Мишель Мартин - Ставка на темную лошадку
– А твоя лошадь отлично сложена, – заметил он, решив сменить тему. – Прекрасные пропорции: грудь широкая, голова небольшая, изящная и глаза выразительные. – Он обошел вокруг лошади, разглядывая ее с видом знатока. – Форма спины тоже отличная, мускулистый круп, пружинистые задние ноги… Прекрасная лошадь, мне нравится, – подвел он итог своему осмотру.
– Ну еще бы, это же Чародей!
– Чародей? – удивился Каллен.
Имя это ему ничего не сказало. Впрочем, он уже несколько лет не заглядывал на конюшню Саманты. Как правило, Каллен гостил дома недолго и почти все время проводил на ранчо отца или в доме Уитни Шеридан.
– Вижу, что твоя программа разведения лошадей дает плоды, – заметил он. – Зачем ты рискуешь погубить такое роскошное животное на мокрой траве?
– Чародей должен уметь брать препятствия и в более сложных условиях, – вздернув подбородок, проговорила Саманта. – Тебя, конечно, это мало интересует, но до соревнований по конному спорту осталось всего три месяца. Это будет для Чародея первое серьезное выступление, и я хочу, чтобы он был в хорошей форме.
– И ради этого ты готова рисковать собственной головой? Сейчас страшно скользко.
– Государственные дела определенно засушили тебе мозги, – с сожалением заметила Саманта. – В отличие от твоих фирменных итальянских башмаков у Чародея подковы с шипами. А все же, почему ты приехал так рано? Лорел говорила, что ты еще неделю проведешь в Гонконге.
– Удалось скорее, чем я думал, договориться с китайцами, – ответил Каллен.
– Но неужели у тебя не нашлось какого-нибудь важного дела в Лондоне или в Нью-Йорке?
– Единственное дело, которое меня по-настоящему интересует, находится здесь, в Виргинии.
– Думаешь, удастся выговорить для себя выгодные условия? – с наигранным простодушием спросила Саманта.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Каллен.
– Ты двенадцать лет этим занимался, а Уитни всю жизнь оттачивала свое мастерство, – рассмеялась Саманта. – Пора тебе проснуться и взглянуть правде в глаза. Условия будет ставить Уитни, и на твои она не согласится, можешь на это не рассчитывать. Впрочем, если такое положение тебя устраивает, тогда все в порядке.
Каллен глубоко вздохнул. Саманта вечно подтрунивала над ним, в то время как все окружающие давно уже относились к нему серьезно и с почтением. Но на Саманту деньги, очевидно, не производили ни малейшего впечатления – даже такой внушительный капитал, которым он располагал.
– Я всегда добивался своего, благодаря этому и сделал карьеру, – заявил Каллен, – не собираюсь и дальше отступать от своих принципов.
– Ваши сногсшибательные успехи, несомненно, укрепили в вас самомнение, мистер Маккензи. Но, надо сказать, это вам даже идет. – Ее глаза смотрели на него изучающе; они никогда ему не лгали, и Каллен ни разу не заметил в них и тени кокетства. – Ты хорошо выглядишь.
Он знал, что она говорит от души, и ему было приятно услышать эти слова. На сердце у него сразу стало легко.
– Ты совсем не изменилась, – искренне сказал Каллен, оглядывая ее с ног до головы.
– Надеюсь, что это комплимент, – вздохнула Саманта.
– А как поживает маленькая разбойница? – широко улыбнулся Каллен.
– Моя младшая сестричка сейчас в Риме и, кажется, дает всем прикурить. Судя по ее письмам, она не перестает праздновать свое назначение ведущей виолончелисткой Итальянского симфонического оркестра.
– Рад за нее. Ну а как Калида?
– Ах, Калида! – Саманта многозначительно улыбнулась. – Она все такая же заботливая и рассудительная – несмотря на свое Грандиозное Увлечение.
– Что еще за грандиозное увлечение? – удивился Каллен.
– У нее роман с Бобби Крейгом.
– Шутишь?
– Ничуть. Представь себе, между моим помощником и экономкой вспыхнула искра страсти, которая продолжает гореть со времени твоего последнего приезда. Они, разумеется, думают, что никто ничего не замечает… Вообще-то так оно и есть, об этом знаю только я, – улыбнулась Саманта.
– Не может быть. Мигель наверняка в курсе дела, что его сестра и Бобби неравнодушны друг к другу.
– А вот и ошибаешься. Мужчины такие невнимательные на этот счет…
– Неправда.
– Чистая правда! Если женщина не хочет, чтобы мужчина знал о ее чувствах, никто из вашего брата ничего не заметит, можешь мне поверить. – Саманта свысока посмотрела на Каллена.
– Ну, это какие-то женоненавистники.
– Нет. Обычные мужчины.
Каллен рассмеялся.
– А как поживает Уитни? – небрежным тоном поинтересовался он.
Однако его напускная небрежность не обманула Саманту. На губах ее появилась хитрая улыбка, в глазах запрыгали чертики.
– Она стала еще прекраснее, еще чувственнее, еще грациознее…
– Понял, понял, – проворчал Каллен. – Я не об этом тебя спрашиваю.
– Что же касается остального – должна тебя огорчить. Появился еще один претендент.
– Какой еще претендент? – выдохнул Каллен, чувствуя, как краски вокруг начинают тускнеть.
Саманта перекинула ногу через низкую луку седла и соскочила с лошади.
– Его зовут Ноэль Бомон. Ну, что тебе о нем сказать? Высокий, темноволосый, хорош собой, типичный француз, к тому же – очень богат. Хочет купить в Америке ранчо. Твой отец пригласил его у вас погостить и познакомиться с достопримечательностями Виргинии.
– Ты говоришь, Бомон? Надо же, какое совпадение! Он тезка двукратного олимпийского чемпиона и трехкратного чемпиона мира по конному спорту Ноэля Бомона.
– Никакого совпадения. Это он и есть.
Каллен в сердцах чертыхнулся, и Саманта рассмеялась:
– Ну зачем же так огорчаться? Ты же знаешь, что Уитни в мужчинах привлекают не успехи в конном спорте, а нечто совершенно иное.
– Надо сказать, Бомон привлекателен во многих отношениях. Я его неплохо знаю. Мне приходилось сталкиваться с ним.
– И чья же взяла?
– Успех мы разделили пополам.
– Думаю, что теперь такой расклад вряд ли возможен. Уитни рано или поздно выберет кого-то из вас. Во всяком случае, сейчас она определенно не скучает!
– Черт!
– Эх, Каллен, Каллен, – покачала головой Саманта. – И как ты можешь думать об Уитни, когда мы с тобой уже двадцать лет как помолвлены?
– Это звучит очень романтично, но ты прекрасно знаешь, что мы с тобой не помолвлены, – хмыкнул он. – И никогда помолвлены не были.
– А вот и неправда! Мы с тобой обо всем договорились в тот летний день двадцать лет назад. Не может быть, чтобы ты об этом забыл.
– Забудешь тут, как же, когда ты постоянно напоминаешь об этой детской чепухе и мне, и всем в округе. Постарайся наконец усвоить, крошка Ларк, я не собираюсь на тебе жениться.
