Мариус Габриэль - Седьмая луна
– Да, самолет, лошадку, детские игрушки, еду и, пожалуй, какую-нибудь одежду.
– Да, мэм, – ровным голосом повторил шофер и, проворно выскользнув из машины, поспешил к уличному торговцу.
В этот момент в салоне мягко зазвонил встроенный в приборную панель телефон. Фрэнсин сняла трубку:
– Да?
– Доброе утро, мэм, – послышался вкрадчивый голос ее нью-йоркской секретарши.
Фрэнсин машинально посмотрела на часы. Рабочий день в Гонконге только начинался, а в Нью-Йорке он уже практически закончился.
– Добрый вечер, Сесилия. Почему ты еще в офисе? Что-нибудь случилось?
– Да, мэм, – слегка замялась та. – В самом конце рабочего дня к нам пришла одна очень странная женщина…
Секретарша тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Сесилия Тэн работала в офисе фирмы Фрэнсин уже более пятнадцати лет, и женщины давно научились понимать друг друга с полуслова. Более того, они доверяли друг другу так, как не доверяют даже самым близким друзьям, хотя и соблюдали при этом определенную дистанцию.
– Так что же случилось, Сесилия? – нетерпеливо спросила Фрэнсин, с трудом сдерживая волнение.
– Понимаете, – тихо заговорила секретарша, – пришла какая-то молодая женщина. С Борнео.
– Что ты сказала?
– Пришла молодая женщина и сказала, что хорошо знает вас. Сказала, что вы познакомились с ней на Борнео много лет назад. В Сараваке.
Фрэнсин вдруг стало так холодно, что ей даже показалось в тот момент, что кондиционер принялся нагнетать в салон горячий воздух.
– Она еще там?
– Нет, мэм, она ушла сразу после того, как я сообщила ей, что вы сейчас в отъезде.
– Но ты все-таки поговорила с ней?
– Да, но всего несколько минут.
– Как она выглядит? – допытывалась Фрэнсин.
– Красивая молодая леди азиатского типа, – объяснила Сесилия.
– Понятно. А ты не могла бы описать ее более подробно?
– Очень симпатичная, с довольно изящной фигурой, в мини-юбке и блузке. Одежда у нее не очень дорогая, правда, по весьма элегантная.
– А какие у нее глаза?
Сесилия на мгновение задумалась.
– Я не помню точно, извините. – В ее голосе послышалось некоторое напряжение. – Понимаете, мэм, она была у нас всего лишь несколько минут.
– А как она представилась? – не унималась Фрэнсин.
– Она сказала, что ее зовут Сакура Уэда.
– Это японское имя.
– Да, мэм, она сказала, что долгое время жила в Японии, по потом добавила, что до этого у нее было другое имя.
– Какое именно? – сдавленным голосом прошептала Фрэнсин.
– Она сказала, мэм, что назовет его вам при встрече.
– А она оставила визитную карточку или что-нибудь в этом роде? Адрес, к примеру?
– Нет, мэм, она сказала, что зайдет в офис, когда вы вернетесь в Нью-Йорк. Я сообщила ей, что вы вернетесь в следующий вторник.
У Фрэнсин перехватило дыхание, а в груди зародилась какая-то странная щемящая боль. Боковым зрением она следила за суетливым движением машин по оживленной магистрали города, а перед глазами неожиданно возникла совсем другая дорога и совсем другое время.
– Мэм? Вы меня слушаете? – вернул ее к действительности удивленный голос Сесилии.
– Да, слушаю, – неохотно откликнулась Фрэнсин и невольно бросила взгляд на часы. – Я позвоню тебе сегодня вечером, когда вернусь домой.
– Да, мэм, – услышала она в ответ, после чего зазвучал сигнал отбоя.
Фрэнсин положила трубку дрожащей от волнения рукой и застыла в недоумении. Неужели это возможно? Неужели такое еще случается в современной жизни? Последние надежды она оставила много лет назад и с тех пор старалась не думать о прошлом. Именно поэтому боль от неожиданно нахлынувших воспоминаний была сейчас такой нестерпимой. Нет, она не стремилась к этому ужасному пробуждению, но вместе с тем понимала, что от реальности не уйдешь и не скроешься. Она – так долго шла по тернистой дороге жизни и так много потеряла на ней, что новые потери ее теперь не могли выбить из колеи. Однако ей еще предстояло испытать самую страшную пытку – пытку надеждой – и пройти через нее, не дав себя сломать, что с каждым годом становилось все труднее.
– Мэм? – Она посмотрела на шофера потемневшими от неожиданно нахлынувших переживаний глазами.
Тот уселся на свое место и озабоченно поглядывал на нее.
– С вами все в порядке, мэм? – спросил он с тревогой.
Фрэнсин прижала ладони к щекам, затем потерла глаза.
– Все в порядке.
– Я купил то, что вы просили. – Ка Тай положил на заднее сиденье большой пакет с бумажными игрушками.
– Хорошо, – устало сказала она, посмотрев на пакет. – А сейчас, пожалуйста, поторопись. У меня мало времени.
В течение дня Фрэнсин столько раз прокручивала в памяти недавний разговор с Сесилией, что он постепенно начал терять смысл. Порой ей казалось, что она невольно исказила его в угоду собственным надеждам и выстраданным годами ожиданиям. То есть вложила в него тот смысл, который подсознательно вынашивала все последние годы. «Молодая женщина сказала, что вы познакомились с ней на Борнео много лет назад. В Сараваке».
За двадцать лет, в течение которых она с таким трудом создавала свой бизнес, многие люди пытались так или иначе обмануть ее, но такого еще не бывало. Тем более что сейчас почти не осталось людей, которые могли бы знать, где и как она провела военные годы. Она надежно похоронила эти воспоминания в своей памяти и никогда не делилась подобной информацией с кем бы то ни было.
«Очень симпатичная, с довольно изящной фигурой, в мини-юбке и блузке. Одежда у нее не очень дорогая, правда, но весьма элегантная… Она сказала, что долгое время жила в Японии».
Эти слова не выходили у нее из головы. Япония. Единственное место, которое она не исследовала и которое никогда не приходило ей в голову. Могло ли случиться так, что именно в этом кроется разгадка ее неудачи?
«Она сказала, что раньше у нее было другое имя, но она назовет его вам при встрече… Она сказала, что зайдет в офис, когда вы вернетесь в Нью-Йорк».
Когда-то ее завод находился в городе Тсимшатсуй, но безумный взлет цен на аренду земли вынудил ее в 1966 году перевести свое предприятие в городок Тайпо, а освободившееся место продать под отель за пять миллионов долларов, которые оказались весьма кстати для ее быстро расширяющегося бизнеса. Кроме того, она смогла купить вполне приличный дом в престижном районе на улице Виктория, где когда-то селились исключительно представители метрополии. Дом был действительно хорош, но больше всего ей нравился окружавший его природный ландшафт, где всегда можно было укрыться в бамбуковых зарослях, чтобы побыть наедине со своими не всегда веселыми мыслями.
