Валери Макгэрри - Сумочка
Я едва успеваю ответить – его как ветром сдуло. В любом случае ответ ему известен. Ему, но не мне…
* * *Я решила пройти пешком до галереи, чтобы освежиться и собраться с мыслями. Опять думаю о Марке. Смешная ситуация. Мало– помалу глупая игра Майи застревает в моей голове, порождая нелепые и опасные вопросы: «Зачем рисковать двенадцатилетними отношениями из– за каких– то предположений? Да, но есть еще сон. И что? Вот именно, это всего лишь сон. Но он слишком часто повторяется. Я, кажется, схожу с ума». Подойдя к галерее, я сразу же звоню Майе, чтобы задать ей хорошую взбучку.
Открываю дверь и забываю выключить сигнализацию, которая начинает вопить так громко, как ночью машины за окном. Телефонный звонок от службы охраны и серия вопросов насчет моего имени, номера сотового телефона, имени моей матери, любимого десерта мужа и размера моего бюстгалтера. А напоследок – наставления:
Будьте внимательнее в следующий раз: если бы все поступали как вы, мы только этим и занимались бы; представьте, у вас действительно проблемы, а мы не можем приехать из– за людей, задерживающих нас, забывших выключить сигнализацию и…
– Я очень извиняюсь. До свидания.
– Но…
Я кладу трубку. Тут же снова звонит телефон.
– Алло?
– Вы не сказали ваш пароль.
– А! «Детка»…
Начинает петь какую– то модную песенку.
– Что с вами?
– Ничего. Я пою. Это песня Мано. Вы не знаете Мано?
– М– м… Слушайте, я… с удовольствием побеседовала бы с вами, но… мне нужно работать…
– Ладно, умолкаю. Звонок по другой линии. Не забывайте выключать сигнализацию, иначе в следующий раз…
Медленно кладу трубку. Включая освещение, вновь открываю для себя одну за одной картины моей выставки. В тишине, после утренних волнений, я словно рыба, которую отпустили обратно в море. Начинаю дышать, чувствую, что опять принадлежу знакомому мне миру, моя жизнь имеет смысл здесь, среди полотен, на которых изображены земные шары и рожки мороженого. Больше никаких черных мыслей, лишь свет, цвета, юмор.
Мужчина сидит на диванчике перед большим коллажем, на котором изображены красная роза и два маленьких толстощеких и шаловливых ангелочка. Он сидит здесь уже по меньшей мере четверть часа. Стильный шатен в черном костюме и черной рубашке без воротничка. Слишком красив для стопроцентного гетеросексуала.
– Может быть, чашечку кофе?
Мужчина резко выпрямляется, словно я его напугала, и с сожалением отводит взгляд от большого цветка.
– Sorry… Простите, что?
– Would you care for a cup of coffee?[3]
– Да, пожалуйста.
Американец, полиглот. Приятный голос. Баритон. Преодолевая те десять метров, что отделяют меня от кофемашины, я чувствую его взгляд, словно цепью прикованный к моим бедрам. Протягиваю ему чашку, он улыбается.
– How much… за сколько вы продаете эту картину?
– «Sunday Monday»?[4]
– Я не понимаю…
– Sorry… Это название картины. This little angel is Sunday, and this one is Monday[5]… Она стоит семьдесят тысяч долларов. Это одна из первых…
– Дональд Бехлер?
– Да, вам нравится?
Его глаза оживляются. Уголки губ слегка напрягаются и растягиваются в улыбку.
– Обожаю! I already have a Globe at home…[6]
Мне нравится, как он произносит «р»: не раскатисто, без придыхания, легко и непринужденно, воздушно… Если бы я не была замужем и не придерживалась моногамности, то с удовольствием засвидетельствовала бы свое почтение его «земному шару».
– …в Нью– Йорке.
Ну конечно, это далековато.
– What is your best price?[7]
На этот вопрос у меня обычно заготовлена куча ответов, позволяющих мне с честью выйти из положения. Но, чувствую, тут это не поможет.
– Могу уступить за шестьдесят пять тысяч…
– Пятьдесят пять!
Хищник. А если это торговец? Он совершит отличную сделку, ведь в Нью– Йорке она уйдет не меньше чем за девяносто тысяч. Поднимается с места.
– Послушайте, я в Париже всего на несколько недель – пою в опере «Дон Жуан» в зале Бастилии. Вот моя визитная карточка. Можете звонить мне на мобильный. Если передумаете, свяжитесь со мной… – Протягивает мне большую горячую руку.
– Приятно было познакомиться!
Убираю его визитку и натыкаюсь на нашу кредитную карточку. Займусь «Визой» позже. А сейчас, поспешим на www.орега– dераris.соm. Щелкаю мышкой на «Дон Жуане», и на экране сразу же появляется фотография моего предполагаемого клиента. На сцене он одет точно так же, как и сегодня утром. Он сказал, что поет в «Дон Жуане», но не уточнил, что сам играет роль Дона Жуана.
– Никогда не угадаешь, кто вчера приходил в галерею!
– Кто?
Странно! Я была готова держать пари, что Марк будет гадать хотя бы минуту, перед тем как сдаться. Обычно он более азартен.
– Ну, так кто же это был, детка?
– Дон Жуан!
– У– у– у! Вот черт! Хорошо, что я возвращаюсь сегодня вечером!
Ненавижу счета. Ненавижу делать подсчеты и не понимаю, почему эту неблагодарную ношу возлагают на нас, женщин. Остаток на счете в верхнем окошке вызывает у меня презрительную усмешку. Он словно хочет напомнить мне заповеди моей матери: «Не оставляй на завтра то, что можешь сделать сегодня». Мой же modus vivendi[8] противоположен: «Carpe diem,[9] живи сегодняшним днем». Звучит более чем убедительно, сдаюсь и приступаю. Вся наша жизнь, все наши безумства прошлого месяца сведены к простым цифрам на клочке бумаги. Запомнившиеся моменты, важные вещи, подарок, растрогавший нас потому, что важен не подарок, а внимание… Все это машина представила в виде списка сумм расходов. С ума сойти, сплошная проза.
И все– таки каждая строчка будит воспоминания. Маленькая гостиница в баскском местечке, где мы провели уик– энд, коробка миндального печенья, которую мы проглотили за один вечер, а затем заказали мне по Интернету диетический курс. Глупость, конечно, но у меня печенье никак не выходило из головы. Обед за фунты стерлингов – это к Марку – я не уезжала в этом месяце, и сумка, которую он мне подарил по возвращении из командировки… Всякая всячина из супермаркета «Карфур», ящик вина. Возвращаюсь к обеду. С кем же он был? Мой сон… В голове возникают образы, фигура женщины. Сумочка очень дорогая. Она того не стоила, потому что не отличалась красотой. И тут я делаю невообразимое: хватаю телефон и набираю номер магазина. Что заставляет меня действовать таким образом? У меня, кажется, раздвоение личности. Нет, не буду. И все же. Сидя за столом, слышу, не имея силы сопротивляться, как моя тень задает моим голосом вопрос:
– Здравствуйте. Я видела вашу рекламу и меня заинтересовала лакированная серая сумочка, примерно двадцать четыре на тридцать четыре сантиметра. Есть ли она у вас и сколько стоит?
