Нелли Макфазер - Любовная западня
— Никто не сомневается в достоверности ваших отчетов. Я ведь уже сказал, у меня здесь личный интерес, а не профессиональный, и… Что там такое, Паркинсон? — спросил капитан у новичка, просунувшего голову в дверь.
— Просят к телефону лейтенанта Бэбкока, сэр. Кажется, вертолет береговой охраны идет в Гейблз с тремя спасенными с «Саргассуса». Их нашли в море в шести милях от яхты.
Рамон схватил свой китель и бросился к выходу. Он был уже на полпути к двери, когда вдруг резко остановился.
— Ну? Так вы идете или нет? — спросил он у Бэбкока.
— Я не знаю, нужен ли я вам, — слегка раздраженно ответил тот, собирая папки со стола капитана.
На самом деле Рамона мало заботило, поедет ли лейтенант с ним в больницу. Единственное, что его заботило, так это удалось ли спасти Кейти Макфоллз.
Скарборо сообщил, что спасли только троих.
А когда яхта отошла от частного причала Шорберд, их было четверо.
Это значило, что один из пассажиров исчез. Кто же?
По дороге в больницу Рамон про себя молился, и его молитва была страстной и эгоистичной.
— Капитан Каррера? Я Хуан Морено. — Врач, ожидавший капитана у двери лифта на десятом этаже, протянул смуглую руку.
— Из какой вы части Кубы, док? — Усмехнувшись, Рамон пожал протянутую руку. — Да нет, не обращайте на меня внимания. Я просто вспомнил, как кто-то сказал, что в один прекрасный день Майами переименуют в Северную Гавану, Между прочим, не худо было бы отключить лифт. Если, конечно, вы не хотите, чтобы сюда просочились газетчики.
— Об этом уже позаботились: десятый этаж взят под усиленную охрану, как вы приказали.
— Как я что?.. — Рамон взглянул на лейтенанта Бэбкока. — Так значит, именно этим вы занимались там у входа, пока я отбивался от папарацци[1]?
— Да, сэр. Я решил, что вряд ли вы настроены на общение с прессой. — У Бэбкока был совершенно невинный вид, за которым, однако, проглядывало изрядное самодовольство. — Я также поставил охранника на лестнице — на тот случай, если кто-нибудь из репортеров окажется таким хорошим спортсменом, что сумеет преодолеть десять этажей.
Обычно Рамон делал выговор лейтенанту, если тот осмеливался покушаться на его полномочия. Но сейчас он этого не сделал. Сейчас у капитана были дела поважнее…
Рамон глубоко вздохнул и еще раз мысленно помолился за спасение Кейти. Капитан обещал себе, что если с ней все в порядке, то он откажется от сигар, виски «Чивас ригал» и еще от чего угодно. Кейти и сигары — все остальное для него ничего не значило.
— Док, те люди, которых сюда доставили… — Рамон откашлялся, пытаясь справиться со страхом. — Среди них была Кэтрин Макфоллз? Я уверен, что вы видели ее фотографии, так как она…
— Я еще не знаю, как зовут моих новых пациентов, капитан. Такого рода информация для меня не так уж и важна. Пока очевидно только то, что этим трем женщинам невероятно повезло.
У Рамона сразу отлегло от сердца. Трем… женщинам? Там одни женщины! Пожалуй, капитану следовало устыдиться своих чувств, но имя Джейсона Сэвилла ничего ему не говорило, а с Кейти Макфоллз все было ровным счетом наоборот. Он вспомнил, что держит под мышкой папку, раскрыл ее и вытащил оттуда фотографию Кейти.
— Вот эта. Она… как она?
Доктор Морено посмотрел на снимок и вновь на Рамона.
— Сейчас она выглядит не так здорово, как на снимке, но с ней все будет в порядке.
— Где она?
— Палата двести двадцать два, прямо по коридору. Слушайте, эти женщины прошли очень суровое испытание. Может быть, полицейские дела пока подождут? Да и мне нужно завести на них истории болезни, и…
— Простите, доктор, я знаю, здесь приказываете вы, но в данном случае придется отступить от правил.
Он должен ее увидеть, должен убедиться, что с ней действительно все в порядке. Потом, возможно, он вновь станет вести себя как полицейский, вернется к вопросам, которые задавал бы Бэбкок, если бы по-прежнему вел расследование…
Он стоял в полумраке, боясь приблизиться к хрупкой фигурке, утопающей в белых больничных простынях. На миг капитану показалось, что она перестала дышать, и он тоже задержал дыхание. Но женщина вновь стала подавать признаки жизни, и Рамон с облегчением вздохнул.
Она спала, и это было главное. А сейчас она проснется.
— Кейти! — шепотом позвал Рамон, медленно подойдя к кровати. — Кейти, все хорошо. Слышишь меня? Все хорошо.
Из распухших потрескавшихся губ несчастной вырвался сдавленный вздох. Рамон тихо ахнул, увидев, что стало с Кейти. Если бы доктор Морено не сказал ему, что в этой палате действительно лежит Кэтрин Макфоллз, он бы ее не узнал.
Хотя страшно обожженная кожа была обильно смазана кремом, припухшие веки задрожали от боли, когда Кейти попыталась открыть глаза.
Сердце Рамона заныло. Не такой представлялась ему их встреча через тридцать лет.
— Кейти! — прошептал он. — Кейти! Ты не спишь? Ты меня слышишь? — Ему была нестерпима мысль о том, что она, возможно, в ночном кошмаре вновь переживает ужас случившегося.
Кейти опять вздохнула. Рамон коснулся ее руки и присел на край кровати. Эта женщина, пусть даже трижды обожженная, завораживала его. В свои сорок восемь лет она была удивительно стройная… Боже! Казалось, что с той минуты, когда он держал в своих объятиях это прекрасное тело, прошла уже тысяча световых лет. В мягкие густые волосы, которые однажды (да, только однажды!) запутались в руках Рамона, вкралась седина, но они по-прежнему изумляли своим блеском.
«Как нелепо!» — подумал Рамон. Как нелепо, что он до сих пор помнит то чувство, которое в юности испытывал к Кейти. Но еще нелепее то, что после стольких лет его сердце трепещет вновь.
Рамон взглянул на папку с материалами о депутате конгресса США Кэтрин Джейн Макфоллз. Теперь он знал ее наизусть. Кейти ни разу не была замужем, что удивляло Рамона больше, чем все ее успехи. Привлекательный лидер одной из самых влиятельных консервативных группировок в конгрессе, она всегда была окружена мужчинами. Да еще какими мужчинами! Влиятельные политики, крупные бизнесмены, блестящие журналисты и прочее, прочее, прочее… Рамон. знал об этом из местной прессы, которая преданно следила за политическим взлетом любимой дочери города. В конце концов, из чувства самозащиты он перестал читать написанные о ней статьи. До тех пор, пока не столкнулся с материалами этой самой папки.
Рамон гадал, почему Кейти так и не вышла замуж. Ему не хватало самонадеянности, чтобы считать, будто ее одиночество имеет какое-то отношение к тому, что было между ними…надцать лет назад. Да и свое холостяцкое затворничество он объяснял в первую очередь нехваткой времени — трудно жениться, когда так много работаешь. Интересно, какое объяснение находила для себя она?
