куртку, протянул ей.
Она молча схватила куртку, с трудом натянула на себя. Ее продолжало трясти.
— Садись вперед, здесь печка. — Белов помог ей перелезть на переднее сиденье.
Она послушно уселась рядом с ним, поджав босые ноги и кутаясь в его куртку. Немного успокоившись, Белов с любопытством оглядел ее. Ну и видок! На щеке — ссадина, мокрые волосы растрепанны, мокрая ночная сорочка, дрожит, как осиновый лист.
— И откуда ты взялась мне на голову!
Она испуганно поглядела на него и промолчала.
— Ты что молчишь? Раз живая — говори! — Рассердился Белов. — Из подпольного борделя сбежала?
И тут она зарыдала, прямо-таки закатилась в истерике.
— Ладно тебе, — сказал Белов. — Ну, прости старого дурака, понимаю, пошутил тупо... — Он обнял девчонку за плечи, чувствуя дурацкую неловкость и жалость. Как большинство мужчин, он не выносил слез и, стараясь сгладить нелепость ситуации, осторожно привлек ее к себе.
Вдруг она резко вырвалась, оттолкнула его, распахнула дверцу и чуть не вывалилась из машины.
— Не валяй дурака! — Белов поймал ее за руку и усадил обратно. — Что взбрело в твою дурную голову? Что я тебя изнасилую, прямо здесь, в машине?
Она съежилась, закрыла руками лицо.
— Я не псих и не маньяк, с малолетками не связываюсь. У меня дочка, как ты, между прочим. Так что сиди и не выкалывайся!
Она убрала руки от лица, поглядела на него с изумлением и опять не произнесла ни слова.
— Не веришь? — Белов усмехнулся. — Видишь, я седой уже. Да от таких, как ты, не только поседеешь. Думал, теперь еще и заикой стану, как ты на дорогу выскочила. А ты, случаем, не немая?
Она молча помотала головой.
— Тогда говори, куда везти тебя.
— Не знаю... — еле слышно прошептала она.
— М-да... — Белов снова закурил и попытался осмыслить нелепую ситуацию, в которой он оказался. Вроде бы, все закончилось хорошо... Но что теперь делать с этой девицей? Кто она? Потаскушка? Нет, не похоже... Глаза такие печальные. У всех у них глаза печальные! — А что ты знаешь?
Она с испугом глядела на него, он почувствовал, что в ее душе идет какая-то мучительная борьба, что-то мешает ей говорить.
— Ты чего-то боишься? Я понимаю, просто так в таком виде не бросаются под колеса... Может, расскажешь, что с тобой стряслось?
— Не помню... — пробормотала она.
— С тобой все в порядке?
— Кажется...
— Ладно, поехали! — Белов тронулся с места, и машина быстро покатилась в сторону города.
Дежурный врач травмапункта внимательно осматривал девушку. Это был уже немолодой человек, в очках с толстыми стеклами, видно, сильно близорукий, но руки у него были крепкие, уверенные. Он проверял пульс, давление, ощупывал кости, суставы.
— Редко теперь такого человека встретишь, который от собственного греха не удирает, — бурчал он себе под нос. — Тебе, девочка, повезло. А мог бы бросить на дороге, кто его найдет? — Он обратился к сестре. — Запишите данные пострадавшей.
— Фамилия, имя, адрес... — сказала сестра.
— Я... я не помню...
Белов нервно курил в коридоре, то и дело поглядывая на дверь. Услышав последнюю фразу, он не выдержал и вбежал в кабинет.
— Доктор, с ней все в порядке?
— Серьезных повреждений нет...
Врач молча внимательно посмотрел в глаза девушке, направив лампу прямо в лицо. Снова обратился к сестре.
— Экспресс-анализ, на содержание в крови наркотических препаратов...
— Она наркоманка? Только этого не хватало! — Ужаснулся Белов.
— Не думаю, — спокойно ответил врач. — Я провожу тестирование. Она говорит, что ничего не помнит. Я должен понять, правда ли это.
— А если она просто не хочет называть себя?
— Такое тоже возможно. Первую помощь мы оказали. Вы ее заберете?
Девушка умоляюще посмотрела на Белова.
— Да, конечно, — неуверенно ответил он. — Не бросать же снова на улицу.
— Да уж, — сказал врач. — Другой раз ей так не повезет... Возьмите направление. Надо показать ее психиатру.
— Зачем? — удивился Белов.
— Я не специалист, но возможна амнезия в результате шока. А вы, молодой человек, просто святой, редко таких в наше время встретишь! — врач протянул ему руку.
— Да что вы! Я ужасный грешник! — улыбнулся Белов. — Ладно, пошли! — он взял девушку за руку и повел на улицу.
Они снова ехали в машине. Рассветало, в тумане проглядывали силуэты домов, город просыпался, но людей на улице было еще почти не видно.
— Так куда тебя везти? — устало спросил Белов.
— Я... я не знаю!
— Что ж, тогда поедем ко мне, и ты мне все расскажешь.
— Что расскажу? — испугалась она.
— Все. Как ты дошла до жизни такой. В общем, собирайся с мыслями, вспоминай.
— Но я ничего не помню!
— Ну, это врядли. Что-то ты должна помнить. Как тебя зовут, где живешь. Где одежду свою оставила, почему в рубашке оказалась. Почему под мою машину кинулась...
— Я... я попробую... А почему ты меня на дороге не бросил? Доктор-старикашка, и тот удивился, говорит, удрать должен был. А ты не удрал. Почему? Тебя разве видел кто?
— Ну, это проще простого. Здравый смысл и голый расчет.
— И все?
— А что еще?
— Может, меня пожалел?
— Ну уж нет! Представь себе, если бы меня нашли... Наезд, с отягчающими обстоятельствами. Сама подумай, хочется мне срок отбывать? Так что мотивы у меня были чисто эгоистические. Какая уж тут жалость! Спал бы я сейчас спокойно в своей постели, а тут — вожусь с тобой, и не знаю даже, как тебя зовут и когда от тебя, наконец избавлюсь! Ну, вот и приехали...
— Ты извини, тут у меня малость не прибрано, — сказал Белов, зажигая свет, — дома бываю мало.
